Эксперт Amnesty International: Поразило число оправдательных приговоров в Узбекистане

Делегация Amnesty International впервые за 14 лет посетила Узбекистан, на месте оценив изменения в системе юстиции. Что именно меняется, DW объяснил участник поездки Денис Кривошеев.Делегация правозащитной организации Amnesty International (AI) в конце мая впервые за последние четырнадцать лет побывала в Узбекистане. Заместитель директора AI по Европе и Центральной Азии Денис Кривошеев, участвовавший в поездке, рассказал о ней DW.

DW: Какова была цель вашей поездки, и в каких условиях она проходила?

Денис Кривошеев: Узбекистан всегда оставался в центре нашего пристального внимания, нас особенно сильно беспокоила тема пыток и жестокого обращения с заключенными. Узбекистан был одной из ключевых стран в ходе нашей глобальной компании "Остановить пытки". И было важно получить возможность приехать в страну и начать знакомиться с ситуацией на месте - такой возможности у нас не было долгие годы.

Впервые за 14 лет представители AI получили возможность прибыть в таком качестве и осуществить первую миссию. Цель была ознакомительная. Мы ехали, предварительно обсудив возможность визита с властями Узбекистана. В стране происходят большие изменения, и это было для нас сигналом, что время для поездки настало. Она получилась не сразу.

С августа 2017 года мы обсуждали эту тему с посольством Узбекистана в Лондоне, где расположена наша штаб-квартира. В итоге в мае нам удалось отправиться в путь. Мы ехали по приглашению узбекистанской стороны, поэтому поездка была ограничена в том смысле, что наша программа была обусловлена встречами, которые мы у нее запросили.

Надо отдать должное принимающей стороне - Ташкент активно пошел нам навстречу. Мы встретились с теми, с кем хотели, и это были встречи на достаточно высоком уровне. Поэтому, хотя делать далеко идущие выводы рано, саму открытость Ташкента к диалогу с нами эта поездка однозначно подтвердила.

- Получили ли вы доступ к заключенным, находящимся в тюрьмах?

- В тюрьмах мы побывать не смогли. Мы такой вопрос ставили, но, скажем прямо, для первой поездки это было бы слишком далеко идущим требованием. Мы обсуждали дальнейшую возможность посетить места заключения. "Нет" нам точно не было сказано. Но было указано на то, что вопрос требует длительного согласования, и было предложено его обсуждать. Надеюсь, в какой-то момент мы такую возможность получим.

В этом смысле Узбекистан не уникален. Во многих странах, где мы бываем, доступа в тюрьмы там, тем не менее, у нас нет. Что касается тех лиц, кого мы рассматривали в качестве жертв пыток и в течение многих лет проводили по ним кампании и расследования, то с некоторыми из них у моих коллег встречи состоялись. Ряд таких граждан были освобождены из тюрем в последние месяцы, и они подтвердили, что то, о чем мы про них писали по информации из вторых рук, действительно имело место.

- В мировых СМИ, пишущих о Центральной Азии, широкий резонанс вызвало дело журналиста Бобомурода Абдуллаева, арестованного в 2017 году. Суд над ним состоялся незадолго до вашей поездки в Узбекистан. Этот случай был в сфере внимания вашей делегации во время поездки?

- Мы этот случай упоминали неоднократно, на многих встречах. Ожидаемым было желание принимающей нас стороны показать нам, что происходят не номинальные, косметические, а важные изменения. Но мы, естественно, позволяли себе ставить услышанное под сомнение и задавать уточняющие вопросы. В этом смысле случай Абдуллаева был для нас важным показателем изменений. Для нас в нем многое оказалось неожиданным. И то, что по заявлению о пытках Абдуллаева судья вынес частное определение с указанием на необходимость расследования этого заявления. И то, что два чиновника были отстранены от исполнения своих обязанностей на время изучения обстоятельств, связанных с этим заявлением.

История еще не закончена, посмотрим, к чему она приведет. Пока немного разочаровывает отсутствие конкретных результатов и предварительная информация, что судмедэксперты не смогли подтвердить применение пыток, хотя, по нашей информации, такая возможность у них была. Но в этом деле было много других неожиданных моментов. Например, то, что гособвинение изменило свою позицию - когда судья готовился вынести приговор, гособвинение попросило оправдать трех участников дела и смягчить наказание для самого Абдуллаева. Сам приговор ему не связан с лишением свободы.

Это было для нас неожиданным, хотя мы продолжаем настаивать, что судить за публикации журналиста вообще нельзя. В отношении этого дела у нас был очень интересный разговор во время встречи в Верховном суде Узбекистана. Те, кто нас встречал, подчеркивали, что так сейчас работает правосудие - справедливость восторжествовала в рамках существующей правовой практики и закона, и в этом нет ничего неожиданного.

Мы же полагаем, что система правосудия все же пока работает не так, и в ней многое придется изменить. Однако какие-то изменения мы видим, и на них важно было обратить внимание. Мы рассчитываем, что дело Абдуллаева не останется исключением, каким оно является на сегодняшний день. Есть ряд фактов, которые нам были предоставлены и которые говорят о том, что так и будет.

- Какие именно?

- Было очевидно, что чиновники самых разных ведомств, начиная с нами беседу, пользовались примерно одним и тем же текстом, релизом, и указывали на одни и те ж перемены. Но часть этих изменений крайне интересна. Например, было указано на то, что в Узбекистане за предыдущие пять лет было вынесено всего семь оправдательных приговоров, а за пять месяцев текущего года - уже более двухсот. Эта цифра особенно поражает в контексте региона, во многих странах которого, включая Россию, оправдательных приговоров все меньше и меньше. В РФ это невероятно низкая цифра порядка 0,3 процента в год, указывающая на то, что что-то не так в самой системе.

Рост числа оправдательных приговоров в Узбекистане нас поразил. Мы неоднократно задавали вопрос, с чем это связано, и самое удивительное объяснение мы получили опять же в Верховном суде. Оказывается, были внесены изменения в целый ряд законов, в том числе была отменена возможность для судей возвращать дела на доследование!

Этот трюк используется повсеместно в регионе: если судья не уверен, что подсудимый виновен, то вместо того, чтобы выполнить свой профессиональный долг и трактовать сомнения в пользу подсудимого, как того требуют конституции всех стран, дело возвращается к следователям, чтобы те добыли убедительные доказательства виновности.

Это исключительно важный момент. У меня нет возможности независимо подтвердить правильность приведенных цифр, но и нет оснований ставить их под вопрос. Судя по всему, действительно одно такое изменение привело к качественным последствиям - более двухсот человек избежали попадания за решетку потому, что важная поправка было принята и применена.

Нам также указывали, что есть установка на минимальное использование лишением свободы в качестве меры пресечения. И, как результат, заполняемость тюрем, по приведенным принимающей стороной данным, составляет восемьдесят процентов. Если эта информация верна, это очень значительное изменение, поскольку и в Узбекистане, и вообще в регионе данные всегда указывали на переполненность тюрем. А это реальные человеческие жизни. И если названные цифры верны, то это очень важно.

- Могли бы вы рассказать, каков был уровень ваших собеседников, представлявших местные власти?

- Это министерство юстиции, Верховный суд, Генеральная прокуратура, МВД, МИД, министерство высшего образования. В основном встречи были с чиновниками ранга замминистра, но был и один министр. Мы также побеседовали с омбудсменом и сотрудниками его офиса, а также с главой национального Центра по правам человека. Интересный момент: на встречах было очень много телекамер, журналистов, явным было желание принимающей стороны осветить наш визит в местных СМИ. И совершенно точно - мы на экране появлялись неоднократно. Нас на некоторых встречах узнавали как людей, которых видели по ТВ.