«Я платил выше рынка»: Максим Галкин о суррогатном материнстве и детях
Гостем очередного выпуска youtube-шоу Ирины Шихман «А поговорить?...» стал юморист и телеведущий Максим Галкин. Ирина побывала в замке Максима, пообщалась с его супругой и детьми, съездила с ним на концерт в Росвто-на-Дону, а так же обсудила с героем выпуска политику, этические проблемы суррогатного материнства, политическую ситуацию в стране и слухи о гомосексуальности.
О работе при режиме
«Я вообще не работаю при режиме. У меня нет ощущения, что я работаю при режиме. За всю мою жизнь не было такого, чтобы меня ограничивали в том, что я говорю на своем концерте. И пока я могу иронизировать, шутить про существующий режим, я могу работать. Как только я не смогу это делать, я не буду работать. Я должен людей веселить, в том числе говоря им правду. Потому что, чаще всего, ничто не бывает так смешно, как горькая правда».
Об отсутствие гастролей в Чечне
«Да, не езжу. Как-то так сложилось. Зовут. Но как-то я не знаю. Я слишком говорлив. Я боюсь сказать что-то лишнее. Я очень дипломатичный человек, но все-таки я люблю свободу высказываний. Я всегда боюсь, что я что-то не то скажу, и как-то не так воспримут. А объяснять, извиняться я ужасно не люблю. Я привык отвечать за свои слова. Я вижу, что артисты, которые туда ездят, немного царедворствуют. Я не могу влиться в этот хор, у меня голос будет выдаваться из этого хора».
О разнице в возрасте с Аллой Пугачевой
«У меня маленькие дети и на мне особая ответственность. Все-таки разница наша с Аллой в возрасте налагает на меня двойную ответственность. Мы это проговариваем. Алла совершенно сознательна в этом вопросе, она больше уделяет сейчас детям внимание, чем я. Она пытается с ними проводить больше времени. Она часто говорит: «Я хочу их успеть чему-то научить, что-то им сейчас дать». Абсолютно сознательно. Она безумно ответственная мать».
«Когда ты живешь с человеком, ты этих резких возрастных изменений не чувствуешь. Я не чувствую. Изначально у нас я был такой пенсионер в душе, а она такая молодая. Она гораздо более легкая на подъем, легкая на принятие решений. Алла однажды очень хорошую вещь сказала: «Я могу спокойно стареть с тобой?» Я сказал: «Да». В том смысле, что я не изменю ей, не изменю отношений в семье, не изменю то, что у нас есть. Она может быть спокойна».
О детях
«До момента рождения детей, конечно, мне важнее было почувствовать себя родителем. Я не думал об этом настолько, чтобы выстраивать какие-то планы или стратегии, но Алла более мудрый человек, поэтому она это предложила первая. Она к этому морально готовилась, что она будет как бы такая бабушка. Но в результате она стала абсолютной матерью, и это, на мой взгляд, самая лучшая мать из возможных. Я многим вещам научился от нее. Как мы должны вести себя при детях, как мы должны говорить с детьми, что мы должны им давать. Я, например, гораздо более вспыльчивый чем Алла, и менее выдержанный. И если бы не она, может быть я уже пару раз на детей бы прикрикнул. А так они растут в абсолютной любви, они не знают, что такое повышенный голос, они не знают что такое ссоры. Поэтому они такие веселые и счастливые».
«Рождение детей было покрыто тайной, нам удалось эту тайну сохранить. Через неделю после рождения детей Алла забрала их из роддома, и только на следующий день, в субботу мне позвонила Маша Ремизова из «Комсомолки» и спросила «Максим, а мне сказали вот, что у вас дети родились. Наверное, это такая же ерунда, как и все остальное, что нам говорят?» Я говорю: «Маш, ты знаешь, это не ерунда, дети действительно родились. Но вы их не увидите, они уже дома. Но мы с Аллой завтра собираем своих близких друзей в 6 часов вечера, чтобы им об этом сказать. Пожалуйста, потерпи до шести часов вечера». И надо отдать им должное, они потерпели. Они очень нервничали, что эта сенсация уйдет к коллегам. Но они пошли мне навстречу. Конечно, хотелось удивить друзей, сказать им лично, а не так чтобы вся страна это узнала, и мы бы сидели не с друзьями говорили, а только отвечали на звонки».
«Мы не говорили об этом никому, знали только я, Алла, мой брат и Кристина. Мы собрали друзей и рассказали. Это очень смешно было. Я так понимаю, у них в голове, может, другое слово крутилось, но они не могли его произнести. Все повторяли только одно слово: «Обладеть».
Про этическую сторону проблемы суррогатного материнства
«Я считаю, что это свободный выбор человека, я имею в виду суррогатной матери. Я для этого человека создал все самые комфортные условия из возможных. Одним из этих условий было то, что мы не были знакомы лично, не было никакого этического момента. В идеальных условиях это полная анонимность. Мы знали, кто она, но она не знает, кто мы. Я платил выше рынка. И нам очень повезло с ней, это был очень ответственный человек. Она к этому подошла со всей душой. У меня нет никаких по отношению к этому внутренних этических противоречий.
Этого человека нам помогали выбирать специалисты, которые этим занимаются. И я им в этом вопросе доверился. Ну конечно, это анкеты, видео-собеседования. Ты знаешь откуда человек, из какой семьи. И это не какие-о шпионские игры, это та информация, которой она открыто поделилась».
О возникновении отцовского чувства
«Я думаю, что отцовское чувство возникает, когда человек взрослый. Потому что мы знаем по свидетельству многих отцов, что в 20 лет, а то и еще раньше - как правило, это не осознанное отцовство. У меня появились дети в 37 лет - это вот самое оно. Я сразу сошел с ума по этим детям. Это не связано никак с тем, ходит ли рядом беременная жена все 9 месяцев, или не ходит».
О гомосексуальности
«Такого рода слухи сопровождают меня периодически всю мою жизнь. Ну я не знаю, почему. Может быть, потому что у меня такая интонация, какая-то интеллигентность. Я ничем в своей жизни это не подтверждал. Я понимаю, если бы я ходил с парнем, или вообще в принципе этим занимался. Тогда, конечно, для кого-то это бы стало очевидно.
В университете был такой парень, знаешь, такие парни бывают, которые очень подчеркивают свою мужественность. У него такие были сапоги, свитер а-ля Хемингуэй. Вот он распускал обо мне слухи в университете. Но я это как-то пережил. Когда началась актерская вся эта история, был такой случай. Это был 97 год. Я ехал с одним молоденьким пародистом. Он никогда не скрывал свою ориентацию. Я ехал с ним в одном купе. Но в соседнем купе ехал другой артист, который был ужасно завистливый. И он просто из этого факта - что мы оказались в одном купе, стал распространять эти слухи. Этот артист до сих пор ходит ногами по земле и до сих пор иногда что-то на эту тему говорит. Реально пошло от одного человека.
Но потом был эпизод с еще одним известным человеком (речь о сплетне про то как Задорнов застукал Галкина с Сергеем Дроботенко - прим. ред.) Это было в Казахстане, мы все вместе пошли в баню. Это был банный комплекс, там была большая джакузи. Мы в нее сели, и он тоже сел с нами. Мы все вместе сидели в джакузи, пузырьки замечательно поднимались со дна и щекотали яички всем троим. И ничего там не было. Прошло много лет. Естественно мы ездили вместе с ним, мы были малоизвестные артисты, безусловно был элемент экономии, на гастролях в Латвии нас с Дроботенко поселили в один номер. Мы не выбирали жить в одном номере. Но к несчастью, артист, который ехал в купе в 1997 году, был в той же программе у Задорнова. И этот чудный человек продолжил свои рассказы. Только теперь уже не про того парня, а про Дроботенко.
Михаил Николаевич - человек особый, и те, кто его знал, знали также, что ради красного словца, ради успеха сиюсекундного, отца бы он, может, и пожалел, но нас-то чего жалеть? Я источник так и не нашел. Где он это сказал конкретно? Сережа был вообще в шоке, он долго с ним не общался. Ну и потом Михаил Николаевич попросил извинения, был такой момент примирения».
О политической ситуации в стране
«Чем больше я нахожусь в публичной сфере, тем меньше у меня юношеского максимализма по поводу того, куда можно вести эту страну. Настолько разные люди живут на этой огромной территории, что у меня нет своего ноу-хау. Это мой главный упрек к любому оппозиционеру. Рассказать, в чем виновата эта власть - это несложно. Тем более, что сейчас это все чаще становится очевидным. Но у меня нет никакого рецепта. Мы же любим все время говорить о том, что "вот ведь когда-то было&33;". Так вот никогда не было. В этом отношении для меня абсолютным приговором является знаменитое письмо Виссариона Белинского Гоголю. В какой-то момент, кажется, в 1847 году Николай Васильевич Гоголь пишет произведение публицистическое. Я не помню названия. В котором он так или иначе оправдывает крепостное право и самодержавие. И поет ему дифирамбы. Белинский написал на это рецензию, Гоголь обиделся на рецензию и ответил Белинскому. И тогда Белинский написал свое знаменитое письмо 1847 года. Ужас этого письма в том, что ничего не изменилось: «Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения и гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их&33;), ни молитвы (довольно она твердила их&33;), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе. Права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью. И строгое, по возможности, их выполнение». И дальше - внимание, 1847 год: «А вместо этого она представляет собою ужасное зрелище страны, где нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка. А есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей». 1847 год&33; Скажи мне, пожалуйста, что изменилось в нашей стране? При том, что за это время успела пасть монархия, пасть коммунизм и сейчас мы находимся в новой стадии, которую я бы назвал капиталистический монархизм».
