Журналист о "досье Пандоры": Офшоры у них, а "иноагенты" почему-то мы

Редактор "Важных историй" и один из авторов "досье Пандоры" Роман Шлейнов рассказал DW о главных выводах расследования, собственной мотивации и рисках.

3 октября 2021 года Международный консорциум журналистов-расследователей (ICIJ) опубликовал результаты двухлетней работы - расследования тайных офшорных сделок влиятельных мировых политиков. Материалы называются "досье Пандоры". Более 600 журналистов из более 150 СМИ из 117 стран мира проанализировали внутренний архив 14 офшорных регистраторов. В числе фигурантов "досье" оказалось большое количество российских чиновников, их родственников и ближайшего окружения. В материалах расследователей, в частности, упоминается близкая подругаВладимира Путина Светлана Кривоногих, называемая матерью его третьей дочери, глава президентской администрации Антон Вайно и зять Сергея Лаврова Александр Винокуров.

"Досье Пандоры" стал самым масштабным совместным расследованием в истории журналистики. От России в нем принимали участие журналисты из "Важных историй". Редактор отдела расследований "Важных историй" Роман Шлейнов, который работал над "досье", рассказал DW об основных выводах расследования, о том, какого эффекта он ожидает от публикации его результатов и опасается ли за свою безопасность.

DW: Для тех, кто еще не успел изучить материалы "досье Пандоры", расскажите, пожалуйста, что стало известно о российских фигурантах расследования?

Роман Шлейнов: У нас значительное количество людей, близких к политике, и некоторые люди из ближайшего президентского окружения довольно долго использовали офшоры, несмотря на то, что президент России уже больше 10 лет призывает выйти из них. И с тех пор практически каждый год всплывает эта тема: Путин говорит бизнесменам, что надо заканчивать с офшорами эпохи дикой приватизации, сколько можно скрывать бенефициаров, это вредит российской экономике, нужно возвращать деньги в страну... При этом мы видим проблему: проходят годы, но даже люди из его ближайшего окружения оставались в этих офшорах, активно их использовали. И родственники их использовали. Более того, использовали так, как он прямо запрещал использовать.

То есть, когда Путин много лет назад устраивал разнос руководителям госкомпаний в российской энергетике за то, что они раздают контракты аффилированным структурам, которыми зачастую связанные с ними люди владеют через офшоры, он тогда обрушился на них серьезно, предписал всем устраивать проверки, подавать соответствующие декларации о контрагентах... Но мы видим, что ровно в то же время его ближайший знакомый и соратник, Николай Токарев, который возглавляет "Транснефть", допустил такую ситуацию, что в "Транснефти" через офшоры подрядчиками, которые получали контракты на миллиарды рублей, на тот момент владел его зять.

Это очень странно видеть, потому что когда президент призывает к одному и, более того, призывает достаточно жестко, потому что требует соответствующих мер, даже возбуждения уголовных дел в отдельных случаях, а ближайшие люди, которые считаются его друзьями, ведут себя совершенно по-другому, это просто наводит на мысль: либо президент совершенно не контролирует ситуацию, либо у него некие двойные стандарты по отношению к своим знакомым и друзьям - и ко всем остальным.

- Есть мнение, что в сегодняшней России даже самые громкие расследования не приводят к каким-то последствиям для их фигурантов. Зато приводят к последствиям для самих журналистов. Какого эффекта вы ожидаете от этих публикаций? И к каким рискам готовитесь?

- Я не ожидаю эффекта от публикаций уже очень давно. Потому что у нас в этом плане довольно предсказуемая ситуация. У нас крайне редко власть реагирует на публикации. Да, существуют последствия, как правило, для тех, кто это публикует. Мы видим это по последним событиям: издание "Проект" вдруг стало нежелательной организацией в России после ряда громких расследований, в том числе о Светлане Кривоногих, близкой подруге президента России. Оптимизма особого на этот счет у нас нет. Что вдруг власть будет реагировать и задавать вопросы людям из ближайшего окружения президента по поводу их офшоров, трастов и фондов - таких иллюзий у нас нет. Мы не знаем, какая будет реакция. Посмотрим.

- Возможно, вы видели, что Александр Ионов, по заявлению которого "Медуза" была признана "иноагентом", заявил, что пожалуется в Генпрокуратуру на авторов расследования...

- Сразу вас перебью, мне неинтересны эти люди. Это не представители общественного мнения. Надо понимать, что решения принимаются независимо от них. Власть хочет снизить масштаб дискуссии до этих личностей. Зачем потакать в этом власти, зачем обращать внимание на какие-то формальности, которые, я допускаю, искусственно созданы? Общество должно задавать серьезные вопросы, а не заниматься личностями доносчиков. Вопрос нужно задавать власти в первую очередь. Простой прямой вопрос: почему иностранные гражданства у друзей, родственников и родственников друзей российского президента, офшоры тоже у его ближайшего окружения, а при этом "иностранными агентами" называются все, но только не они?

- Какова ваша мотивация, если вы сами не ждете никаких последствий?

- Мне это интересно. И все-таки есть аудитория, которой это интересно, мы для нее и работаем. Есть люди в России, которые любят это читать. Им нравится знать, что происходит вокруг, они хотят принимать решения исходя из информации реальной, а не той, что показывают по телевизору 24 часа, который уже довольно давно превратился в пропагандистскую машину. Ну, и опять же, последствия ясны: после нескольких значительных публикаций мы вдруг стали "иноагентами". В связи с этим у меня возникает вопрос, как же так получилось: зарубежные паспорта у родственников людей из ближайшего окружения Путина, офшоры тоже у них, а "иностранные агенты" почему-то мы? Это смешно, разумеется. Об этом мы тоже пишем.

- Есть ли еще какая-то информация, которую вам не удалось на 100% доказать? Ждать ли второй серии "досье Пандоры"?

- Это всегда большая работа, там всегда существует огромное количество вещей, которые со временем могут стать понятными, так же, как в случае с панамскими документами. Это огромный объем. Надо понимать, что мы просто не можем предсказать, что там всплывет в каждый следующий момент. Это постоянный поиск, постоянное сопоставление. Все может быть, может быть, мы найдем что-то еще. Работа всегда продолжается, с любыми архивами.

- Опасаетесь ли вы за свою безопасность?

- Я не знаю, что ответить. Мы уже привыкли в значительной степени к тому, что происходит. Не знаю, возможно, а что еще можно выдумать? Мы "иностранные агенты" сейчас. Дальше что нам предъявят? Я не знаю. У государства совершенно непредсказуемые реакции и мысли иногда возникают. Если опасаться, то, наверное, не надо заниматься нашей работой.