Медь для костела
Построенный в 1897 году Каменской костел во имя Святого Николая представлял собой не только храм Божий, но и архитектурное чудо, при сооружении которого использовались самые новейшие технологии своего времени.
В частности, крыша и башни костела были покрыты квадратными пластинами цинкового проката, которые, хитро соединяясь между собой, надежно защищали здание от проникновения влаги.
Последующие сто лет эксплуатации храма, которая во времена атеистической власти приняла характер варварства, показали уникальность старинного строения. Цинковый прокат за годы пребывания в агрессивной атмосфере города металлургов и химиков совершенно не поддался коррозии. Его можно было ободрать, пробить, физически уничтожить, но не окислить.
В середине 90-х годов восстановление возвращенного католической общине костела набирало обороты, и на повестку дня встал вопрос, чем покрывать башни и крышу здания. Но в наше передовое время найти материал, аналогичный старому, не представлялось никакой возможности, и настоятель отец Мартин Янкевич принял решение покрывать храм медью. Увы, очень скоро выяснилось, что листовая медь толщиной полмиллиметра является практически таким же дефицитом, как и цинковый прокат. Единственный в Украине завод, где производили медный лист, находился в городе Артемовске Донецкой области. Но, пораженный кризисом, связанным с развалом СССР, завод в Артемовске «лежал на боку» и медный лист не катал. К тому же, заводская цена на подходящую медь составляла астрономическую цифру - 4000 долларов за тонну. Учитывая, что для восстановления крыши и башен было нужно около пяти-семи тонн меди, приобретение ее в Артемовске выглядело просто самоубийством.
В поисках меди мы побывали на приеме, кажется, у всех руководителей Днепродзержинска.
- Вы понимаете, пан ксендз, медь - это стратегический металл, за него могут и по шее дать. И к тому же, меди действительно нигде нет, разве что на Днепровском меткомбинате, но там ее получают из Артемовска, - отвечали нам.
На приеме у главного инженера металлургического комбината Николай Подберезный начал беседу с обескураживающего сообщения, что теперь, когда нарушены все экономические связи, Артемовск является в Украине медным монополистом. Но костел построен заводом, от этого никуда не уйдешь, и медным листом, если он появится, комбинат костелу поможет.
- Обещаю, - подытожил главный инженер ДМК.
Из кабинета Н. Подберезного мы выходили ободренные. Но без меди. А потом кто-то сказал: «Обратитесь к Гелерману, он что-нибудь да посоветует».
Моисей Гелерман, днепродзержинский «прокатный бог», ведал о прокатном производстве все. Он преподавал в индустриальном институте, возглавлял калибровочное бюро комбината, зная, как свои пять пальцев, все прокатные станы предприятия. Он принимал участие в реконструкции цехов, освоении новых профилей, объездил металлургические заводы бывшего СССР и ориентировался во всех вопросах металлургии. Моисея Михайловича знали все в прокатном переделе Дзержинки, и он знал всех, в том числе и меня. То, что с ним хочет встретиться католический священник, Гелермана совершенно не удивило.
- Приходите ко мне домой вечером, - проворчал он в трубку.
Узнав, что нас привело к нему, Гелерман ответил:
- Не надо никуда ездить за медью! А я говорю: не надо! Медный лист мы прокатаем в Днепродзержинске. Собирайте медный лом. Мы его переплавим в слитки и перекатаем в лист нужной толщины. Смотрите...
Гелерман взял чистый лист бумаги и начал рисовать схему передела медного лома в лист. А ксендз Мартин вдруг загорелся открывшейся перспективой. Он с интересом следил за мыслью инженера, переспрашивал, брал ручку и что-то дорисовывал на схеме. Моисей Михайлович был, кажется, удивлен тем, что сидящий перед ним священник задает толковые технические вопросы.
- Вот что я вам скажу, пан ксендз. Конечно, переплавка лома в качественные слитки не такой простой процесс. И было бы лучше, если бы перекатывать толстый лист на более тонкий, а на комбинате толстый лист есть. Забирайте его, пока дают, и не отказывайтесь ни от какой меди.
- Но, пан инженер, где же можно перекатать этот лист?
- В институте. На кафедре обработки металлов давлением есть шестивалковая клеть, они смогут вам помочь. А для начала, пусть он, - Гелерман кивнул в мою сторону, - попробует пропустить медную пластину у себя в цехе, и посмотрим, что из этого получится.
Получилось вот что. Раздобыв медную пластину, я в ближайшую рабочую смену попросил старшего вальцовщика нашего сортопрокатного цеха Виктора Соглобова помочь мне. В цехе все знали, что я занимаюсь восстановлением костела, и просьба не вызвала удивления. Я, как оператор, запустил прокатную клеть, а старший вальцовщик толкнул пластину в раствор валков. Пройдя валки, толщина пластины уменьшилась в два раза, эксперимент удался. А нас со старшим вальцовщиком начальник цеха лишил 50% производственной премии «за грубейшее нарушение трудовой и производственной дисциплины».
Гелерман подал блестящую идею. Сотрудники института Владимир Самохвал и Виктор Кравченко взялись перекатать медь до нужной толщины. Часть меди нам безвозмездно выделил металлургический комбинат - просто «за спасибо»! Часть мы приобрели в фирме «Водник», часть привезли из Харьковского костела, а остальное... нашли на городских пунктах приема цветных металлов. По сравнению с заводской ценой, это было баснословно дешево. Мы с завхозом костела Сергеем Федоровым мотались по пунктам приема, обменивали медь на медь и везли ее в институт. А оттуда - в костел. Блеск прокатанной меди, горение ее червонным золотом на башнях костела слепили глаза. И я понял, почему люди гибнут за металл...
