Хранительница сокровищ: куратор Елена Живкова о том, как отличить Веласкеса от хорошей подделки

Чтобы работать в музее, нужно быть и детективом, и актером, и ученым одновременно - уверена Елена Живкова, хранитель фондов и замдиректора Национального музея искусств им. Богдана и Варвары Ханенко.

Что может быть интереснее, чем должность хранителя фонда самого богатого музея в стране? «Ничего, - скромно говорит Елена Живкова. - Это лучшая работа на свете». 35 лет она работает в музее Богдана и Варвары Ханенко - музее с самой ценной в Украине коллекцией произведений европейского искусства. Любить классическое искусство и знать каждую картину в Лувре, Эрмитаже и мадридском Прадо, но не побывать в Ханенко - большое упущение. Киевский музей - это музей открытий: плафон в одном из залов музея расписал Врубель, а на стенах висят работы Беллини, Строцци и Виже-Лебрен - их можно посмотреть в Метрополитен-музее в Нью-Йорке и галерее Уффици во Флоренции, а можно ближе - в Киеве, на Терещенковской.

Должность хранителя фондов, которую Елена Живкова занимает уже 15 лет, самая ответственная, поэтому хрупкая на первый взгляд, женственная и богемная Елена при личном знакомстве оказывается суперженщиной, которая, по сути, руководит небольшим государством. Она отвечает за всю живопись в фондах музея (а это почти 20 тысяч экспонатов!) и о своих подопечных - картинах - готова рассказывать часами. «Экспонаты все время движутся: что-то ушло в экспозицию, что-то - на реставрацию, что-то уехало «на гастроли» в Европу. На какую бы строчку в списке нашей коллекции вы ни показали пальцем, я могу сказать, где находится в данный момент этот экспонат. Если в фондах все в порядке, я сплю спокойно», - шутит Живкова.

Стандартных подходов ни в управлении музеем, ни в интервью Елена не любит. Беседовать со мной в своем рабочем кабинете отказывается - вместо этого мы идем во внутренний дворик музея: говорить об искусстве и пить кофе с видом на липы, старую конюшню и особняк Ханенко, основателей музея, куда приятнее. В кабинет Елены я попадаю только с третьего раза. Она извиняется за бардак, но это один из самых непосредственных и неофициальных музейных кабинетов, которые я видела: здесь много книг, журналов, фотографий и цветов, а рабочим креслом Елене служит фитбол - чтобы не болела спина. При этом всю неофициальность кабинета с лихвой сглаживают реликвии: большую часть пространства занимает старинный деревянный стол с потертостями и царапинами. «Он датируется серединой XIX века и когда-то принадлежал Богдану Ханенко. Семья за ним обедала». Справа от него - зеркало примерно тех же времен, также принадлежавшее семье Ханенко. К раритетам хранитель относится с пиететом, но уверена, что они должны жить, - поэтому на столе лежат книги по искусству, а в зеркало смотрятся гости, которые заходят в кабинет.

В музей Живкова попала случайно. Филолог по образованию, она работала в школе, но быстро бросила это дело: «Хотела преподавать детям Булгакова, а в программе был Брежнев». По пути с Бессарабского рынка домой, на Тарасовскую, зашла в музей Ханенко - узнать, нет ли вакансий. «Мой дед был директором магазина «Сяйво» на Крещатике, и я выросла на книгах по искусству». Вакансия была - на работу Живкову взяли мгновенно, отметив ее общительность.

Карьеру в музее Елена начала с должности экскурсовода. Сегодня попасть на экскурсию к ней почти невозможно: она предпочитает работу в фондах, - но года четыре назад мне повезло. Для меня экскурсия Живковой стала перезагрузкой: так, как рассказывает об искусстве она, не рассказывает никто. Вместо перечисления фактов, которые легко забыть, Елена превращает экскурсию в арт-квест. Допустим, в описании возле картины указано: «XV век, портрет дамы, Голландия». «А знаете, как мы определили, что это XV век?» - заговорщически спрашивает посетителей Живкова - и обращает их внимание на фактуру ткани платья на героине, на украшения, прическу и даже форму вазы на столе. Детали помогают разгадывать загадки - и спустя годы работы в музее может оказаться, что «неизвестный французский художник», как написано в архивах, является живописцем круга Питера Брейгеля, а «работа Рембрандта» - копией, сделанной его учеником.

Самая громкая история в музее связана с «Инфантой Маргаритой», которая, как считалось, принадлежала кисти Веласкеса и была ранним эскизом к портрету с таким же названием, висящему в мадридском Музее Прадо. Портрет Маргариты, дочери короля Филиппа IV, чьим придворным художником был Веласкес, в 1912 году на аукционе в Берлине купил основатель музея Богдан Ханенко. В 90-е годы, когда сотрудники музея начали активно ездить на Запад, одна из них, Зоя Рябикина, побывала в мадридском Прадо, приехала в Киев и сказала: «У нас не Веласкес». Началась череда расследований, и оказалось, что киевская «Маргарита» - копия, выполненная в мастерской Хуана дель Мазо, зятя Веласкеса и его ученика. «В это же время стало известно, что «Портрет инфанты» 1655 года в Лувре также является копией. Лувр мгновенно признал, что это копия. У нас это заняло больше десяти лет. Но лучше честная копия, чем фальшивый Веласкес», - заключает Елена.

При этом Живкова уверена: сейчас не время шедевров. «Знаток искусства, если он не сноб, всегда открыт и ценит живопись, а не имя. Вот вы приехали в Лувр посмотреть Джоконду - и что? Вы ее увидите, но на расстоянии в лучшем случае 15 метров, в окружении туристов с камерами. Лучше искать забытых гениев». В музее Ханенко это, например, Алессандро Маньяско - яркий представитель барочной живописи, который вплоть до конца XIX века был забыт. Открыли его немецкие экспрессионисты, которые были очарованы его стилем, - и Маньяско стал новой звездой. Будете в музее - найдете его в зале барокко.

Текст: Дарья Слободяник

Стиль: Venya Brykalin

Прическа: Oksana Cherepanya

Макияж: Vitalia

Ассистент стилиста: Julia Borisenko.