Записки из онкологии: Вся Украина едет лечиться в Донецк
Клиники Донецка и Луганска бесплатно принимают на лечение онкологических больных из городов, занятых украинской армией.
Это - беспроигрышный шаг республик Донбасса в условиях обнищания населения и тотальных поборов на Украине.
«ПолитНавигатор» представляет выдержки из дневника находящейся на длительном излечении дончанки, чьими соседями по больничной палате оказались люди с территории, подконтрольной Украине, решившие воспользоваться гуманитарной программой воссоединения народа Донбасса.
Этот месяц выдался абсолютно сумасшедшим для персонала Донецкого онкоцентра имени академика Бондаря. Впрочем, и пациенты тоже тихонько шалеют от непривычной толчеи.
Врачи ходят с фиолетовыми подглазьями, принимают новых пациентов с утра до вечера, следят за самыми слабенькими, успокаивают тех, кто постоянно плачет от страха, который для онкобольного - худший враг. Неугомонно прорабатывают новые схемы лечения. Поутру к ним вечная очередь: под кабинетами сидят те, кто стремится получить койко-место.
Рассчитанное на бывшую Донецкую область отделение неспособно принять абсолютно всех тех, кого родственники смогли привезти через украинские блокпосты. Даже если поставить дополнительные койки и к потолку пациентов скотчем приматывать. Хотя, надо отдать должное, - врачи пытаются уместить максимальное количество больных в отделении...
Впечатление, что в паломничество в ДНР отправилась половина Украины. Иногородних слишком много: передаваемое голубиной почтой известие, что в Донецке есть препараты по государственной программе, обошло всех. И люди приехали.
На Украине бесплатные онкологические медикаменты давно не существуют как класс, но даже если выложить большие деньги за сами лекарства, банальная госпитализация тоже выльется в приличную сумму. По сравнению с этим донецкие условия- как небо и земля: даже многодневная доставка в онкоцентр еле дышащего родственника - в итоге, как овчинка, стоит выделки.
Капельница... Лежу, капаюсь себе тихонько в манипуляционной, одна радость - сегодня завершающая процедура перед долгожданным перерывом. На соседней кушетке - женщина, похоже, что из «новеньких». Это те, кто недавно получили диагноз, и еще не совсем сжились с мыслью, что рак - это стайерский марафон, а не спринтерский забег. Потихоньку начинаем болтать - что еще делать двум людям на соседних кушетках? Узнаю, что она из Мариуполя.
- Да тише ты! - шикает сидящий рядом ее муж и косит на меня глазом.
- А что такого? Человек спросил, я ответила, - с достоинством обижается она, но замолкает.
Когда муж уходит на другой этаж за каким-то уточнением к лечащему врачу, мы возобновляем беседу.
- Мы раньше проводниками работали. В Питер часто ездили. Вот сейчас в Донецке люди такие спокойные, уравновешенные - прямо как в Питере, один в один, несмотря на войну. У нас не так - все нервные, настороженные...
А еще у нас, в Мариуполе, вы представляете, медсестры часто подменяют медикаменты, которые пациенты купили за свои деньжищи... А потом их перепродают. Вот так и приносят больным пустую капельницу с физраствором одним - попробуй потом, докажи, что конкретно в тебя влили... У вас нет?
- Кошмар. Нет, я уже год лежу, такого еще не видела... Хотя про такие случаи в Мариуполе не от вас одной слышала. - отвечаю.
Так, к стыду своему, и не узнала, как ее зовут.
Утром, перед утверждением индивидуальных листов лечебных программ, медсестры деловито везут получаемые на отделение лекарства большими тележками, - вроде тех, что в супермаркетах. Сказать, что сияют от счастья - не сказала бы, скорее, деловито-сосредоточены. Слишком много повидали - до сих пор живых, благодаря химиотерапии, и тех, кого спасти не удалось: коварная это болезнь. И все равно, их лица торжественны. К вечеру ноги медсестер будут в мозолях: предстоит обеспечить потоком штативов с капельницами гораздо больше народу, чем обычно - палаты забиты...
Больные, настрадавшиеся, очумелые от поездок через украинские блокпосты, мирно лопают диетическую больничную еду, никто не капризничает. Их можно понять - медики оказались в положении опытных нянек, на которых свалился целый эвакуационный вагон добавочных малышей. На каждого - свой, необходимый, минимум заботы. «Анализы будут после двух, решение о капельнице примем завтра!». «Тут обязательно нужен антибиотик, я впишу его в лист назначений, медсестра вколет по графику!». Неизбывная усталость, стертые ноги...
Лаборанты еле справляются с бесконечным потоком анализов. Пациенты с той стороны рассказывают страшные вещи: у них, оказывается, даже при госпитализации нельзя получить право на бесплатный биохимический анализ. Может, где-то и можно, только какая разница, если все равно на Украине лечить нечем? А стоимость онкопрепаратов, повторюсь - в десятки раз превышает цену и сопутствующей терапии, и стоимость самых изощренных анализов. Вот и летят к нам своего рода раковые «дикие гуси» с той стороны, лысые, в платочках, с характерными одутловатыми лицами, с отчаяньем в глазах, с неуемным желанием жить...
Егоровна. Не знаю, сколько этой бабушке лет. Лежит она обычно долго - день химиотерапии, и бац! - температура поднялась. Общеукрепляющая терапия, поддерживающие капельницы, антибиотики. Только анализ крови пришел в норму, и влили следующую дозу лекарства - лейкоциты уходят чуть ли не в минус, опять отмена курса, и очередная попытка персонала подлатать боевую бабушку. Но она не унывает. Рассеянный, ласковый стариковский взгляд, и рассказы - как жизнь жила, как детей воспитывала...
К ней часто приезжает дочь. Старшие дети, видимо, разъехались, а она беспокоится, как там мать в больнице. Приличная дама, слегка за сорок, из тех следящих за собой женщин, возраст которых неопределим. Ездит на своей машине, возит мать туда-сюда, ну и через день привозит ей торбу домашней еды.
Ездит «с той стороны». С домашней едой. Раньше полудня ей редко удается попасть в Донецк. Рассказывает, что старается быть на блок-посту одной из первых, занять очередь в три - четыре часа ночи. Время и условия стояния на украинском блок-посту зависят лишь от желания левых пяток украинских военных. Подробностей не сообщает. Только красноречивый и ироничный быстрый взгляд: «Ну что ты как маленькая, будто сама таких элементарных вещей не знаешь?».
Ну и хорошо, что не знаю. Пара часов - и ей пора в дорогу, чтоб глубокой ночью приехать домой. Хотя, это уж как решит левая пятка тех, кто на посту. Вот так. Так и живут.
Завтра и у медиков, и у больных будет новый день. Все по ежедневному графику. Анализы - завтрак - уборка палат - кварцевание. Штативы с капельницами. Кому-то - излечение, кому-то просто случайно подаренный год, у кого-то уже и не будет надежды.
Но те люди, которые после курса прохождения лечения вернутся домой, уже точно будут знать правду. Кто враг, а кто друг.
Кто враг - «защищающая» их Украина, которая позволила им свободно, по-европейски, умереть от рака в своих кроватях, в абсолютной свободе от государственных программ, в безбрежной независимости от дорогостоящих лекарств.
И кто друг - Россия, которая за последний год моего лечения, на моей памяти, не один, и даже не пять раз присылала онкологические медикаменты. Но такой большой объем, совершенно колоссальный - давно не припомню. Есть практически абсолютно все виды препаратов. Бесплатно.
Это вам не печеньки Нуланд. Те, накормив пару десятков майданутых, в итоге вышли не то, что золотыми - по цене уранового лома в ртутной ванной. Все деньги, которые Украина могла бы потратить на своих больных, в итоге «леди смерть», Супрун, отправила к своим хозяевам в США. Первосортная цена за сытость горстки дебилов, похрустевших майдановским печеньем: десятки тысяч своих же сограждан, умирающих без лекарств.
А мы их пролечим. Раз уж вы, укры невозможные, так и не поняли, в чем именно заключается ваша свобода. У вас она - свобода от вывоза мусора, свобода от горячей воды, свобода от права на медицинскую помощь. И теперь это - очень, очень надолго.
