Комик Долгополов: Верующие были ущемлены, а теперь стали угнетателями
Александр Долгополов уехал из России после того, как силовики начали проверку его шуток. В интервью DW он рассказал о преследовании, жизни в подвешенном состоянии и праве шутить о православии.
25-летнего комика Александра Долгополова называют одним из лучших независимых стэндап-артистов в России. В январе он уехал из России, поскольку правоохранительные органы начали проверку его выступлений после заявления одного из зрителей об оскорблении его религиозных чувств. Одной из причин отъезда стал тот факт, что в России в 2013 году статью об оскорблении чувств верующих ужесточили, теперь она предусматривает в том числе и тюремное заключение. В Берлине, где он дал серию концертов, Долгополов встретился с корреспондентом DW.
DW: Есть песня рэпера Face "Юморист" с такой строчкой: "Пошутил не так - и ты попал в блэк-лист". Примерно это и произошло? Ты попал в "блэк-лист", потому что пошутил не так?
Александр Долгополов: Произошло то, что МВД послало запрос в клуб в Питере, где я выступал, чтобы получить информацию обо мне. Бумажку с этим запросом мы видели. Мы сразу напряглись, потому что такого у меня никогда не было - я всегда просто выступал для своей публики и никогда не сталкивался с законом.
- Когда ты говоришь "мы", то кого имеешь в виду?
- Мы - это я и моя девушка и менеджер Лиза. Так вот, мне всегда казалось, что комики живут в каком-то пузыре, это как параллельная вселенная. То есть с одной стороны ты видишь, как людей сажают за репосты, они выходят на митинги, им назначают безумные сроки. Людей сажают за слова, и это то, что происходит вокруг. Но с другой стороны есть чувство, что это происходит не с тобой. Ты на это смотришь, но сам выступаешь безопасно и говоришь все, что угодно - это даже вызывало диссонанс. Но оказалось, что и я тоже живу в этой реальности - вот, что меня напугало. Я понял, что со мной может произойти все, что угодно. После заявления мы сразу напряглись, стали думать, что нам делать. Буквально на следующий день у меня должно было быть выступление, и туда пришли следователи. И тут мы поняли, что это уже пугающе выглядит.
- То есть ты выступал, и в зале были следователи?
- У нас планировалось выступление, но прямо перед ним нам сообщили, что там ходят какие-то подозрительные чуваки и задают вопросы. Явно не из наших зрителей. Так что мы отменили выступление, поехали домой, а потом оказалось, что это были следователи. В тот же день мы подумали, что нам здесь пока что небезопасно, и до прояснения обстоятельств лучше уехать, чтобы не случилось чего-то неожиданного - типа тебя посадят в тюрьму или СИЗО. Я был очень напуган и до сих пор нахожусь в подвешенном состоянии, потому что никакой информации от правоохранительных органов нет. Мы все время пытаемся дозвониться и разобраться, что происходит, но они не отвечают либо не берут трубку. Отсутствие информации пугает еще сильнее.
- А почему была начата проверка?
- Сначала я не знал. Вернее, подумал, что, наверное, из-за моего выступления. И стал перебирать, что может быть причиной, пока не понял, что причин может быть много. Шутки про политику, шутки про религию, - у меня очень много материала. Потом оказалось, что заявление написал человек, который посмотрел мое выступление, и его оскорбили мои шутки про религию, я уж не знаю какие. Оказалось, что этот чувак живет в Орехово-Зуево. Он верующий, оскорбился моим материалом и пытался сорвать мой концерт в Орехово-Зуево. А когда это не получилось, написал заявление по статье "оскорбление чувство верующих".
- А ты в каком статусе сейчас разъезжаешь по Европе? Не предпринимал усилий по получению убежища?
- Не предпринимал, потому что я, конечно, уехал на время и планирую вернуться, если это будет безопасно для меня. Но с другой стороны, как понять, что это безопасно? Они могут написать какую-то бумажку, мол, все в порядке. Потом ты приедешь - и окажется, что все не так. Так происходит со всеми медийными личностями. Я достаточно неизвестный человек, но если посмотреть на людей, которые известны, и работают с провокационным материалом, то у них постоянно проблемы. Это не заканчивается на одном заявлении. Постоянные проверки.
- И у комиков?
- Несмотря на единичные случаи, у комиков таких проблем не было до этого момента. По крайней мере, у не очень известных комиков.
- Практически у каждой профессии сейчас есть представитель, у которого существуют проблемы с правоохранительными органами. Из вас уже можно составить футбольную команду: журналист - Иван Голунов, артист - Павел Устинов, студент - Егор Жуков, теперь вот комик Долгополов.
- Согласен, но все-таки пока это единичные случаи, и они не способны вызвать резонанс в обществе, чтобы люди возмутились и боролись за свои права. Люди думают: ничего страшного, подумаешь, какой-то сумасшедший написал заявление. Хотя фактически это (статья об оскорблении религиозных чувств - Ред.) - репрессивная статья, которая используется для того, чтобы контролировать общество и держать его в страхе.
- Получается, что ситуация толкает тебя в оппозиционеры и делает из тебя врага режима из-за православного жителя подмосковного городка?
- Так бы я не сказал. Ты в этой ситуации сам выбираешь, кем ты хочешь быть: либо соглашаешься с таким унизительным отношением к себе, с этой дискриминацией по отношению к неверующим, которая прописана сейчас в законе. Либо пытаешься защищать свою позицию. Меня спрашивают: не хочешь ли ты поговорить с этим человеком, чтобы он забрал свое заявление? Может, ты можешь извиниться? Но я не рассматриваю это как вариант.
Это моя позиция - у меня есть право шутить обо всем, о чем я захочу. В том числе конкретно о православии, потому что я сам из православной семьи, и то, что происходит в современной России с точки зрения религии, - это ужасно. Религия насаждается, и ты чувствуешь на себе насилие со стороны государства, которое прикрывается религией, и это тем более дает тебе право шутить об этом, как ты захочешь. Верующие считают, что они находятся в позиции ущемленных. Но это не так. Было бы логично, если бы такой закон в качестве моральной компенсации приняли в 90-х после развала Союза, учитывая, как верующие натерпелись за советскую эпоху. Но сейчас за эти 20 с лишним лет ситуация изменилась кардинально, и уже эти люди находятся в положении угнетателей.
- Где ты сейчас живешь?
- Не знаю. В России (смеется - Ред.). Нам пришлось оставить все, что у нас было. У нас не так много денег, и мы решили отказаться от жилья, которое снимали в Москве. Поэтому сейчас фактически нет ни жилья, ни имущества. Просто ездим и выступаем. Ждем, как будут развиваться события. Но скоро закончатся визы, тогда придется думать: возвращаться или принимать другие решения.
