Люди ели все, что можно пережевать, и умирали просто на ходу: рассказ женщины пережившей голодомор
Тильная Мария Андреевна родилась 15 августа 1922 года в пгт Константиновка Богодуховского района Харьковской области. В воспоминаниях женщины - смерти двух старших сестер от голода, страшные картины, как измученные голодом люди падают на улицах, и кислые галеты из конского щавеля.
Воспоминания Марии Андреевны записала команда Национального музея Голодомора-геноцида при поддержке Украинского культурного фонда.
Поскольку родилась Мария Андреевна во времена первого голодомора, можно сказать, что пережила их все три, хотя сознательно помнит лишь два.
- Войну пережили, голод пережили. Два голодомора было. Тот, что первый, еще терпимый. А вот второй, в тридцать третьем, - это было страшно. Жили бедно, детей много. Двое умерло, - вспоминает Мария Андреевна.
Умирали люди буквально на ходу.
- Пухли. Кто-то идет, и на ходу упадет и умирает. А яма готова была на кладбище. То кладбище - уже давно нет его. Разрушили, нету. А то, бывало, и живой человек. Лошадь запрягают... Еще дышит человек, а они грузят. Только когда полную яму накидают людей, тогда забрасывают. Сильный был голод, - рассказывает женщина.
Вспоминает, как заставляли идти в колхозы людей. Как высылали на север тех, кто не подчинился. На них вешали ярлыки - кулаки, буржуазные националисты, контрреволюционеры - и уничтожали этих людей.
И как позже, в 1932-м, специальные отряды активистов отбирали еду у тех хозяев, которые имели дома хотя бы какой-то скот или продукты.
- Так делали. В колхозы люди ж не бежали. А активистами тогда были и бабы, и мужчины. И день, и ночь загадывали. На дворе метель, а ты иди, заставляй, чтобы люди шли. А люди не хотели идти в колхоз.
Те активисты даже фасоль, если в стакане стоит, забирали. Полову веяли, там зерно было. А у кого конь или корова - раскулачивают и на север отправляют. А на севере что? Там лес рубили. Мало кто оттуда живой вернулся, многие не вернулись, - вспоминает Мария Андреевна.
Чтобы прожить, ели все, что можно было пережевать: жом, старые подсолнухи, опавшую пшеницу.
- Воровали жом, а он кислый - аж разъедает все. Жом ели, щавель конский рвали, рубили топориком, парили, галеты пекли. А уж зимой... Огороды были у людей и сажали подсолнухи... Так весной, когда потеплело, солнце, вода бежит, рвем те подсолнухи, а потом разламываем и выдалбливаем мякоть белую, ее тоже ели. А кто очень наелся, тот умер. Потому что сильно наелись - голодные были, и умерло много, - рассказывает Мария Андреевна.
7 августа 1932 года режим принял репрессивное постановление, которое в народе получило название "Закон о пяти колосках".
Оно якобы было направлено на противодействие хищению имущества колхозов, а на самом деле запрещало людям иметь и отыскивать хотя бы какую-то еду, например собирать колоски во время или после жатвы.
Каралось это расстрелом, а при "смягчающих обстоятельствах " - лишением свободы от 10 лет. С 1932 по 1940 гг. по этому закону были осуждены 182 173 человека, в том числе дети, пытавшиеся найти хоть какую-то еду. Отдельные воспоминания того периода есть и у Марии Андреевны.
- Тогда если колоски своруешь, в тюрьму сажали. Если не попадешься и колосков, то есть зерна, украдешь, печешь галеты. А была одна женщина... звали ее Секрета, у нее было четверо маленьких детей. На Хитромельце село, там они жили. Когда она пошла тех колосков нарезать, ее поймали. А тогда ведь не щадили никого. Колосков нарезала, детей малых оставила, и в тюрьме умерла, не вернулась. Очень суровое было время, - делится воспоминаниями Мария Андреевна Тильная.
Харьков в годы Голодомора 1932-1933 гг. был столицей. Поэтому именно сюда шли голодные люди с надеждой найти хотя бы какую-то еду, обменять любые вещи на продукты.
В ответ на это власти издали указ о паспортизации, в соответствии с которым крестьянам не разрешалось покидать места своего постоянного проживания более чем на три-семь дней.
Руководство не только морило голодом, оно еще и отбирало любую возможность иметь духовное пристанище. Церкви и храмы тысячами жгли по всей Украине. И Харьковская область, и Константиновка, в которой жила Мария Андреевна, не стали исключением.
- Была хорошая церковь, натуральная. И колокола натуральные. Как зазвонят в те колокола, аж на Коломаке слышно... а потом те активисты иконы сожгли, затоптали все. Жгли там, где сельсовет... Мы все-все горе перенесли, все муки, - вспоминает Мария Андреевна.
Читайте
Как люди ели все, что найдут, а смерть стала обыденным делом - рассказ очевидца Голодомора.
