Предел мечты любой разведки мира
28 декабря исполнилось 110 лет со дня рождения руководителя внешней разведки СССР Павла Фитина, человека, который вышел победителем из противостояния с сильнейшими спецслужбами мира.
В марте 1938 года в Народном комиссариате внутренних дел СССР появился новый сотрудник. Павел Михайлович Фитин, направленный в числе 800 товарищей-коммунистов на службу в этих органах в порядке партийной мобилизации. Завершалась черная полоса в истории Иностранного отдела ВЧК - ОГПУ - НКВД. Развязанные Ягодой и Ежовым преступные репрессии в собственных рядах нанесли непоправимый ущерб советской зарубежной разведке.
Из 450 сотрудников ИНО 275 подверглись репрессиям. Если и удавалась кому-то уцелеть, то лишь благодаря самоотверженным усилиям Центра, где осознавали: для того, чтобы вырастить и внедрить закордонного «нелегала» требуется не менее десяти лет. И следующий факт: в 1938 году в Кремль поступило 127 разведсообщений, из них от ИНО... ни одного. И это в преддверии надвигавшейся войны.
Павел Фитин родился в селе Ожогино Шатровского района Курганской области в бедной крестьянской семье. Окончил Всесоюзную сельскохозяйственную академию имени К.А.Тимирязева по самой что ни есть мирной специальности - инженер-механик электрификации и механизации сельского хозяйства. Предыдущее место работы - заместитель директора издательства.
Шла не простая смена чекистских кадров, а обновление их специалистами с высшим образованием, которое еще недавно имели не более 5% сотрудников наркомата. Шестимесячная учеба в Центральной школе НКВД и должность стажера 5-го отдела Главного управления государственной безопасности. Уже в мае следующего года по инициативе нового наркома внутренних дел Берии Фитин был назначен руководителем отдела зарубежной разведки. Ему удалось вернуть на службу ранее уволенных опытных сотрудников-нелегалов, укрепить ее талантливыми новичками.
Разгоравшийся пожар Второй мировой поставил новые задачи перед разведкой. После сокрушительного поражения Польши, Франции и Англии на европейском континенте советской внешней разведке предстояло дать руководству страны четкий ответ: «Когда и где именно Германия нападет на Советский Союз?». Только в первом полугодии 1941 года Фитин представила Кремлю более 120 разведдонесений, гласивших: от войны нас отделяют считанные месяцы.
В ночь с 17 на 18 июня Фитин доложил Сталину, что Германия закончила последние приготовления. Удара на западных границах следует ожидать со дня на день (более подробно эта тема освещена автором в исследовании «Победа: правда против кривды»). Вместе с вермахтом в наступление пойдут и боевики ОУН.
С первых дней войны разница между днями и ночами потеряла для 5-го отдела свое значение. Первыми вступили в неравную схватку разведчики, действовавшие под прикрытием дипломатов советского посольства в Берлине. Заместителю резидента Александру Короткову удалось дважды преодолеть плотное кольцо эсэсовской охраны, снабдить оставшуюся в городе агентуру необходимой валютой и радиопередатчиком. Как ни ломились гестаповцы в двери посольства и торгового представительства с целью захвата шифровальных книг и кодов, их успели уничтожить. Немецким спецслужбам на протяжении войны так и не удалось заполучить ключи к шифровальным кодам, которые применяли советские разведцентры, их резидентуры в Западной Европе.
Людям Фитина удалось своевременно информировать Центр о планах важнейших операций гитлеровского командования на Восточном фронте. Их достоянием стали сведения о начавшихся в Берне переговорах между США и Германии о заключении сепаратного мира. Главными героями советского культового фильма «Семнадцать мгновений весны», оказавшимися в центре тех событий, были реальные лица. Это они помогли советскому руководству сорвать осуществление этого циничного проекта англо-американских союзников, успешно завершить Вторую мировую войну.
А теперь вернемся назад. В начале 1942 года техник-лейтенант Георгий Флеров, проходивший службу в эвакуированной в Йошкар-Олу Академии ВВС, обратился к И.В.Сталину с письмом, в котором обратил внимание, что в западной открытой печати исчезли публикации, посвященные урановой проблеме. Следует полагать, по его мнению, там вплотную приблизились к созданию атомного оружия.
Молодой ученый-физик не мог знать, вскоре возвращенный в распоряжение Академии Наук СССР, что осенью 1941 года Лондонская резидентура сообщила Фитину: «В Англии приступили к разаработке атомной бомбы». Так началась уникальная операция советской внешней разведки «Эномороз». Ее целью стало определение круга стран, занимавшихся созданием атомного оружия, информирование Центра о содержании этих работ, с помощью зарубежной агентуры приобретать научно-техническую информацию, способную ускорить создание такого оружия.
Британская физическая наука оказалось ближе всех к решению этой задачи, проведенные исследования позволили ей перевести их в практическую плоскость. На состоявшейся очередной встрече Черчилля и Рузвельта последний убедил своего коллегу передать все наработки США и научные кадры британцев с тем, чтобы не подвергать созданную экспериментальную базу опасности налетов немецкой авиации. Они вошли в так называемый Манхэттенский проект.
Осуществлялся он в обстановке строжайшей секретности. Трудно сказать, как бы дальше развивались события, если бы не помощь советской разведке талантливого немецкого физика-коммуниста Клауса Фукса, получившего после бегства из Германии британское подданство и привлеченного к созданию первой американской бомбы.
Наладить с ним канал связи для советских резидентов было делом техники. Девять лет, заметим, - на безвозмездной основе, длилось сотрудничество советской зарубежной разведки и Фукса, других американских ученых. Неоценимую помощь оказал Центру и британский дипломат Дональд Маклин, работавший в США и передавший немало «атомных материалов».
Казалось бы, Советскому Союзу было не до создания оружия огромной разрушительной силы, когда речь шла «быть или не быть» Советскому государству», когда на Восточном фронте решалась судьба главных сражений, и в Кремле же задумались, как поступить с огромным объемом разведывательной информации. Для ее изучения была создана «Физическая лаборатория №2 АН СССР» во главе с ярким ученым Игорем Курчатовым, еще в начале 30-х годов занимавшимся проблемами расщепления атомного ядра.
Затем лабораторию преобразовали в Институт атомной энергии, первым его руководителем и до последних дней своей жизни являлся прославленный академик. 20 мая 1944 года при Государственном Комитете Обороны был утвержден Совет по урану (председатель Л.П.Берия).
Было бы в корне неверно считать, что советским ученым оставалась лишь умело распорядиться добытой информацией, в том числе и чертежами американской атомной бомбы. Как и то, что сообщению Трумэна в кулуарах Потсдамской конференции об успешном испытании первого ядерного заряда Сталин, дескать, то ли не придал значения, то ли не понял о чем речь. А на самом деле на стол Иосифу Виссарионовича за две недели до этого легло донесение Фитина: на полигоне в Аламогордо в штате Нью-Мексико завершены последние приготовления к испытаниям атомной бомбы. Добавим, Клаус Фукс также наблюдал за этими испытаниями.
Создание атомной отрасли потребовало огромных финансовых и человеческих затрат для Советской страны, только что вышедшей из жестокой войны и потерявшей треть отечественной экономики. Наряду со строительством мощных заводов и фабрик, ядерных реакторов, экспериментальной базы в Горьковской, Свердловской, Челябинской областях и прочих регионах требовалось невиданное количество урановой руды, технологий ее обогащения, необходимых запасов которой СССР не имел, за исключением Таджикистана. Cоветская разведка развернула масштабный поиск урановых месторождений в Германии, Чехословакии, Болгарии, привлекала к научно-исследовательским работам тех немецких ученых, до которых не успели дотянуться «длинные руки» американских спецслужб.
29 августа 1949 года, в 7 часов утра, невиданная вспышка, на сотни километров вокруг озарила ковыльные казахские степи. Испытание первой советской атомной бомбы, как она именовалась в документах и отчетах, изделия РДС-1, прошло успешно. США и самодовольные британцы рассчитывали, что СССР приблизится к созданию собственной бомбы где-то к 1952 - 1956 годам.
Давая оценку сражению советской внешней разведки в тайной войне за обладание предельно засекреченных проектов и технологий производства атомного оружия, один из организаторов «холодной»» и потенциальной «горячей войны» против СССР директор ЦРУ Аллен Даллес был предельно лаконичным: «Это предел мечты любой разведки мира». Но советские разведчики-нелегалы, их добровольные помощники за рубежом менее всего нуждались в подобных оценках своего главного противника, они руководствовались собственными убеждениями, честью и долгом перед Родиной, которую следовало защитить от самого бесчеловечного в мире оружия.
Солнечный октябрьский день 2017 года. У пресс-центра Службы внешней разведки Российской Федерации вернулся на свой вечный пост, но только уже в бронзе, генерал-лейтенант Павел Михайлович Фитин, чье имя оставалось неизвестным долгие десятилетия.
В торжественной церемонии открытия памятника главе советской зарубежной разведки приняли руководители Службы внешней разведки России, его боевые товарищи, родные и близкие. Достойно чтут память о своем легендарном земляке в родном селе и школе, в Свердловском управлении ФСБ.
Как не вспомнить в связи с этим слова «легенды советской разведки», которые он часто любил повторять своему внуку, капитану второго ранга в отставке Андрею Фитину: «Все равно правда пробьет себе дорогу».
Генерал-лейтенант П.М.ФИТИН с улыбкой на обаятельном русском лице; на мирном поприще в должности директора фотокомбината Всесоюзного Общества культурных связей с заграницей.
