Я отношусь к классу артистов, которые хотели бы быть как можно дальше от власти

Влащенко: Сегодня у нас в гостях Константин Меладзе.

Здравствуйте, Константин. Одно из эпохальных событий минувшего года - вручение Бобу Дилану Нобелевской премии. Как вы думаете, а почему ему дали премию?

Меладзе: Я думаю, ему дали Нобелевскую премию, потому что он отошел, отдалился уже от дел. Это похоже на то, как бы ему дали эту премию посмертно. Большое видится на расстоянии, и это расстояние в его случае пройдено. Прошло время, сменились поколения композиторов, песенников, а человека с такими лаконичными точными текстами так и не появилось. Может быть, был Д. Леннон и он. Безусловно, все люди моего цеха, которые занимаются музыкой, были этим очень воодушевлены, потому что если признают Б. Дилана и дают ему Нобелевскую премию, наряду с гениальными учеными, стало быть, наш род деятельности признали в некоторой степени за нечто серьезное.

Нужно ли артистам быть плотно связанными с властью?

- Артисты, мне кажется, делятся на три класса. Одни хотят быть рядом с властью, вторые - оппозиционны к ней (наверно, наименьший отряд артистов-смельчаков), и наибольшее количество артистов хотели бы быть как можно дальше, удалены от власти. Потому что власть им, в принципе, вообще не нужна. К этому классу, собственно говоря, и я отношусь. Я всю жизнь был удален от власти и не жалею об этом нисколько. Для того, чтобы писать качественную музыку, для того, чтобы записывать артистов, снимать клипы - нужно минимальное количество людей. Власть, точно совершенно, ни помочь тебе, ни особым образом навредить тебе, собственно говоря, не может. У нас настолько автономный, локальный вид деятельности, что необходимости, какой-то тяги заручиться поддержкой власти у меня никогда не было. Что касается тех людей, которые хотят быть приближенными к власти (я их знаю и даже с некоторыми из них дружен), - это те люди, которые, может быть, не в полной мере уверены в себе или которым так уютней и спокойней. Безусловно, у нас тут не Америка, и власть может при наличии такого желания с любым человеком сделать все, что угодно. Поэтому заручиться в какой-то степени поддержкой, дружбой на том или ином уровне - это просто спокойней. Я не думаю, что это приносит какую-то ежедневную пользу, но на всякий случай иметь телефон какого-то человека влиятельного хочется многим людям, потому что они не чувствуют себя защищенными.

Вы один из немногих, кто делает проекты "под ключ". Это свойство вашего характера, или это прагматично и для вас проще?

-Я вкладываю свои деньги, записываю людей в своей студии, наделяю их своими песнями. Я решаю все вопросы, потому что мне так удобней. Это дает полную независимость, автономность. В силу того, что я занимаюсь этим уже 30 лет и пережил развал СССР, несколько дефолтов, войны, которые мы сейчас переживаем, я совершенно четко понял, что зависеть нужно только от самого себя. Я даже в студии у себя поставил генератор на случай, если выключат свет. Т. е., в любом состоянии нужно заниматься своим делом - мне это необходимо: писать музыку, записывать и т. д. Поэтому я в такой степени автономизировался в прямом и переносном смысле, что, собственно говоря, не завишу максимально, насколько это возможно, ни от чего.

Почему у нас не "едет" машина шоу-бизнеса? Эта музыка не конвертируется как мировое достижение. Наши люди не становятся мировыми звездами. Это показатели качества, настоящего?

- Нельзя сказать, чтобы я много думал, почему наши люди не становятся мировыми звездами. Огромная территория, на которой работают мои артисты, поэты, и когда попадаешь в эту мясорубку, то там уже не до мыслей об Америке. Дел много, и в некоторой степени необходимость выдавать что-то на экспорт отпадает. Почему мы не интегрируемся в западную музыку, я, искренне, не знаю. С тех пор, как я профессионально начал заниматься музыкой, 26-27 лет тому назад, когда мы начали гастролировать, так все закрутилось, что абсолютно достаточно было эмоций, и география была большая. Внутренняя необходимость в расширении своего ореола на Запад отпала просто. Мне кажется, что все-таки, если поставить это за цель, то можно было бы сделать так, чтобы какие-то наши артисты стали достаточно популярны на Западе. В этом нет ничего невозможного.

А вы смотрели уже "Ла-Ла Ленд"?

- Смотрел. Это так похоже по музыке, по духу на то, что я делал в "Стилягах", в "Оттепели" с Тодоровским, что, безусловно, это вызвало у меня восторг, ностальгию, слезы. Я был растроган. Все это сделано здорово, лаконично, классно. Мягко говоря, мне очень понравилось. Это очень хорошее, изысканное, тонкое кино.

Почему мы не можем сделать индустрию мюзикла?

- Мы можем все. Нам не до этого. Я много бываю в Европе, на машине проезжаю практически пол-Европы, и ничего такого, чего мы не умеем, чего бы мы не могли сделать, нет. Ничем мы не хуже, чем западноевропейцы. В Америке я не был, но, думаю, там, то же самое. Мы ничем не хуже, но тут просто какой-то вирус закрался. И где этот вирус, почему наши потрясающие, добрые, талантливые люди живут в такой обстановке? Почему над этими совершенно удивительными людьми вот такая власть? Понять очень сложно. Наши люди, попадая в Америку, Западную Европу, делают совершеннейшие чудеса, в том числе и в музыке. Что касаемо современной музыки, хореографии, Украина в авангарде просто находится. Если посмотреть новые веяния в музыке, современной, то есть масса интересных людей.

Куда они потом исчезают?

- Они исчезают, потому что дальше уже дело доходит до какой-то индустрии, шоу-бизнеса. Люди, которые мыслят совершенно современно, мощно, у нас есть, и их достаточно для того, чтобы влиять в том числе и на мировую культуру. Но когда уже должна подключиться экономика, то там уже это все начинает растворяться. Удивительное дело: люди потрясающие, а страна в целом "пасет задних".

Вы как человек мало общаетесь.

- Я, собственно, автономизировался и создал себе свой мирок, в котором я работаю, не от хорошей жизни. Очень много каких-то факторов было в окружающей среде, которые мешали мне работать. Я этому сопротивлялся, как мог. Это и какие-то стрессы в экономике, и то, что постоянно может возникнуть какая-то кризисная ситуация. То какие-то совершенно неимоверные события, которые происходят сейчас. Человек, который занимается музыкой, должен обороняться от воздействия неблагоприятной среды для того, чтобы писалась музыка. Когда я только начинал заниматься музыкой - у меня был удивительный случай. Я сидел в гримерке в 1989 году и писал песню, один. Тут началось землетрясение - отголоски землетрясения в Румынии, и мне на голову начала падать штукатурка. Но она падала и на мой инструмент, и вместо того, чтобы выбежать из этой гримерки, я просто лег пузом на клавиши и пролежал так минут десять. Это, собственно говоря, я и делал потом всю свою жизнь в той или иной степени, в той или иной форме.

А может вам создать канал, музыкальный, и создать продюсерский центр, где бы вы не просто вынимали молодых, а и помогали бы им и дальше и создали бы настоящую машину?

- Лет десять тому назад это, может быть, и было актуально. Сейчас телевизионный канал для публикации своей музыки все менее и менее актуален, потому что появился интернет, и в интернете можно делать свои каналы. Собственно, у нашего продюсерского центра и есть свой ютуб-канал, и всякие соцсети уже заменяют телеканалы во многом. Что касается всяческих талант-шоу, то я в этом качестве иссяк полностью. Недавно я закончил работу в одном талант-шоу и дал себе слово, что все, больше я в талант-шоу не участвую.

А сейчас вы сидите в отборе на Евровидение?

- Это, вообще, не талант-шоу. Я там не просто сижу - я там музыкальный продюсер и, собственно говоря, отбираю людей, чтобы они представляли нашу страну на Евровидении. Я отбираю песни, каким-то образом являюсь гарантом того, что это будет честно, открыто, по-настоящему музыкально. Это совсем не талант-шоу - это реальная музыка.

Но Евровидение - это же не конкурс поющих людей, а конкурс представлений.

-Я для себя считаю и стараюсь так думать даже в самых сложных ситуациях, что Евровидение - это не политический конкурс, а музыкальный, и побеждают в нем поющие люди, в первую очередь. В прошлом году победила Джамала, блестяще совершенно, просто потому, что она поет лучше всех. Все другие какие-то источники и причины ее победы - я отметаю от себя. Я уже много лет слушаю, как она поет, и для меня это очевиднейшие вещи, совершенно.

Но политика влияет сейчас очень сильно на жизнь артистов.

- Политика сейчас влияет на все. Музыка, наверно, наиболее близкая к Богу сфера деятельности. Но сейчас политика во всем, потому что сейчас время смутное. Я уверен, совершенно, что когда-нибудь это схлынет. На Евровидении я совершенно отчетливо, по-музыкантски, вижу, почему побеждает тот или иной участник. И я вижу, что это причины музыкальные. В этом нет политики.

Ваше самое эстетическое впечатление за последние несколько лет?

-За последний год - ничего. Я не потребляю активно какой-то музыкальный продукт, потому что слушаю музыку очень дозировано. Читаю в поездах, когда езжу.

А чем вы занимаетесь, когда вы не работаете?

- Мне кажется, что я всегда работаю. Когда я не работаю, я стараюсь уделять время семье, детям.

Что вы вместе делаете?

- Мы сидим, разговариваем, обнимаемся, едим.

Вера вас научила путешествовать?

- Да. Я, правда, в основном, машиной езжу. Отъезжаю далеко от дома, и у меня эта фобия, когда ты уезжаешь далеко от студии и начинаешь волноваться - она у меня прошла.

- Ваш вопрос?

- Вы не разочаровались еще в своей профессии? Журналистика - это хорошее нечто или это в нынешнее время сплошное "дураковаляние"?

Я сумела себе в журналистике обеспечить то, что вы себе обеспечили в музыке - я существую автономно.

- Я сегодня пришел к вам не как к журналисту, а просто пришел поговорить.

Спасибо большое.

Подпишитесь на 112.ua в вашем Telegram и Facebook. Оперативно и лаконично о самом важном.