Без брома и нафталина: глава одесского филиала института национальной памяти - о своей войне, лошадях и будущем каховской тачанки
Осенью прошлого года Украинский институт национальной памяти сформировал свои филиалы в регионах страны. Южный, отвечающий за реализацию государственной политики в сфере истории, возглавил известный общественный деятель, ветеран войны на востоке, атаман Черноморского гайдамацкого соединения Сергей Гуцалюк.
С момента его назначения прошло уже почти сто дней, и самое время подводить первые итоги. Корреспондент "Думской" задал руководителю несколько вопросов. Больше всего нас интересовали недавние "декоммунизационные" эксцессы, связанные с одесскими памятными знаками коммунистическому деятелю Георгию Жукову и другим. Ходят упорные слухи, что вся эта раздражающая многих активность не просто так, что акции по демонтажу мемориальных досок банально заказали в преддверии местных выборов пророссийские политики вроде Богдана Гиганова. Расчет простой: вернуть полузабытую тему в информпространство и всласть на ней попиариться.
"Думская". Сергей, вы в этом варитесь довольно давно, всех знаете. Скажите, ну не странно ли, что почти два года тема декоммунизации, можно сказать, никого не волновала, никаких движей не было, а тут вдруг вспомнили о Жукове?
Сергей Гуцалюк. Вы правильно подметили, ходят такие слухи, но это не более чем слухи, которые, по моему мнению, распространяют противники декоммунизации, чтобы посеять смуту среди патриотического движения. Есть закон, который надо выполнять. К сожалению, местные власти далеко не всегда выполняют требования нормативных актов. Чему удивляться, если находятся люди, которые делают это вместо чиновников? По-моему, это естественная ситуация.
"Д". Вы Одессе известны в первую очередь как общественный активист, проукраинский активист, который выступал против "русского мира", когда это не было мейстримом. И вот вы стали чиновником, государственным служащим, возглавили отделение института национальной памяти. Как так получилось? Не ощущаете ли вы дискомфорт оттого, что приходится выступать в новой роли?
С.Г. Я по образованию историк, окончил наш университет имени Мечникова, и история всегда была мне небезразлична. Диплом защищал по истории украинского казачества на юге Украины, и я прекрасно понимаю процессы, которые происходили и происходят здесь.
Когда я вернулся с фронта, то некоторое время отдыхал, реабилитацией это тяжело назвать. Можно сказать, проходил самостоятельную реабилитацию - ходил на Куяльницкий лиман. И тут мне предложили попробовать себя в качестве руководителя Южного отделения Украинского института национальной памяти. Я поехал в Киев на собеседование с главой УИНП Вятровичем, после чего подал документы на конкурс и долгих четыре месяца ждал. 11 ноября меня назначили руководителем. В этой сфере я могу себя назвать, не стесняясь, специалистом. В контексте сегодняшних общественно-политических процессов это очень важная должность. И не только для меня. Может, это звучит немного пафосно, но это очень важно и для нашего государства.
Основная задача нашего института на юге - делать историю Украины интересной, популярной, делать историю без брома и нафталина, развенчивать старые имперские мифы.
"Д". А чем вы вообще занимались до госслужбы, кроме активизма?
С.Г. Раньше я работал директором и замдиректора частного предприятия, потом мы с другими ветеранами попробовали наладить собственный бизнес, основали компанию "Санато Энерджи", которое занимается солнечной энергетикой, но после назначения в институт я вышел из состава учредителей. Теперь побратимы занимаются этим без меня. Я им желаю успеха. Дай Бог, чтобы у них все получилось.
"Д". Сергей вы были на фронте, на самом "нуле", полтора года. Когда вы подписали контракт с Вооруженными силами, некоторые писали в соцсетях, что это такая форма самопиара. Как вы к этому относитесь и почему ушли на войну?
С.Г. Я пошел на войну, потому что по-другому не мог. Честно говоря, когда шел на фронт, я боялся. В роте охраны, которую мы формировали в Одессе было 120 человек. На фронт из нее ушло всего 12 майдановцев. Открою тайну, у меня очень плохое зрение, и поэтому я не проходил срочную службу. У меня белый билет. Когда началась война, я дважды пытался мобилизоваться в АТО, но меня не брали. Только на третий раз мне удалось туда попасть. Пошел обычным стрелком, потом стал пулеметчиком, потом командиром отделения. Провел на фронте три ротации, и Бог сохранил. Я благодарен Богу, друзьям и семье, которые поддерживали. В первую небольшую ротацию я был под Золотым. Вторая ротация, длительная и очень горячая, была под Павлополем, а третья, спокойная, в районе Счастья.
"Д". У вас много фотографий с "нуля"? В соцсетях почти ничего нет.
С.Г. Да! Фотографий очень много, в основном это быт. Я же историк и все фиксировал, правда, не во время активных боевых столкновений. Тогда было не до этого. А в соцсетях много не выставляю, так как считаю, что особо нечем хвастаться.
"Д". Оружию имена давали?
С.Г. (смеется). Нет, ну как все военные, на ДШК - "дашка", на ПКМ - "пекач", "покемон". Я к оружию всегда относился так, что оно должно быть всегда почищено и готово к бою. У меня есть зарегистрированное охотничье оружие. Я вам больше скажу, мне иногда снится кошмар, что я на позиции под Павлополем, идет бой, и у меня заклинило оружие. А самый ужас наступает, когда я открываю крышку в ПКМ (пулемет Калашникова, - Ред.), чтобы убрать клин, вставляю патрон, в этот момент подходит огромное количество врага, и этот пулемет начинает таять, словно он из воска. Многим хлопцам снились или сняться подобные сны. Мы постоянно чистили оружие.
"Д". А какой у вас был позывной?
С.Г. Палермо - в честь знаменитого поселка на северной окраине Одессы. Я там родился и вырос.
"Д". Вы когда-то занимались темой незаконной добычи песка на Куяльнике, проводили акции в защиту лимана. Даже ходили слухи, что вы сами промышляете такой добычей.
С.Г. (смеется). Мы пытались противодействовать незаконной добыче песка. Мне сожгли машину, дом едва не сожгли, на меня было два покушения. Правда, покушения я не связываю с песчаными браконьерами. Это, скорее, пророссийские силы. А слухи... Еще говорили, что я наркобарон (Гуцалюк участвовал в освобождении Палермо от наркоторговцев, - Ред.). Говорить можно разное.
"Д". Вы часто публикуете в соцсетях фотографии на лошадях. Это ваше хобби?
С.Г. Я верхом езжу столько, сколько себя помню. У меня дед был конюхом, а прадед служил в кавалерии в царской армии и два месяца в армии УНР.
"Д". У вас в АТО коня не было?
С.Г. БТР был (смеется).
"Д". У вас свои лошади? Это дорогое удовольствие.
С.Г. Нет! Это кони друзей. Это их личный бизнес.
"Д". Своих лошадей хотелось бы иметь?
С.Г. Это большая ответственность. Это то же самое, что дома держать кота, собаку. За ними ведь тоже надо смотреть. А представьте себе лошадь - животное весом до 600 килограмм. Желание есть, но пока себе позволить не могу. Проще приехать к друзьям, но с момента подписания контракта с ВС Украины был только раз, но это был кайфовый день. Мы проехали вдоль лимана, по всей балочке...
"Д". Как зовут вашу жену и чем она занимается?
С.Г. жену зовут Василина, она работает в органах местного самоуправления инспектором по охране труда.
"Д". Очень украинское имя!
С.Г. Да! Она из Галичины.
"Д". У вас есть дети?
С.Г. Сын Роман. Он офицер Вооруженных сил Украины, хотя юрист по образованию. Окончил военную кафедру и второй год служит в одной из бригад ВСУ. Он давно хотел в армию, на фронт, но я его не пускал, пока сам не вернулся с фронта. Я ему сказал: "Сначала я, а потом ты".
"Д". Но вернемся к Институту национальной памяти. Известно, что в середине XX века в Одессе было, хоть и небольшое, но подполье ОУН. Однако о его деятельности известно немного: историки практически не занимались этой темой. Будет ли ваше отделение инициировать новые исследования?
С.Г. Кстати, именно на "Думской" был об этом был очень хороший материал, практически научный. Задача нашего института - это популяризация украинской истории. Наша историческая школа, в частности одесская, очень мощная. У нас есть три десятка ученых, которые очень профессионально и досконально изучили историю нашего региона, и наша задача - подавать их исследования так, чтобы это было интересно обычному гражданину. Таким образом мы информируем нашу политическую нацию и развенчиваем российские мифы. Конечно же, мы будем освещать все эти темы. В Одессе есть ученые, которые исследовали деятельность украинских вооруженных формирований начала XX века. В частности, это Одесская гайдамацкая дивизия, которую сформировали одесситы - Змиенко, Липы.
"Д". В Одесской области практически нет памятников деятелям УНР и Украинской Державы, памятных знаков в честь событий тех лет. Только в Ананьеве недавно появился мемориал участникам Зимнего похода УНР, да и то, его возвели на средства благотворительного фонда. Планирует ли ваш институт работать в этом направлении, инициировать установку памятников украинским деятелям, в том числе военным?
С.Г. Я еще когда не был на этой должности, то выносил на координационный совет по вопросам национально-патриотического воспитания вопрос об увековечивании событий времен Украинской революции 1917-1921 годов на территории Военной академии, потому что там базировались подразделения Одесской гайдамацкой дивизии. Там должны упоминаться Всеволод Змиенко, Иван Луценко, отец и сын Липы, Марко Мазуренко. Всеволод Змиенко - уникальная личность, он до конца был верным Украине, участник битвы под Замостьем. Это фактически та битва, которая помешала большевикам захватить Варшаву.
От редакции: а еще Змиенко был начальником разведывательного отдела Генштаба армии УНР, он один из создателей украинской военной разведки.
"Д". Так на уровне вашего ведомства будет представление на увековечивание памяти этих героев?
С.Г. Это уже инициировано общественностью, а институт, конечно, поддержит эту инициативу. В случае с Военной академией решать Министерству обороны.
"Д.". Так что, там планируется установить? Мемориальную доску или полноценный памятник?
С.Г. Мы предлагаем памятник, но пока не знаем, что там можно изобразить. Будем разговаривать с художниками.
"Д". Два одесских университета, Политехнический и Аграрный, были основаны указами руководителя Украинской Державы, гетмана Павла Скоропадского. Пару лет назад кто-то предложил назвать один из них его именем, но вопрос развития не получил. Будет ли ваш институт работать в этом направлении?
С.Г. Я знаю, что со стороны общественных организаций есть такая инициатива, и я только за. Мы, конечно, их поддержим!
"Д". В XX веке Одесса и нынешняя Одесская область страдали не только от рук румынских и нацистских оккупантов, но и под пятой большевиков, коммунистов. К сожалению, эта тема, несмотря на декоммунизацию, до сих пор не нашла должного освещения. Может, имеет смысл основать тематический музей, посвященный преступлениям красных?
С.Г. У нас уже есть общественные инициативы. Например, ваш коллега Дмитрий Бакаев создал домашний "музей совка". Он меня постоянно приглашает, и я хочу извиниться перед ним, так как сейчас идет процесс становления отделения и катастрофически не хватает времени. Кроме того, у нас есть этнографический музей "Фрумушика-Нова" с огромной коллекцией советского монументального искусства. У нас есть общественные инициативы, и мы должным им помогать, раскручивать их.
"Д". Вы долгое время занимались казацким кладбищем на Хаджибейской дороге. Это старейший погост Одессы-Хаджибея, появившийся еще до окончательного завоевания наших мест Российской империей, однако почему-то у него до сих пор нет охранного статуса. Будет ли УИНП добиваться объявления кладбища памятником?
С.Г. Этот вопрос могут решить только облсовет, облгосадминистрация и мэрия, поскольку кладбище расположено на территории города, но значение имеет практически государственное. Главное, что оно существует - благодаря небезразличным гражданам и бывшему замглавы Суворовской районной администрации Виктору Хименко. Он активно принимал участие в его сохранении, так как были поползновения снести кладбище при помощи бульдозеров, чтобы создать частную автобазу. Тогда были драки за это кладбище, и я в них принимал участие. К счастью, у бизнесменов ничего не получилось.
"Д". Насколько я понимаю, вы сейчас активно занимаетесь Бессарабией. Чем она заинтересовала институт?
С.Г. Сейчас у нас есть проекты, цель которых показать, что Бессарабия - это место, которое всегда было территорией свободных людей. Люди туда уходили от рабства, от крепостничества. В первую очередь я имею в виду потомков донских казаков - некрасовцев, - старообрядцев-липован, потомков запорожских казаков задунайских казаков; болгар, которые бежали из Османской империи. Для них всех украинская Бессарабия стала общим домом, где они могли реализовать свои жизненные потребности, сохранить свою самобытность и обогатить историю южной Украины. В основном раскручивается история Бессарабии советского периода, позднего периода Российской империи, а о том, что предшествовало этому, говорят мало. Но об этом необходимо говорить, показывать этногенез Бессарабии. Здесь есть чем заинтересовать людей.
"Д". Как вы эту информацию доносите до местного населения?
С.Г. Наш сотрудник Александр Городилов (одесский журналист, бывший редактор интернет-издания 048, - Ред.) работает с социальными сетями, где мы транслируем короткие научно-популярные заметки по конкретным темам не только Бессарабии, а и вообще южной Украины. Я повторюсь, наши ученые отлично изучили исторические процессы, которые здесь происходили последние 500 лет. Наша задача - популяризовать эти исследования. Скоро, кстати, во всех районах области и всех городах мы организуем фотовыставки об украинском войске 1917-1921 годов.
"Д". Деятельность вашего отделения охватывает весь юг Украины. В связи с этим вопрос от наших читателей: что ждет памятник таченке в Каховке Херсонской области. Она попадает под закон о декоммунизации?
С.Г. Наша деятельность распространяется на Николаевскую, Одесскую, Херсонскую области и Крым. Что касается тачанки, то этот вопрос решается. Есть предложение сделать ее первым экспонатом монументальной пропаганды, но как этот вопрос решится, я не знаю. Я сторонник идеи, которую предложил Александр Ройтбурд (директор Одесского художественного музея, - Ред.). Тачанка - это выдумка не большевиков, а повстанцев Махно, поэтому ее можно сохранить, сменив буденновку на папаху (смеется)!
"Д". Как вообще продвигается декоммунизация. Памятники красным уже все снесли?
С.Г. Как и по всей Украине. Основная масса населения и представители местной власти очень инертные. Они думают, что, может, пронесет. Время от времени происходят курьезные случаи, когда, к примеру, у памятника Карлу Марксу (не подпадающему под действие закона, - Ред.) снимается табличка и местная власть голосует, что это не Маркс, а Христо Ботев. Мне это напоминает старый советский анекдот, когда учителя физкультуры попросили заменить учителя истории: "Помните, дети, Карл Маркс и Фридрих Энгельс - это не муж и жена, а четыре разных человека". Такие курьезы часто происходят. По-разному бывает, в Бессарабии еще много таких моментов, но постепенно там меняется ситуация.
К сожалению, в Бессарабии существуют настоящие феодальные образования, контролируемые народными депутатами. Они активно противодействуют декоммунизации, будоражат народ. Были случаи, когда местные власти принимали решения о демонтаже коммунистических символов, а эти народные избранники накручивали местное население, и в результате люди между собой дрались. Необходимо вести просветительскую работу.
"Д". Сколько у вас сотрудников?
С.Г. Сейчас работает два человека - ваш коллега, журналист Александр Городилов, и историк Ульяна Громович.
"Д". Три человека достаточно на такой большой регион?
С.Г. Мы только начинаем. В планах на следующий год - открыть новые должности: по одному специалисту в Николаеве и Херсоне. Правда, это от меня не зависит. Такие вопросы решает Киев.
Беседовал Андрей Колисниченко
