Гендиректор Института сердца Борис Тодуров о реформах, назначениях и главных проблемах медицины
Медицина в Украине является одной из самых болезненных и важных тем. Законодатели и чиновники меняются, но проблемы остаются.
Известный украинский кардиохирург, генеральный директор Института сердца МЗ Украины Борис Тодуров рассказал в программе HARD с Влащенко о недостатках реформ, проблемах и угрозах медицине в Украине.
- Достаточно ли будет средств на реформирование медицинской отрасли, которые закладывают в главном финансовом документе на следующий год? Как вам заявление нового министра здравоохранения о том, что реформу, начатую Ульяной Супрун, будут продолжать?
- Украина за три года управления Супрун скатилась с 73-го или 75 места на 137, если не ошибаюсь, в классификации ВОЗ по уровню оказания медицинской помощи. За пять лет Украина потеряла почти 3 миллиона пенсионеров - с 13 миллионов до 10 миллионов уменьшилось. Это же люди не уехали за границу, это люди, которые умерли. Если мы хотим продолжать такую же реформу дальше с такими же цифрами и такими результатами, то это печальная картина.
Никакой реформы не было, все свелось к тому, что мы выполняли заказ каких-то международных организаций по закупке медикаментов, по "расчистке" медицинского поля от государственных структур, государственных больниц для того, чтобы сюда зашли международные корпорации и на фармацевтический рынок, и на рынок оказания медицинских услуг. Я думаю, что перед Супрун стояла именно такая задача.
- Если говорить об общих вещах. Пришли новые люди. На мой весьма наивный взгляд, человек может согласиться стать министром в любой отрасли, если у него есть четкий план, что он будет делать на этой должности. Я посмотрела сайт и я там не увидела концепции реформирования украинской медицины.
- Я думаю, что назначение нового министра здравоохранения было неплохой альтернативой Ульяне Супрун, от которой все хотели избавиться и нужен был хотя бы какой-то человек, который занял этот пост и ее заменил. На самом деле все этому очень обрадовались.
Если говорить вообще о назначениях, которые сегодня происходят (сейчас не о министре, мы ее поддерживаем сейчас в силу того, что видим ее желание что-то изменить) - это синдром неосознанной некомпетентности. То есть люди сами не понимают, насколько они не компетентны, и садятся в некоторые кресла с полной уверенностью, что они гениальные и что они являются тем новым лицом. И только благодаря тому, что это - новое лицо, они уже значительно лучше своих предшественников.
К сожалению, это приносит плохой результат, поскольку просто новое лицо - это еще не результат и это не работа. Хороший парень - это не профессия. Если он не был задействован нигде ранее в этой области и вдруг становится министром или каким-то чиновником, и он не знает, за что хвататься, это катастрофа. Сегодня мы видим, что происходит во многих ведомствах. Я хожу по многим министерствам, и все тихонько говорят: "У нас катастрофа! У нас пришли такие неподготовленные люди, они не знают, за что браться, они принимают законы, которые противоречат друг другу. А это серьезные вещи - это законы, по которым живет целая отрасль.
- Две недели назад на вашем месте сидел советник Скалецкой Дмитрий Раимов, он также не был в медицине, но он опытный пиарщик, однако что-то произошло. Он сказал, что ему неэтично рассказывать, что именно происходит внутри Министерства здравоохранения. На его место пришли новые люди, но меня напрягло то, что пришел господин Хренов, который был советником госпожи Супрун, следовательно пришли люди из грантовой сферы. Пользуются ли они доверием врачей, не беспокоят они вас?
- Я этого человека не знаю и не могу давать никаких характеристик. Могу сказать глобально, что внешнее управление продолжается и оно предполагает, что управлять намного проще, если манипулировать непрофессионалами. Попробуйте подискутировать со мной по поводу реформ. Я же могу задавать умные вопросы, могу мотивированно отвечать, мотивированно отрицать некоторые вещи. А если человек с улицы, который работал в пивоварне, и ему поручают департамент в Министерстве здравоохранения, то что ему скажут сверху - то он и будет делать. Какое постановление дадут, такое и будет выполнять. Чаще всего они ничего не выполняют, потому что это люди, которые являются манипуляторами. Это словоблуды и демагоги, которые манипулируют тем, что где-то услышали. Манипуляция, когда мы говорили, что при Супрун - катастрофа и медицина заваливается, нам говорили, "А что, при Богатыревой было лучше?". Так не было лучше, также было плохо, но мы ожидали от этой команды, что будет лучше, мы же голосовали, поддерживали, но стало хуже.
- Что вы считаете самыми большими проблемами украинской системы здравоохранения?
- Финансирование на первом месте. Мы сейчас теряем кадры исключительно из-за вопроса финансирования. Медсестра, которая получает 3 тысячи гривен, не будет работать в операционной и реанимации. Ей или должны доплачивать (пациенты, хирурги, врачи), что и происходит в большинстве клиник, или она едет в Польшу, или вообще уходит из медицины. Кадровый голод ужасный.
Вторая проблема - кадры. Мы теряем лучших, креативных людей, которые массово выезжают за границу. Из западных областей идет настоящий поток, некоторые отделения закрываются. Мои коллеги из западных областей говорят, что некому работать в реанимации. Заведующий кардиохирургии сам дежурит в реанимации, потому что все в Чехии, Словакии и т. д.
Третья проблема - организационная. Сегодня нет стратегии развития медицины. Мы не знаем, куда идем. Если Супрун озвучивала какую-то английскую модель (в Англии бюджет медицины составляет 13% общего бюджета, а мы со своими 3%, которые выделяют на медицину, построить английскую модель), то теперь такой модели нет. Для того, чтобы строить какую-либо модель, нужно провести базовый анализ доходов и расходов в медицине. Для того, чтобы понимать расходы, мы должны принять украинские стандарты лечения. За последние 5 лет не принято ни одного стандарта (может где-то кто-то локально принимал, но Минздравом не принято).
- Чем занимался Минздрав последние 5 лет и чем сейчас занимается?
- Минздрав по требованию Всемирного банка занимается сокращением социальных расходов, это понятно, сокращение количества пенсионеров, тяжелобольных, расходов на высокотехнологичные операции. Это все задание, которое стоит перед теми людьми, которые руководят, а люди, которые сидят в директорате, выполняют эту программу. Поэтому у меня большое опасение за жизнь нашего института и таких же институтов Академии наук, которые доводят до банкротства.
Сейчас нам говорят, что мы до нового года должны стать казенным предприятием. Это означает, что наш институт не будет иметь гарантии по выплате зарплаты и коммунальных услуг. Мы должны сами на это заработать. На минутку, это 100 миллионов гривен в год. Я как руководитель думаю, чем я должен это заработать, когда у меня нет стандартов, протоколов и тарифов. Мы уже третье письмо написали в Минфин с просьбой дать тарифы, на которые потрачено более 20 миллионов гривен на разработку тарифов прошлым Минздравом. Те тарифы, которые нам дают, то мы видим, что операция КШ стоит 30 тысяч гривен, но это даже не 1/10 часть. От НСЗО по этим тарифам я могу получить максимум 10% от потребности. От больных я не могу брать за операцию потому, что платные услуги регулируются еще постановлением Кабмина 1138, которое было подписано еще Лазаренко. К ней были небольшие добавки в 2010 и 2017 годах, но там вообще нет хирургических операций. То есть за операции мы не можем брать деньги у людей, потому что нет сооплаты. Нам говорят, "вы переходите, а мы сооплату проголосуем". Уже однажды хотели проголосовать, но Конституционный суд не пропустил, поскольку это противоречит статье 49. Ребята, у вас нет юридической и экономической базы переводить нас на казенное предприятие. Вы можете это сделать с единственной целью - чтобы довести до банкротства Институт сердца, чтобы не было возможности выплачивать зарплату и платить коммунальные услуги и остановить предоставление услуг, а это - 6000 операций в год.
Сегодня такой беспорядок не только с нами, это происходит в районных и областных больницах. В Херсоне такая ситуация, когда всех переводят на казенные предприятия, а у них дефицит бюджета 79 миллионов. Как хочешь так и выкручивайся, не за что купить инсулин.
- Есть ли в Украине какая-то разумная пропорция между государственными и частными клиниками, которые не могут делать ряд сложных операций и не несут такой ответственности перед больным, как государственные?
- Преимущества частных клиник заключаются в том, что там отличный сервис, новое оборудование, лучшие специалисты, хорошая зарплата, нет поборов и коррупции и тому подобное.
В чем проблема частных клиник: их работа построена на бизнесе. Они не будут брать тяжелых больных, они не будут брать заведомо умирающих или тех больных, которые потребуют больших вложений. Поэтому во всех странах, нормальных странах, за исключением очень богатых, таких, как Америка, где лечат всех за свои страховые расходы, есть разумный баланс между университетскими, государственными больницами, муниципальными больницами и частными. Этот баланс колеблется от 20% до 50% в разных странах Европы.
В Германии сейчас идет больше уклон к частным клиникам, в которых хороший менеджмент позволяет на основе нормальной страховой медицины обеспечивать лечение, в том числе и тяжелобольных. Есть прекрасная испанская модель, когда тяжелобольной выезжает за пределы той территории, на которой он застрахован, то деньги идут за ним. Поэтому они лечат всех у себя и не отправляют никуда. Есть некие вещи, которые уже давно придуманы
В наших реалиях частные клиники, к сожалению, работают на небольшой слой населения, который может им заплатить, это может быть около 5% украинцев. Даже в Киеве - это небольшая прослойка, что уже говорить, почему так мало частных клиник в региональных центрах. Поскольку "богатые больные", в основном, сосредоточены в столице.
Вот на богатых больных этот рынок и держится, поэтому так мало частных клиник. Как только введут страховую медицину, появится большое количество частных клиник. Они уже к этому готовятся. Многие из них строятся из расчета на то, что через год-два появится страховая медицина и тогда за больным пойдут деньги, в частности бюджетные и страховых компаний. Тогда будет нормальный баланс.
- Почему уже два года в Украине не могут принять закон о трансплантации?
- Потому что никто не занимается этим серьезно. Есть масса лоббистов, которым этот закон не нужен. Одна группа лоббистов - это люди, которые продают диализные колонки. Это очень большой бизнес. Вторая группа лоббистов - это люди, которые зарабатывают на отправке наших тяжелых пациентов за рубеж лечиться, и это тоже хороший бизнес. К сожалению, эти люди влияют на принятие решения относительно закона.
Меня несколько раз приглашали на круглый стол. Я пришел и сказал: "Вот белорусский закон на 8 страницах, пожалуйста, сейчас переведем его на украинский язык, примем его и начнем работать, как в Беларуси".
Беларусь за пять лет после принятия этого нового закона с презумпцией согласия (притом, эта страна ментально, по экономическому уровню такая же, как Украина, практически идентична)..., и вот они за пять лет в 40 раз увеличили количество пересадок печени, сердца, легких, роговицы и другого.
Более того, они не только уничтожили свою очередь и листок, они реально зарабатывают миллионы долларов. Вот мы имплантировали 5 механических сердец и эти 5 человек через год-полтора поехали в Беларусь на пересадку. Вот последнему мальчику успешно пересадили две недели назад. Мы платим из своего кармана 120 тысяч долларов, ибо это бюджетные деньги. За каждую пересадку сердца. Нонсенс. Мы сделали первую пересадку в 2001 году и наши пациенты после этого живут 13-16 лет, и последние 13-14 лет в Украине вообще нет трансплантаций сердца.
Наташа Влащенко
