Рецепт власти Путина
Многие часто вспоминают слова Путина о падении СССР как о геополитической катастрофе. С их помощью он оплакивал падение не советского коммунизма, а скорее обширной империи, которая была у России, и того богатства, влияния и мощи, которые она имела благодаря так называемым бывшим советским республикам.
Но часто забывают о другой части цитаты – о том, что десятки миллионов соотечественников оказались за пределами России. Между тем именно эти два импульса – жажда геополитической власти и стремление перекроить границы так, чтобы в них вошли десятки миллионов русскоговорящих Грузии, Крыма, Украины и Прибалтики, – на самом деле движут Путиным.
По предположению Виктора Дэвиса Хансона, Путин считает Россию XXI века новым изданием царской империи XIX века, характерной чертой которой будут олигархия, православие и мощь русского языка и культуры. Российский союз станет на мировой арене таким же сильным, как и СССР, но без его внутренней слабости. В этом смысле Путину успешно удавалось добавлять России территорий, не доводя дело до войны, - в такой же жуткой манере, что и Адольфу Гитлеру до 1939 года.
Путину все сходит с рук. И тому есть шесть причин.
Во-первых, Запад истощен финансовым кризисом 2008 года, нерадостными последствиями войн в Афганистане, Ираке и Ливии, а также появлением террористической группировки «Исламское государство».
Борьба в Украине – Чехословакия нашего поколения ("стычка в далекой стране между народами, о которых нам ничего не известно", по выражению Невилля Чемберлена в 1938 году). И никто не знает, могут ли страны Прибалтики быть нашей Польшей, – шаткими союзниками, которых нам не хочется защищать, но в теории мы обязаны.
Во-вторых, Путин сидит на российском ядерном арсенале. И понимает, что впечатление, что он непредсказуем, может быть для него ценной картой в ядерном покере. Примерно так же себя вели Северная Корея и Иран. Когда над Скандинавией или Великобританией пролетают российские самолеты, на Западе не уверены, как отреагирует Путин на попытки его сдержать, и потому надеются, что он лишь захватит страну-другую и, насытившись, уйдет и оставит их в покое.
В-третьих, Европе все еще нужны российские нефть и газ, а также гигантский и прибыльный рынок для экспорта. Также источник европейской мощи, Германия, либо чувствует покаяние за агрессию, которая привела к гибели 20 миллионов русских, либо слишком слаба в военном плане и не может сдержать Путина, даже если бы захотела. В православных же Сербии, Греции и Кипре путинская Россия популярнее США.
В-четвертых, многие на Западе кивают на то, что недавно аннексированные территории на разных этапах принадлежали России задолго до агрессии Иосифа Сталина. Они также считают, что у Путина на эти земли претензии как на места кровавых российских жертв в прошлом – стоит при этом вспомнить о Крымской войне.
Мы на Западе представляем себе автономную постсоветскую Украину; Путин вместо этого вспоминает о первой битве под Киевом в 1941 году, когда русские потеряли 700 тысяч человек. Почти все эти земли Россия либо отстаивала с оружием против врагов извне, либо сама пыталась их покорить. Для Путина они – современная версия Рейнской области, Судетов и Данцига. А жители Запада допускают, что у России к этим регионам большая привязанность и больший интерес, чем у них.
Другие же на Западе не просто ставят агрессию Путина в исторический контекст, но и симпатизируют его словам о современном христианстве, традиционных российских ценностях и упадочном Западе с его абортами, гомосексуализмом, мультикультурализмом и оппозицией радикальному исламу. Он своего рода реакционер с вычурными, но вызывающими уважение взглядами.
Наконец, Путин считает Барака Обаму не просто слабым, но и напыщенным от бессилия пустозвоном. Обама спсихоанализировал Путина и посчитал его подростком, который хочет показать себя мачо. Путин в ответ явно делает все, чтобы выставить Обаму слабаком и намеренно опозорить его на Ближнем Востоке.
Можно ли сдержать Путина, если он решит прибегнуть в Прибалтике к своей теперь уже традиционной тактике с гонимыми русскоязычными меньшинствами, достойным вкладом России в эти страны в прошлом и необходимости плебисцитов, федерализма и полуавтономии?
Для Путина, по словам обозревателя, членство Прибалтики в НАТО – не фактор сдерживания, а соблазн. Он ставит на то, что альянс отступится, если Россия войдет в Эстонию, а в итоге это приведет к его развалу. Часть стран Восточной Европы уже приходят к выводу, что близкий и агрессивный Путин лучше далекой и почти уже отставной Америки.
США и союзники по НАТО должны нарастить защиту на земле и в воздухе вокруг Прибалтики, а также сохранить санкции против России. Еще они должны вновь начать переговоры об установке ПРО в Польше и Чехии, - даже несмотря на то, что Восточная Европа конъюнктурно начала крениться в сторону России. И вместо того, чтобы отдавать американское лидерство на аутсорсинг Германии, США должны наметить конкретные обязательства в НАТО – решить, какой союзник по НАТО что делает, - когда Путин начнет собирать войска у границ.
Ну а прежде всего американский лидер должен перестать заниматься психоанализом Путина. Чемберлен, как известно, любил объяснять мотивы Гитлера другим и даже самому Гитлеру. И в итоге фюрер стал из кожи вон лезть, чтобы найти способ спровоцировать Чемберлена и вместе с ним – западные демократии.
Если Путин будет считать американского президента скрытным, непредсказуемым и довольно-таки опасным, а не болтливым, предсказуемым и уступчивым, то российский лидер, возможно, сделает паузу, встревожится – и отступит.
