Сейчас мир переполнен навязыванием апокалипсического сценария
Влащенко: Сегодня у нас в гостях драматург, режиссер, продюсер, общественный деятель Влад Троицкий.
Здравствуйте, Влад. Какова главная тема вашей жизни?
Троицкий: Наверно, слышать мир, не бояться. Безусловно, у нас есть соблазн "как бы ничего не делать", индульгировать, спрятаться, сказать, что "мне не дают президент, мэр, нас не любят, вокруг апокалипсис". Этим переполнен сейчас мир - навязыванием апокалипсического сценария.
- А чем вы объясните погружение в эту всеобщую депрессию?
- Это не депрессия, это страх скорее. Когда тебя пугают, может быть, несколько реакций - протест или капсулирование, когда ты закрываешься и находишься в своем страхе. Таким человеком очень легко манипулировать. Приходишь и говоришь: "Брат, не волнуйся, я все порешаю, ты мне доверься". Поэтому этот феномен популистов - правых, левых, которые заполнили мир - главный тренд. В этом году мы будем делать наш фестиваль, десятый "Гоголь Fest", и его лозунг будет "Ковчег". Если потоп катастрофической информации - то человеку где-то нужно найти место спасения. Ведь ковчег - это не только сама посудина, а это еще и свод правил.
- Кто спасется?
- Когда человек оказывается в зоне творчества - он становится реально свободным человеком. И тогда окраска, вкус мира становятся другими. Ты понимаешь, что, не ожидая апокалипсиса, если ты начинаешь творить этот мир, открываешь свое сердце, душу, глаза другому, начинаешь ему доверять, то потом вы вместе формируете это пространство.
- Дает ли этот разлом, когда война, когда все вокруг начинает трещать, дополнительную энергию творческим людям?
- Перед Первой мировой войной никто не ожидал никакого апокалипсиса. В Европе, вообще, было состояние благости, и это вдруг сломалось. Это, как чума, поразила людей и поразила их сознание. Так и сейчас произошло в России - мои друзья многие говорят какие-то слова, но это бессмысленно. Как режиссер я могу понять, как это происходит. Я был свидетелем, как моему приятелю был звонок, когда было письмо с подписями деятелей культуры в поддержку политики Путина, я видел, как поменялось его лицо. Физически он ничего не подписывал, но ему сказали: "Брат, ты знаешь, ты подписал, надеюсь, ты не против". А потом, переступив эту грань, ты начинаешь говорить: "А почему бы нет? А может быть?". Кто мог воспринимать Путина, который был охранником у Собчака - какой-то там чиновничек, полковник ГБ, который шутил неудачно.
- А как происходит, что одни люди заводят вселенную, а у других ключа нет?
- Я сейчас изучаю речь Гитлера и понимаю феномен, что пока он не начинает про убийства говорить, а когда он воодушевляет немцев в начале своей политической карьеры - это очень убедительно. Если поменять немцы и Германия на Украину и украинцев, то я уверен, что большинство скажет, что нужно доверять, что нужно надеяться на свои силы, люди должны отвечать за свою землю - это наша земля. Т. е. он говорит очень правильно и очень убедительно. Он - неудавшийся художник, ефрейтор, выглядит неказисто, и вдруг - 40 миллионов, как не было. Это в мире что-то такое происходит, пазл собирается, и он попал в эту точку силы.
- Казалось бы, что человек должен стремиться к самоидентификации, а люди хотят ощущать себя частью большой сильной стаи. Почему так происходит?
- Потому что нужно отвечать за свою жизнь. А это же очень страшно - принимать решения. А ты не готов. Раньше был путь с помощью религии - сейчас этот инструмент в большинстве своем не работает. И человек остается один на один. Не так много людей могут сформировать в себе этот стержень, который мобилизует его на бесстрашные поступки.
- На "Гоголь Fest " приходит очень много разных людей, с десятками разных мотивов. Для чего вы делаете "Гоголь Fest " и все, что вы делаете?
- Это моя жизнь. Есть цивилизация потребления, где основной критерий - деньги, а сейчас зарождается цивилизация альтруизма, где деньги - не самое главное, а сколько ты отдал. Но для того, чтобы отдать - это нужно иметь, взрастить. А второе - нужно найти тех людей, которым это нужно, то, что ты готов отдать. Если это совпадает - то вот оно счастье, и есть, когда ты отдаешь. Разумеется, в ответ ты получаешь не просто благодарность, а какое-то другое качество материи, теплую волну, которая дает тебе право на жизнь и чувство жизни. Поэтому это дорогого стоит, и не важно, ты или врач прекрасный, или инженер, художник, артист. В момент таких встреч это, что в бизнесе называется "нет проигравших". Это формирование другого мира, и он настолько выигрышен - потому что ты чувствуешь себя человеком. Тебе не нужно симулировать или мимикрировать под что-то. Когда встречаешься с государственными чиновниками, чувствуешь, что ты входишь в злобную кислотную среду. Там могут быть живые люди, но вся та атмосфера поглощает тебя каким-то кладбищенским дыханием, тяжелым. Эти скользкие рыбьи глаза, и я даже часто не понимаю, о чем они думают: просто бабло наколядовать? Но даже часто не в деньгах дело - это как бы печать несчастья. И она очень заразна. Счастье - это то, что нам даровано каждый день: выйти на улицу, посмотреть в глаза людей, обнять жену, детей.
- Какие у вас еще проекты?
- Я поставил "Украинский Декамерон" в Варшаве. Они ездят по всем фестивалям. Это волшебная пьеса.
- А что-то корректируете, когда приезжаете работать на другую площадку?
- Ну, я ж там работаю с местными актерами. У меня необычная технология работы с актерами. Когда я приезжаю - у меня нет конкретного плана, что я хочу делать, вообще. Поэтому я бросаюсь в такое безумное путешествие и пытаюсь увлечь актеров, чтобы это стало и их путешествием. Я могу только чуть-чуть модерировать эту ситуацию, и если они становятся не исполнителями, а сотворцами, то тогда очень все быстро начинает связываться. Если театр репертуарный, то там люди немного устали. И вернуть это чувство не исполнения, а творчества - это моя задача.
- Были ли у вас некие сомнения в том, что вы делаете?
- Сомнения, безусловно, есть. Но в сомнении же и определенная энергия. Ты сеешь, бросаешь в разные стороны какие-то идеи. И дальше слушаешь, где проросло, где начали раскрываться эти волшебные цветы завтрашнего дня. Это жизнь.
- Искусство - это победа над смертью или попытка примириться с ее существованием?
- Люди часто откладывают важные решения своей жизни на потом. И от этого - огромное "никогда". Десакрализация смерти, которая произошла за вторую половину 20 века, она на самом деле десакрализировала жизнь. Мы перестали ценить то мгновение, которое нам волшебно даровано. И поэтому настоящее искусство не прячет от смерти, а говорит: "Взгляни". Катарсис - это и есть переживание смерти или счастья в какую-то секунду. Или ты видишь, как другой человек на сцене имеет такое бесстрашие взглянуть в бездну внутри себя и обращается к тебе как к зрителю, чтобы ты услышал этот зов, принял и жил дальше отважно, бесстрашно и красиво.
- А кино вы бы не хотели снимать?
- Мне интересно с живым. А в кино дальше работаешь с мертвым, уже снятым. Монтаж для меня - это бездна. Я меняюсь, и у меня сейчас такое сознание, что вчерашнего дня, практически, нет.
- Кто спасется?
- Бесстрашные и свободные.
- Будете что-то спрашивать?
- Могу пожелать - доверяйте и дерзайте.
