Комментарий: Эмбарго как высшая форма протекционизма
Западные санкции дали Кремлю отличный повод оградить российских аграриев от иностранной конкуренции и требований ВТО. О плюсах и минусах этой стратегии размышляет Андрей Гурков.
В чем состояла истинная цель российского продовольственного эмбарго, введенного указом президента РФ Владимира Путина от 6 августа 2014 года? В том, чтобы нанести ответный удар по Евросоюзу, который неделей ранее, в разгар реализации на востоке Украины сепаратистского проекта "Новороссия", ввел экономические санкции против России? Или же в том, чтобы под предлогом антисанкций одним махом фактически отменить большинство уступок в аграрной сфере, на которые пришлось пойти при вступлении в ВТО в 2012 году, и максимально оградить российское сельское хозяйство от западных конкурентов?
Главная цель - защита от конкуренции
Убежден, что именно второй мотив был главным с самого начала. Правда, на первых порах в Москве, судя по всему, все же надеялись, что пострадавшие от эмбарго европейские фермеры окажут серьезное давление на политиков своих стран с целью отмены санкций ЕС. Но этого не произошло. Прежде всего потому, что частичная потеря российского рынка (немецкий аграрный экспорт, к примеру, сократился наполовину) ударила по сельскому хозяйству Евросоюза далеко не столь сильно, как, видимо, ожидали в Кремле.
Андрей Гурков
В этом - заслуга как самих фермеров, сумевших достаточно быстро переориентировать сбыт и производство, так и Брюсселя, вовремя оказавшего необходимую финансовую помощь. По сути дела, сейчас, почти два года спустя, в ЕС реально страдают только молочные хозяйства: они переживают острый глобальный кризис перепроизводства, и российское эмбарго его ощутимо усугубило. Но изменить внешнюю политику Брюсселя такие хозяйства не в состоянии. Так что данной цели контрсанкции Кремля не достигли.
Однако она, повторю, и не являлась главной. Куда важнее было возвести мощную стену для защиты отечественных сельхозпроизводителей от конкурентов, и с этой протекционистской задачей Кремль справился. Причем настолько - с его точки зрения - успешно, что российский премьер Дмитрий Медведев поспешил в конце мая досрочно объявить о предстоящем продлении "ответной меры" не на год, а сразу на полтора - до конца 2017 года.
Хамон запретили за полгода до "ответных мер"
Нет, никакая это не ответная мера, а целенаправленная государственная политика. И началась она еще до Крыма и конфликта на Украине. Какой продукт стал в российских СМИ одним из символов эмбарго? Испанский хамон? Так вот, этому деликатесу на самом деле перекрыли дорогу в Россию вовсе не в начале августа 2014 года, как принято считать, а на полгода раньше, в конце января, когда Россельхознадзор под предлогом борьбы с африканской чумой свиней (АЧС) запретил импорт свинины из всех 28 стран Евросоюза.
Уже тогда несоразмерная суровость этого запрета (случаи АЧС были зафиксированы лишь на востоке Польши и в Прибалтике) свидетельствовала о том, что речь идет не о фитосанитарной, а о протекционистской мере, тем более что из Беларуси, где свиньи продолжали заражаться этой болезнью, поставки не прекращались. Просто в Москве сочли, что настало время решительно оградить от западной конкуренции российское свиноводство, в поддержку которого государство вложило к тому времени огромные средства.
Увеличение количества при снижении качества
Допускаю, что многие читатели считают подобную защитную меру, даже под надуманным предлогом, вполне оправданной и правильной. Вообще, идея протекционизма в России несравнимо более популярна, чем, скажем, в Германии. Это, видимо, следует просто принять как данность, как национальную особенность, как традицию. Поэтому рассуждать следует не в категориях "хорошо" или "плохо", а "работает" или "не работает".
