Коронавирус не помешал немцам достойно отметить день окончания войны в Европе
Эпидемиологические ограничения внесли серьезные изменения в план мероприятий, приуроченных в ФРГ к 75-й годовщине капитуляции нацистской Германии. Зато впервые 8 мая в Берлине был выходной.
8 мая, день окончания Второй мировой войны в Европе, отмечали в этот раз в Германии совсем не так, как в прошлые годы. Эпидемия коронавируса заставила отменить все приуроченные к этой дате крупные публичные мероприятия, в том числе назначенный президентом главный государственный торжественный акт, который является высшей формой политического чествования в ФРГ.
По случаю дня окончания Второй мировой войны в Европе такой акт проводился в Германии только один раз - 8 мая 1995 года. В этот раз торжества и возложения венков проходили, скорее, в камерной обстановке. Без публики прошло и экуменическое богослужение в берлинском соборе. А второе главное отличие этого дня от всех предыдущих в том, что впервые 8 мая объявлено праздничным нерабочим днем. Правда, пока только в Берлине и только в этом году.
87 процентов немцев считают 8 мая днем освобождения
Каждый год 8 мая в Германии вспоминают выступление в этот день в 1985 году в бундестаге тогдашнего президента Рихарда фон Вайцзеккера (Richard von Weizs?cker), который в тот раз впервые назвал день окончания Второй мировой войны в Европе днем освобождения и немцев: "Этот день освободил - освободил нас всех - от человеконенавистнической системы национал-социалистской диктатуры".
Тогда, через 40 лет после капитуляции нацистской Германии, такая оценка была отнюдь не само собой разумеющейся и общепринятой. Зато сейчас 87 процентов немцев ассоциируют 8 мая с "освобождением", 81 процент - с "новым началом". Неподходящими понятиями 72 процента называют "капитуляцию" и 70 процентов - "поражение".
Таковы только что опубликованные результаты репрезентативного опроса, проведенного немецким Институтом междисциплинарных исследований конфликтов и насилия (Institut f?r interdisziplin?re Konflikt- und Gewaltforschung) по заказу Фонда "Память, ответственность, будущее", созданного ранее для выплаты компенсаций бывший подневольным рабочим "третьего рейха".
Трансформация отношения к дню окончания Второй мировой войны в Европе была и одной из главных тем речи федерального президента Франка-Вальтера Штайнмайера (Frank-Walter Steinmeier), с которой он выступил после совместного с канцлером, председателями бундестага, бундесрата и Федерального конституционного суда возложения венков к мемориалу жертвам войн и тирании Нойе Вахе на Унтер-ден-Линден.
"Да, 8 мая 1945 года было днем освобождения. Но еще долго не таким в головах и сердцах подавляющего большинства немцев, - напомнил Штайнмайер. - Освобождение пришло извне. Оно должно было прийти извне - слишком глубоко увязла эта страна в своем зле, в своей вине. Но и экономическое возрождение и новое демократическое начало в западной части Германии стали возможными исключительно благодаря великодушию, проницательности и готовности к примирению, проявленным бывшими военными противниками".
Но что касается внутреннего ощущения немцев, продолжал президент, то чувство освобождения не возникло у них в один день. "Это был долгий, очень трудный путь, - отметил Штайнмайер. - Проработка истории, выяснение соучастия, сопричастности и пособничества, мучительные вопросы в семьях, вопросы одного поколения к другому, борьба с замалчиванием и вытеснением из памяти".
Но освобождение, по словам президента, остается актуальной задачей до сих пор. Он имеет в виду освобождение "от искушения нового национализма, очарования авторитаризма, недоверия, разобщения, межнациональной неприязни, от ненависти и травли, от ксенофобии и пренебрежения демократией". Президент, скорее всего, имел в виду не только эхо Второй мировой войны и ограничения, вызванные пандемией коронавируса.
Венки к памятникам и онлайн "Тост за победу"
Венки - пусть в камерной обстановке - 8 мая возлагали в Берлине не только к мемориалу жертвам войн и тирании на Унтер-ден-Линден, но и ко многим памятникам советским воинам-освободителям: в Трептов-парке, в берлинском районе Панков, в Тиргартене.
Обычно большой праздник устраивает 8 мая германо-российский музей "Берлин-Карлсхорст" (бывший советский "Музей капитуляции"). Именно в одном из залов этого здания в ночь с 8 на 9 мая 1945 года был подписан акт о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии. В этот раз музею пришлось отменить и сам праздник, и его кульминацию - церемонию "Тост за мир".
Но учитывая некоторое ослабления карантинных ограничений, дирекция музея сообщила, что небольшим группам посетителей с соблюдением всех мер предосторожности все-таки разрешат зайти в зал, где была подписана капитуляция. Остальные помещения музея останутся закрытыми, в том числе и те, в которых размещена новая, приуроченная к 75-й годовщине окончания Второй мировой войны в Европе выставка "От Касабланки до Карлсхорста" Но посетить эту выставку, как, впрочем, и другие залы музея, все-таки можно - виртуально.
Виртуальная экскурсия по Берлину начала мая 1945 года
Еще один чрезвычайно интересный онлайн-проект к 8 мая 2020 года - виртуальная экскурсия по Берлину последних дней перед окончанием Второй мировой войны в Европе. Путешествуя по мультимедийным страницам проекта "75 лет с конца войны" ("75 Jahre Kriegsende"), можно получить очень емкое представление о том, как в дни с 2 до 8 мая 1945 года выглядели Рейхстаг, Бранденбургские ворота, центральная площадь Александерплатц, концентрационный лагерь Заксенхаузен к северу от Берлина.
С этих четырех отправных точек начинаются виртуальные экскурсии во времени и пространстве, которые сопровождаются аудиогидом на немецком или английском языке. Здесь же можно послушать и почитать воспоминания очевидцев. В Германии, кстати, сейчас еще живут примерно 6 миллионов человек, которым в 1945 году было пять или более лет.
Вот, например, что вспоминает Дитер Вегенер (Dieter Wegener), которому в мае 1945 года было 8 лет: "За несколько часов до прихода русских мать сказала мне: пойдем гулять. И мы все ходили вокруг квартала. Она сказала, что отец подарил ей маленький дамский пистолет и заявил, что, когда придут русские, ей лучше всего застрелить детей и себя. И тогда она достала этот пистолет и спросила: "Что мне теперь делать?" Вот так мы и сидели на какой-то стене и ужасно плакали. И я уговорил ее нас все-таки не расстреливать".
