«Пора вспомнить о стандартах журналистики»: Марина Курапцева о фейках про переселенцев и борьбе с ними
Начало войны на Донбассе привело к тому, что в Украине появилась несуществующая ранее категория населения - переселенцы, бежавшие от боевых действий в другие регионы страны. Но, несмотря на те сложности, которые им пришлось пережить, внутренне перемещенные лица столкнулись с неприятием и дискриминацией. Одной из главных причин подобного отношения к переселенцам стали медиа, которые штамповали огромное количество фейков, не думая о последствиях для самих ВПЛ. С этими последствиями пришлось столкнуться и журналистке Марине Курапцевой, которая вот уже в течении 5 лет профессионально борется с фейками о переселенцах.
Вы - переселенка из Донецкой области. Расскажите немного о себе - кем вы были до войны? Как вы приобщились к проблематике ВПЛ?
Я переселенка из Енакиево, 25 лет прожила там. За 5 лет до войны я переехала в Дзержинск, сейчас он называется Торецк (Донецкая область). Работала журналисткой в местных изданиях, а потом пришла война. Мы переехали во Львов, и после 11 месяцев пребывания там приняли решение перебраться в Киевскую область, где живем и по сей день.
Именно потому, что я столкнулась с фейками на примере своей семьи, стала активно участвовать в противодействии им, а также в противодействии стигматизации и дискриминации переселенцев. В чем это выражалось? Во-первых, на Львовщине местная власть, мягко говоря, была не очень рада переселенцам, которые заселились в социальное жилье - это было общежитие профтехучилища. Конечно, возникали какие-то недоразумения. Мы были бы и рады жить в арендованном жилье, но у нас это не получалось, потому что мы не могли найти работу. Закончилось это все конфликтом с Дрогобычской райгосадминистрацией, и дальше такое положение стало невыносимым. И уже в Киевской области, когда я попала в среду других переселенцев, коллег, знакомых, мы начали думать, как противодействовать этим фейкам, стереотипам, информационной агрессии. Я начала участвовать в тренингах организации "Альянс" (сейчас -ОО "Альянс за гражданские права"). В рамках этих тренингов мы создавали статьи по противодействию стигматизации. В частности, мы столкнулись с тем, что украинское медиапространство не было знакомо с этим словом, и с тех пор пошла эта работа.
Как считаете, что является причиной для появления данных фейков? Все же, переселенцы - граждане Украины, а не чужаки, как это было во время кризиса беженцев в Европе.
Думаю, что возникновение фейков связано с почти полным отсутствием запроса аудитории на повышение уровня медиаграмотности. Это значит, что многие местные люди в принимающих громадах не совсем осведомлены, с какими проблемами сталкиваются переселенцы - кто мы такие, какие льготы мы получаем, на что мы можем рассчитывать, с чем мы сталкиваемся в процессе аренды жилья, устройства на работу, получением медицинских услуг. Соответственно, неосведомленными людьми проще манипулировать.
К сожалению, эффективно сработала российская пропаганда в 2014 году, когда завезенные автобусами непонятные люди из Ростова изображали "местных", которые пришли дружно на референдум. К сожалению, это подхватили некоторые украинские медиа - плохо, что среди них были крупные медиа с большой аудиторией, которая внимала этим новостям, потому что люди не были подготовлены к подобной ситуации. Мы не знали, что такое война, и еще меньше мы знали и знаем, что такое война гибридная, которая включает в себя и информационный элемент. Поэтому вследствие распространения изначально фейковой информации о жителях Донбасса и о переселенцах сложилась такая ситуация.
Не имеет ли неприятие переселенцев советские корни - например, к переселенцам из Чернобыля тоже не очень хорошо относились?
Можно проводить разные параллели, но нужно понимать, что к каждой ситуации необходимо подходить индивидуально. Переселенцы из Донбасса - уникальное явление. Уникальность (и ужас) в том, что людей, которые пострадали от войны, обвинили в ней. Это беспроигрышный вариант - сказать, что люди позвали Путина, а Путин взял и пришел. Вот сидел он в Кремле, и тут бабушка Маша из Донецка позвала, и он пришел. Звучит очень глупо, но, тем не менее, в это поверили. Думаю, это обусловлено эмоциональной составляющей, поскольку на Донбассе идет война с Россией, а Крым Россия забрала, не вступая в боевые действия. Хотя некоторые категории населения на мирных территориях тоже считают Крым виноватым в агрессии, но, тем не менее, учитывая, что на Донбассе идет открытая война, эмоциональное восприятие более сильное и более болезненное.
За прошедшие пять лет фейки о ВПЛ остались неизменными?
Основные фейки остались теми же - "они виноваты в войне", "они позвали Путина", "не хотят работать", "не хотят участвовать в жизни громады". Хотя на каждый этот фейк есть объяснение: например, мы вот якобы не хотим работать. На самом деле - мы не хотим соглашаться на зарплату в 2000 грн., поскольку аренда жилья очень дорогая. Мы не можем позволить себе оплачивать коммуналку и аренду на те копейки, которые нам зачастую предлагают в центрах занятости. Тоже самое касается участия в жизни громад - ну как я могу быть полноценным членом громады, если я не могу выбрать мэра, поселкового голову, депутата? Естественно, появляется ощущение отчужденности. Но это людям нужно объяснять.
Я считаю, что журналистам нужно привлекать определенных спикеров, которые смогут корректно пояснить определенные процессы, их причину и последствия, поскольку наш общий враг находится в Кремле, и ему очень удобно настраивать украинцев друг против друга. А насчет новых фейков, то все зависит от ситуации. Например, нынешняя ситуация с Томосом - среди противников Томоса почему-то называют переселенцев, которых считают поклонниками Московского патриархата. Возможно, подобные манипуляции основываются на том, что на Донбассе украинских церквей меньше, чем, скажем, во Львове, но это ничего не значит.
Влияют ли фейки о переселенцах на чиновников, которые вообще должны не обращать на них внимания?
В идеале, они должны следовать только букве закона. Но, к сожалению, иногда и со стороны чиновников чувствуешь эмоциональный оттенок неприятия и даже агрессии. С этим тяжело бороться, учитывая состояние самих переселенцев: вчера я была дома, а сегодня уже собираю чемоданы, я прибыла в место, где меня принимают, меня направляют в соцслужбу, а там мне говорят: "Ачоговиприперлися?". Я находилась не в таком эмоциональном раздрае, чтобы устроить истерику, заплакать и уйти, а просто проинформировала работника соцслужбы о порядке предоставления помощи переселенцам, и тогда разговор пошел совершенно по-другому. Но не все переселенцы способны отстаивать свои права, поскольку нужно учитывать психологическое состояние: человек не собран, он не может знать всех норм, и у него нет инструментов для защиты от произвола. Я бы посоветовала переселенцам изучать законы и постановления, чтобы уметь защищать свои права. Но это касается чиновников локального уровня, а что касается чиновников вроде Юрия Грымчака, который заявил, что в Донецкой области участие в незаконных вооруженных формированиях якобы приняли "около 30 тысяч человек", то с этим должны бороться медиа, но не путем противопоставления переселенцев государственному аппарату, а путем объяснения простейших вещей.
Сейчас, после 5 лет конфликта, люди меньше верят фейкам?
Люди всегда верят тем или иным фейкам одинаково, поскольку все зависит от эмоциональной окрашенности того или иного материала. А если речь идет о корректном освещении той или иной проблемы, то задумываешься о причинах и последствиях. Если мы говорим о видео, где представлена какая-то женщина, и говорят, что она из Донецка, и она размахивает руками, крича:"Путин, приди!" - конечно, люди будут думать что-то вроде:"Донбасс бетоном залить" и так далее. Это все работает на простых примерах, и люди будут верить в то, что им говорят, потому что они не имеют альтернативных источников информации.
С этим необходимо бороться - у нас есть комиссия по журналистской этике, но здесь важно избежать цензуры, и самоцензуры в том числе. Нужно самим представителям медиа садиться за круглые столы, проводить какие-то внутренние встречи и напоминать о журналистских стандартах - что такое профессиональная этика, ненасильственные коммуникации, недискриминационный контент, и насколько важно ретранслировать объективные вещи, а не мнения неких спикеров, которых вчера еще никто не знал, а сегодня они разгоняют негатив против наших сограждан.
Не связано ли это с отсутствием инициативы со стороны самих переселенцев?
Переселенцы часто не знают, что их права защищают какие-то механизмы, их нужно изучать. Но здесь есть два момента. Первый: у представителей госаппарата отсутствует воля относительно ознакомления переселенцев об их правах. Ничто не мешает создать бесплатные площадки, куда переселенцы могут обращаться, это могут быть и онлайн-площадки. Мне могут возразить, что эти документы есть и в открытом доступе, но попробуйте зайти на сайт любого ведомства и найти там хоть что-нибудь, особенно человеку неподготовленному. Работе с информацией, с источниками нужно учиться.
Второй момент: переселенцы не всегда расположены к восприятию этой информации, что тоже зависит от психологического состояния, или же уровня владения базовой информацией о правах человека в целом, и не всегда есть время все это изучать - многие из нас работают на нескольких работах и плюс еще берут подработку домой. Важно избегать искусственных препятствий.
Видите ли вы изменение подачи информации про ВПЛ среди своих коллег?
Коллеги должны знать эти стандарты априори. Но, учитывая ситуацию, нужно осознавать, насколько обществу болит этот конфликт, и что с ним связано много личных моментов. Поэтому журналистам, возможно, нужно напоминать себе, когда верх берут эмоции: "Я - не пропагандист, я - журналист, моя цель - рассказывать о событиях, разъяснять, и менять мир к лучшему, а не создавать какие-то социальные стычки".
Что касается журналистов, которые знакомы именно мне, то мой вывод, что журналисты, которые соблюдают стандарты и объективно пишут о переселенцах - это журналисты-переселенцы, потому что их данная тема волнует как никого. В конце прошлого года я стала членкиней общественной организации "Альянс за гражданские права", и стараюсь учиться у своих более опытных коллег постигать элементарные правозащитные инструменты и отражать это в своих материалах.
Отличается ли реакция на фейки о Донбассе, скажем, между Харьковской и Львовской областью?
Судя по моему опыту, удаленность от Донбасса играет свою роль. Но это больше зависит от человека, чем от региона. Я до сих пор сохраняю отношения с друзьями сЛьвовщины, а наКиевщине встречала тех, которые не считали нас людьми, достойными человеческого отношения. А региональная принадлежность может играть роль в плане удаления от Донбасса. Скажем, Львов дальше, и там не все люди даже знают, где на карте Донецк, что это был развитый европейский город с хорошей инфраструктурой, с прекрасными учебными учреждениями, замечательными врачами. Или же в Виннице меня спрашивали: "А правда, что Донецк - это такой вот шахтерский поселок?". Все зависит от человека, от его желания получать знания о своей стране и ее жителях.
Но даже в той же Луганской области отношение к ВПЛ не всегда хорошее - я знаю села, где живут переселенцы, и местные жители верят, что те получают помощь, а на деле им ничего не достается.
Это обратная сторона медали, когда сосредотачивается какое-то количество населения (даже местного) в одном небольшом населенном пункте - это плохо, потому что это вызывает агрессию. Вот, например, в Станице Луганской есть всего один переход на всю Луганскую область. Естественно, этот поток населения из оккупированных территорий едет сюда за пенсиями, и местное население воспринимает их в штыки, люди говорят: "Вот они опустошат все банкоматы, все терминалы, нельзя будет пройти в Ощадбанк, в магазин, везде очереди". Стоит представить, когда эти люди приезжают не как-то ситуативно, а переезжают жить - а рабочих мест мало, тех же отделений банков недостаточно. Местное население можно понять: когда приезжают много переселенцев, и, возможно, получают льготы в том же трудоустройстве, это вызывает недовольство. Но, естественно, подобные ситуации являются следствием недоработки чиновников высшего уровня.
По вашему мнению, стоит ли вводить какие-либо меры против журналистов, распространяющих фейки - те же штрафы, например?
Все зависит от уровня личной ответственностии профессионализма. Самим журналистам следует более ответственно подходить к выполнению своих обязанностей. А что касается ужесточения ответственности - это очень опасно, потому что так можно дойти и до общей цензуры. Поэтому, если мы видим какие-то нарушения журналистских стандартов, мы должны обращаться, например, в Комиссию по журналистской этике. Возможно, это не самый мобильный и быстродействующий инструмент, но он существует, и люди, которые там работают, выполняют огромную работу.
К сожалению, у нас есть и "джинса", и заангажированные спикеры, которые озвучивают свое мнение на медийных площадках. Я думаю, существующих механизмов на данном этапе достаточно, чтобы не доводить до цензуры, поскольку во время вооруженного конфликта эти моменты обостряются. Нельзя допустить, чтобы журналисты не стали мишенью. Случаев нападений на наших коллег, увы, и так предостаточно.
Замечали ли вы пики появления фейков о Донбассе?
Как только происходит какой-то обстрел, как только повышается численность жертв среди военных и мирного населения, приверженцы разных точек зрения начинают манипулировать фактами каждый в свою сторону. И мы опять приходим к стандартам, к пониманию того, как важно для журналистов им следовать, особенно в период эскалации конфликта.
Но, наверное, не было бы столько этих фейковых новостей, если бы аудитория так жарко на них не отзывалась. Например, я на сайт "Черноморской телерадиокомпании" написала интервью с учительницей, которая по воле судьбы осталась в оккупированном Донецке и преподает пресловутые "уроки гражданственности". Она не хочет этого делать, ее вынуждают обстоятельства, и она взяла на себя смелость хотя бы анонимно озвучить свои чувства и переживания. На данный момент на сайте около 30 тысяч просмотров, а на странице "Черноморки" в Фейсбуке - сотни комментариев, и подавляющее большинство из них - негативные. Мы говорим не о фейке, а о реальном человеке - и вот такая реакция! Представьте, какую волну поднимает фейк, который более эмоционально окрашен: конечно, он вызовет еще более эмоциональные дискуссии. Тут нужно привлекать конфликтологов, кризисных и социальных психологов, которые при помощи журналистов доносили бы до аудитории причины этих процессов и снижали бы градус социальной напряженности.
Не считаете ли вы подобные ответы реакцией общества на отсутствие справедливости, ведь многие пособники оккупантов не понесли наказания? Может, таким образом общество вымещает свои эмоции на жителях Донбасса и ВПЛ?
Действительно, в последнее время "реваншисты" обострили свои поползновения к возвращению, и народ это очень сильно раздражает. Не может не раздражать, когда ты видишь пособников оккупантов где-то в креслах представителей местной власти (а мы знаем, насколько это острый вопрос на Донбассе), но представители домайданной власти есть во всех городах. Если убрать региональную привязку, то уйдути эмоции. Не важно, откуда родом судья, депутат, учительница или мэр: если они являются правонарушителями, преступниками, то нужно разбираться с ними на уровне закона.
А можно ли решить эту проблему на законодательном уровне?
Беда всего нашего законодательства в том, что его трактуют исполнители на местах, а тут возможен "творческий подход". И сейчас много законодательных инициатив, касающихся ответственности жителей Донбасса и Крыма. На мой взгляд, не совсем справедливым является то, что подобные инициативы касаются только ныне оккупированных территорий, поскольку преступления, связанные с вооруженным конфликтом, совершаются не только этими гражданами, и не только на указанных территориях. Я думаю, что эта большая сложная проблема требует системного подхода. Кроме того, я считаю, что опасность некоторых законопроектов заключается в введении эмоционально окрашенного термина "коллаборант", потому что уже сейчас, когда ни один из проектов не принят, в обществе происходят горячие дискуссии, и, как ни печально, зачастую участники таких перепалок всю ответственность за войну с Россией возлагают на гражданское население Донбасса и Крыма. Будем надеяться, что Украине удастся избежать печального опыта "покарания предателей", который имеют другие страны.
