Комментарий: Дело Голунова как веха в российском самосознании
История с Иваном Голуновым показывает, что активная позиция людей - ключ к переменам и лучшая защита против произвола в авторитарном государстве, считает Александр Плющев.
Едва ли не любой журналист, который пишет о деле Ивана Голунова должен сделать пометку о конфликте интересов: сообщество активно участвовало в судьбе своего коллеги. Я тоже в субботу стоял в пикете у Никулинского суда Москвы, так что быть невовлеченным наблюдателем у меня при всем желании не получится. Другое дело, что найти невовлеченных будет непросто.
Активная тенденция
Задержанный корреспондент "Медузы", имя которого до конца этой недели не было известно широкой публике, нашел поддержку по всему миру. Да, прежде всего со стороны журналистов, но и люди не имеющие к нашей профессии никакого отношения тоже приняли участие, не только активное - в пикетах и акциях, но и, не менее важное - пассивное, просто интересуясь новостями об этом деле и, тем самым все более разогревая повестку. Известная картинка графиков запросов к Google по словам "Путин" и "Голунов" на фоне Международного экономического форума - именно про это. Не будь такого внимания со стороны публики, скорее всего, ничего и не получилось бы.
А ведь такое происходит уже не впервые за последние месяцы. Самый похожий пример - "Марш матерей" в августе прошлого года в Москве - несанкционированная акция, результатом которой стала замена СИЗО на домашний арест двух девушек, обвиняемых по крайне сомнительному делу организации "Новое величие". Из недавнего нельзя не вспомнить протесты против строительства храма в Екатеринбурге и непрекращающиеся акции против мусорных полигонов в Архангельской области и других регионах.
Невозможность невовлеченности
На глазах местная или тематически точечная повестка становилась общенациональной. То, мимо чего люди проходили еще несколько месяцев назад, теперь волнует, если не всю страну, то, по меньше мере значительную и общественно-активную ее часть. То есть невовлеченных, становится все меньше и речь здесь не только о прямых интересантах - местных жителях, как в Екатеринбурге или Шиесе или журналистах, как в случае с Голуновым.
Более того, быть невовлеченным или старательно дистанцирующимся постепенно становится неприлично. В деле Ивана Голунова это проявилось особенно отчетливо: и провластные журналисты, и даже чиновники весьма высокого уровня не могут просто так отмахнуться от темы, которая волнует огромное количество людей Да, они никак от этих людей не зависят, но очевидно, что быть в центре общественного недовольства им невероятно неуютно: убегающие от камер мэр Москвы и генпрокурор производят не меньшее впечатление, чем кремлевский журналист, стыдливо удаляющий фейсбучный пост с каким-то очередным безумным полицейским сливом.
Россия в миниатюре
Дело Голунова - это, простите за банальный эпитет, модель российских общественных отношений в миниатюре, не только по масштабу, но и по времени - в публичном поле все уложилось в течение двух суток. За эти 48 часов перед нами пронеслись незаконное задержание, постоянные уловки и откровенное вранье полиции и следствия, помехи работе адвокатов и СМИ, нарушения закона на каждом шагу, бесконечные сливы через анонимные телеграм-каналы.
Было и уже ставшее привычным молчание федеральных СМИ - репортажи на ТВ появились только в субботу вечером, непосредственно перед решением суда. Впрочем, новостная повестка все больше определяется не телевидением, живущим в отдельном мире, и события становятся общенациональными без его помощи. Да и человек, который говорит, что не знает о чем-то или о ком-то потому, что об этом не говорили по телевизору встречает все меньше понимания у окружающих.
Человек в пикете
Зато все больше понимания вызывает человек в пикете. Могу сказать это по собственному опыту - перед вчерашним днем последний такой у меня был четыре года назад, когда журналисты пикетировали Следственный комитет с призывом допросить тогдашнего губернатора Псковской области Турчака из-за вскрывшихся данных о его возможной причастности к покушению на нашего коллегу Олега Кашина. Даже самая праздная публика теперь реагирует совсем иначе - с интересом, часто с сочувствием, если совсем грубо - как на идиота не смотрят.
В том числе и поэтому люди стали выходить на акции не только в столицах. Развернуть на улице, тем более, консервативного провинциального города, плакат не так просто чисто психологически, даже если ты журналист и привык быть в центре внимания. Не только из-за опасений проблем с полицией и возможного задержания, но и из-за давления социума. Теперь оно тает на глазах, вопрос "тебе что, больше всех надо?" бьет скорее по спрашивающему.
Какие бы внутривластные интриги не привели к тому, что вместо СИЗО Иван Голунов оказался под домашним арестом, очевидно, что никто и пальцем не пошевельнул бы без такого общественного резонанса. Подключение влиятельных людей из разных "башен" - это важная и, увы, неотъемлемая часть любой такой истории сейчас, но оно - лишь следствие, причина - в активном протесте, который таким образом пытаются погасить.
Люди и "башни"
Политическая система России практически не предусматривает прямого влияния людей на власть. В демократически устроенном государстве из-за недовольства людей усиливается оппозиция и побеждает на следующих честных выборах. В псевдодемократии, где реальные оппоненты не допущены к самой по себе борьбе за власть и во многом - к формированию общественной поддержки через СМИ, победить может разве что игрушечная, ручная оппозиция. Что мы и наблюдаем сейчас в ряде регионов, "умное голосование" Навального - следствие этих тенденций. Однако протесты могут привести к противоречиям внутри самой власти, люди это чувствуют и активно этим пользуются.
То, что мы наблюдаем сейчас - это расшатывание позиций одной властной силы с помощью давления на другие. Митинги в конечном итоге работают на столкновение групп влияния. В случае с Голуновым объектом давления стало вконец распоясавшееся МВД, которое даже фальсификацией себя не особенно утруждает. Его поведение вполне устраивает всю систему, но только до тех пор, пока не возникает резонанс такой степени, что неуютно становится другим ее участникам. И тогда они вынуждены действовать, и результат этих действий мы видели вчера в Никулинском суде.
Теоретически, так может продолжаться до бесконечности: где-то прижало - отпускаем, особо зарвавшихся аккуратно окорачиваем, на уровне стрелочников, конечно. Опасность для системы состоит в том, что до понимания людьми ее ущербности - не так уж далеко, а предлагаемые меры рано или поздно могут перестать успокаивать людей. Которые рано или поздно могут понять и поверить, что они сами и есть - самая мощная группа влияния, а никакие не "группы Школова-Сечина". Тогда и требования честных выборов, сменяемости власти, равенства всех перед законом, свободы слова и собраний тоже в конечном итоге могут привести к желаемому результату.
