Дело "пьяного мальчика" и кризис доверия к российскому правосудию
Мало кто в России надеется на следствие и суд - их считают зависимыми и коррумпируемыми. Зато свято верят, что все решают влияние и связи, пишет Александр Плющев.Дело Ольги Алисовой, сбившей шестилетнего Лешу во дворе дома в Балашихе, скорее всего не пошло бы дальше районных газет, если бы не абсурдное обстоятельство, сделавшее ее фигурантов знаменитыми на всю страну. Жертва ДТП, согласно экспертизе, оказалась мертвецки пьяной - в крови ребенка было обнаружено 2,7 промилле алкоголя. Так этот кейс теперь и называют - дело "пьяного мальчика", хотя мало кто верит в то, что гулявший с дедушкой ребенок принимал спиртное, да еще и в изрядных количествах.
В российском правоприменении в ДТП с пешеходами водитель оказывается виноват практически всегда. И состояние его жертвы до происшествия обычно никак не влияет на ход дела. Но, видимо, не в этом случае. Родным погибшего предлагалось поверить в то, что пьяный шестилетний мальчик сам бросился под колеса машины. Полагают, что это, в конечном итоге, могло если не спасти 31-летнюю Ольгу Алисову от тюрьмы, то серьезно облегчить ее участь.
Громкие ДТП последних лет
Нельзя не вспомнить несколько похожих дел, где очевидные виновники ДТП, имеющие влиятельные связи, фактически выходили сухими из воды. Прежде всего, речь о дочери главы областного избиркома Анне Шавенковой, сбившей двух сестер в Иркутске в 2009 году. Суд предоставил 14-летнюю отсрочку исполнения приговора, а потом женщину и вовсе амнистировали. Пострадавшие теперь добиваются справедливости в других инстанциях. Кто-то припомнит и автокатастрофу, в которой был виноват известный телеведущий Эдвард Радзинский: он также избежал уголовного наказания по амнистии.
Удивительная, редкая и несвойственная российскому правоприменению гуманность могла (и по-прежнему может) взять верх и в деле Алисовой. Во всяком случае, некая волшебная сила до какого-то момента пребывала на ее стороне. Женщину не брали под стражу в течение трех месяцев со дня происшествия. Камеры наблюдения, как говорят, не работали и, разумеется, не записали случившееся. Ну и, наконец, хорошо известные всей стране результаты экспертизы крови ребенка.
Криминальный авторитет против офицера Росгвардии
Говорят, что муж Ольги Алисовой - криминальный авторитет, отбывающий заключение. Именно с ним связывают столь мягкое отношение к женщине, насмерть сбившей ребенка, и другие обстоятельства этого дела. Интересно, что эта версия мало кому кажется надуманной: влияние криминалитета, даже из-за решетки, на правоохранительные органы считается обычным делом. Так это в данном случае или нет - уже не важно. В восприятии людей подобные вещи соединяются намертво: не просто же так все столь удачно складывается для обвиняемой в казалось бы безнадежной для нее ситуации.
Но после широкой огласки дело разворачивается на 180 градусов. Следственный комитет возбуждает дело о халатности экспертов, а резонансный случай под личный контроль берет глава МВД. Тут-то и выясняется, что отец погибшего мальчика - Роман Шимко - офицер Росгвардии. Ага, моментально решает публика, не иначе, пустил в ход свои связи. Причем часто это говорится вполне одобрительно: использование положения или связей в поисках справедливости не считается зазорным. Вопрос о том, что справедливость в подобных случаях замещается предвзятостью, не рассматривается.
Своя правда
В нашем воображении мы легко можем поменять местами персонажей этой трагической истории: сотрудник силовых органов пытается избежать ответственности, а несчастная мать, возможно, даже с помощью арестантско-уркаганского единства, пытается его к этой ответственности привлечь. И у каждого опять будет своя правда, свои группы поддержки и свои ресурсы. Неизменным в любой конструкции останется одно: ребенок погиб, и его уже не вернуть.
Но ведь остальным-то еще как-то нужно жить и, по возможности, без дальнейших потерь. Обе стороны в преддверии процесса вели активную кампанию в федеральных СМИ, соцсетях и на подозрительных сайтах; с помощью показаний свидетелей, рассказов родственников, сливов и сплетен. Все это постоянно выбрасывается в публичное пространство в надежде завоевать симпатии публики - они тоже относятся к вполне работоспособным инструментам.
Правосудие по-российски
Иными словами, считается, что в подобной ситуации годятся все средства, чтобы отстоять свои - реальные или мнимые - права. Но надежды на тех, кто должен всем этим заниматься по долгу службы, нет. Что бы там ни говорили опросы, в обществе существует тотальное недоверие к правоохранительным и судебным институтам, они воспринимаются как зависимые и легко коррумпируемые.
В России уже давно мало кто надеется на следствие и правосудие и верит в его непредвзятость. Даже в делах, никак не связанных с политикой. Зато есть уверенность, что в какой-то неприятной ситуации спасти могут только хорошие связи или положение. Неправда, что у нас нет состязательного правосудия. Оно есть. Только состязаются не аргументы сторон, факты и улики, а связи и влияние. Причем даже на стадии следствия.
Этот комментарий выражает личное мнение автора. Оно может не совпадать с мнением русской редакции и Deutsche Welle в целом.
