Жизнь кременчугских евреев в 50-80-х годах ХХ столетия
О жизни кременчугских евреев в 50-80-х годах ХХ столетия рассказывает наш краевед Борис Бабилуа.
В послевоенные годы Большой Хоральной синагоги, построенной еще в 1855 году, располагавшейся на улице Квартальной (бывш. Преображенской), в Кременчуге уже не было. В 1943 она перестала существовать, здание было разрушено при освобождении города войсками Красной армии. В так называемой "малой" синагоге, располагавшейся рядом с Главной Хоральной, на той же улице, вначале разместили суконную фабрику, затем курсы бухгалтеров. Еще в 30-х церкви и синагоги стали закрывать, превращать в клубы и дома пионеров. Такая же участь постигла и синагогу Рабиновича, которая находилась на улице Чапаева, - ее помещение отдали школьникам.
Еще до войны, в 1936 году, в красивейшем и уникальном, в историческом и архитектурном плане здании - Хоральной синагоге расположился краеведческий музей, в помещении синагоги Юровского, на бывшей Мариинской улице - склад. СССР рьяно проводил политику борьбы с "религиозным дурманом". Кременчугские евреи собирались на молитвы в доме Фроима Вергуновского, на улице Свердлова, 50, в полуподвальном помещении. Здесь же, тайно, по ночам, выпекали мацу, а затем, спрятав в наволочки, на такси (благо, были в то непростое время, среди кременчугских таксистов, люди с добрым и отзывчивым сердцем) развозили евреям.
Фроим Абрамович Вергуновский был почтенным и уважаемым человеком. Он занимался в городе продажей чугунной и глиняной посуды; маленькие магазинчики, где торговал Вергуновский, располагались возле железнодорожного вокзала, на переезде (в середине 80-х они были снесены). В доме на Свердлова проживал и шойхет-резник - Лейзер Александровский, а когда нужно было совершить обряд брит мила (обрезание), специально, в условиях повышенной конспирации, привозили моэля из другого города. В то время, в 50-60-х годах, КГБ и парторганы проводили частые рейды и проверки, внедряли своих эмисаров в еврейскую среду, осуществляли тотальный контроль. Здесь - "сионисты", там "отказники" с диссидентами. Это - нельзя, то - не позволено! Реб Фроиму, его дочери Басшеве, зятю - Киве, внукам - Фиме и Софе требовалось недюжинное терпение, вера, сила духа и выдержка, чтобы противостоять сильнейшему давлению безбожной власти. И искра еврейства в нашем городе не угасла. После ухода из этого мира реб Фроима его дело продолжил портной - Аврум Калманович Циперштейн. В 70-х этот набожный богобоязненный, убеленный сединами, человек, которого все звали раввином, стал собирать евреев на молитву у себя в квартире, на втором этаже пятиэтажного дома, прямо под боком горотдела милиции.
В "застойные" годы к религии в СССР по-прежнему было отрицательное отношение. Советская пропаганда "закручивала гайки". Старики собирались, в основном, по субботам, а в праздники маленькая двухкомнатная квартирка была заполнена до отказа. Аврум Циперштейн хранил старинный свиток Торы, и книги, бережно передаваемые из поколения в поколение. В молитвеннике на иврите, издававшемся в 1956 году в Москве, была напечатана "Молитва за здоровье и благополучие правительства СССР", которую евреи вынуждены были произносить. Входили в подъезд, поднимались по одному - вначале женщины, а затем мужчины. Нужно было условно постучать в дверь. К посторонним, чужим всегда относились настороженно (среди "гостей" всегда могли оказаться агенты КГБ).
Циперштейнам изрядно доставалось от ГБ: постоянные слежки, вскрытые посылки и письма, прослушивание телефонных разговоров, обыски, допросы и объяснения в соответствующих инстанциях. Старый, ветхий тфилин свой кременчужанин, ветеран войны Наум Гофман хранил в потертом бархатном мешочке. Молитву проговаривал быстро, скороговоркой и, почему-то, всегда плевался. Плевался, а потом долго утирался платком, сморкался. Это был целый ритуал. Головная коробочка у него всегда оказывалась где-то на макушке, а ручной тфилин он часто накладывал поверх рукава рубахи. Маленький карманный молитвенник Гофмана был до такой степени истрепан, что, казалось, в нем не ивритские буквы, а древняя шумерская клинопись. Он часто моргал, "блымал" глазами. Это явилось результатом контузии и ранения, полученных на фронте. Реб Наум пел на похоронах, в 70-80-х его приглашали читать поминальную молитву-кадиш. Он подсказывал, советовал, учил и наставлял кременчугских евреев, послевоенное поколение, ассимилированное, оторванное от корней, от древних традиций, многому, - этот маленький, невзрачный на вид старичок. Учил по-своему, по-простому, как мог. И вложил в это душу, всего себя.
Прошло время, канули годы. Эти люди были первыми. Их уже нет среди нас, но как мечтали они видеть возрождение в Кременчуге еврейской жизни. Хочется вспомнить всех их поименно: Аврум Циперштейн, Наум Гофман, Борис Державец, Михаил Штейн, Яков Бродский, Феня Ниренберг, Бетя Вергуновская, Дора Бизи и другие. Многое, с Б-жьей помощью, пережили евреи Кременчуга. И выстояли! "Мир - очень узкий мост, но, главное - не бояться". Так говорил цадик Нахман из Брацлава. В 1989 году, три молодых еврея из Кременчуга поехали учиться в киевскую иешиву - религиозное учебное заведение. Иешива была ХАБАДская, размещалась в сыром полутемном подвале синагоги, на ул. Щекавицкой, на Подоле. Иешиву эту содержал рав Берл Карасик. А наверху учились представители карлин-столинского направления. Раввином Киева был Янкель Дов Блайх. Занимались по 13 часов, при свете тусклой лампочки.
Жили втроем в квартирке, которую снимало для учащихся руководство иешивы, в районе Контрактовой площади. Тогда ХАБАД не имел своей синагоги, и боролся за здание старой синагоги Бродского, на ул. Шота Руставели, в котором, в то время, размещался кукольный театр. Все учились и молились тогда в одной синагоге, на Щекавицкой. Рядом с синагогой, в невзрачном здании, находилась еврейская школа. При синагоге была кошерная столовая. Шалиахом ХАБАДа был Мордехай (Моти) Шейнер, который занимался с ребятами, преподавал Тору и основы хасидизма. Учащихся в хабадской ешиве было немного, а вот в ешиве рава Блайха - значительно больше. Потом многие отправились учиться в Израиль и США. Зимой преподаватели-израильтяне и американцы уезжали, мальчишки оставались одни, предоставленные сами себе, без денег, без еды. Но, не скучали, не отчаивались. Учились, занимались. Приезжали в Кременчуг, помогали старикам вести молитвы, организовывали миньян - собрание в субботы и праздники. Мордехай Шейнер стал раввином, посланником Любавичского ребе в Биробиджане (ЕАО), а наши ребята из Кременчуга - вчерашние учащиеся иешивы, сегодня проживают и трудятся в Израиле и в Украине.
В начале 90-х в Кременчуге впервые появился мицватанк - передвижная мобильная синагога на колесах. Кременчугским евреям, прямо на главной улице города, хасиды ХАБАДа помогали совершить заповедь возложения тфилин, дарили книги и молитвенные принадлежности, объясняли суть заповедей, угощали кошерной едой. Это было знаковое событие - после стольких лет забвения! Кременчужане еще долго обсуждали "диво-синагогу", чудом заехавшую в наше местечко.
28 ноября 1991 г. в Кременчуге, после долгих лет преследований и запретов, была, наконец-то, зарегистрирована еврейская религиозная община, ставшая третьей среди возрождавшихся еврейских общин в независимой Украине. Первым ее руководителем был Ростислав Циперштейн, впоследствии отошедший от деятельности. Вскоре возникло общество "Лехаим", возглавляемое Анатолием Петровецким, и общество "Шалом", под руководством Михаила Шеймана. Но, это уже совсем другая история.
Дом на ул. Свердлова,50, в Кременчуге, где после войны реб Фроим Вергуновский держал синагогу.
Фроим Абрамович Вергуновский с супругой Шерл, дочерью Басшевой и зятем - Кивой Калмановичем Толчинским
Реб Аврум Циперштейн (12.09.1899 - 4.07.1988)
Автор выражает благодарность за фото, предоставленные материалы и рассказ - внучке Фроима Вергуновского - Соне Кивовне Толчинской.
