Докладчик ПАСЕ: Правильно ли было вернуть Россию? Спросите через пять лет
Россия снова имеет голос в ПАСЕ. Впервые за девять лет туда отправился докладчик организации. DW поговорила с ним.
Россия вернулась в Парламентскую ассамблею Совета Европы - полномочия российской делегации в ПАСЕ были полностью восстановлены в июне 2019 года. Это произошло спустя пять лет после аннексии Крыма, которая стала причиной отзыва права голоса российской делегации и кризиса в отношениях между Россией и Советом Европы.
Возвращение России открыло дорогу для визита в страну докладчика ПАСЕ, депутата бундестага Франка Швабе (Frank Schwabe). Он готовит доклад о ситуации с правами человека на Северном Кавказе, и в рамках трехдневного визита побывал в Москве и в Грозном. Сразу после возвращения 21 сентября Франк Швабе дал интервью DW.
DW: С какой целью вы поехали?
Франк Швабе: Причиной (поездки - Ред.) стала тяжелая ситуация с правами человека на Северном Кавказе в целом, и в Чечне - в особенности. Этот регион много лет находится под наблюдением Совета Европы. Но на протяжении последних девяти лет представители Совета Европы в регион не приезжали, потому что Россия отказывала в сотрудничестве. Так что это начало нового процесса работы с одним из самых сложных регионов во всей Европе.
- Чего вы ожидали, что вы увидели?
- Вы же понимаете, увидеть - это еще не означает понять, что составляет суть ситуации. У Совета Европы есть определенные правила: я не журналист, который занимается каким-то расследованием, или кто-то в таком роде. Я должен в соответствии с календарем совершать официальные визиты, которые мне предлагают. Я встретился в Москве с рядом правозащитников, в том числе потому, что в Грозном они больше не могут работать, включая Оюба Титиева. Они представили совершенно иную картину по сравнению с тем, что мне продемонстрировали на месте в Чечне.
Они описали такие явления, как секретные тюрьмы в Чечне, убийства женщин из соображений соблюдения чести и случаи насилия по отношению к представителям сообщества ЛГБТ - в общем и целом обвинения, тяжелее которых трудно придумать. Моя задача - составить картину происходящего и предоставить об этом доклад Совету Европы.
- Ваша поездка состоялась на фоне резонансного убийства: недалеко от бундестага, где находится ваше основное место работы, среди бела дня был демонстративно убит чеченец. В России его подозревали в терроризме, он много лет находился в розыске. В Германии он искал убежища. По всей видимости, убил его человек, приехавший из России по подложному паспорту. Вы затрагивали эту тему во время встреч в Москве и в Грозном?
- Нет, потому что в поездке я представлял Совет Европы, а не выступал депутатом национального парламента. Сам факт убийства, конечно, известен, - и он упоминался во всех разговорах, которые я вел в России. Но эта тема не поднималась на официальных переговорах, потому что это предмет двусторонних отношений между Германией и Россией.
- Убийство Зелимхана Хангошвили во многом напоминает дело Скрипаля. Лондон тогда отреагировал быстро. Берлин молчит, и ваша партия, которая входит в правительственную коалицию, тоже. Почему?
- Я не могу вам сказать, какие улики найдены на данный момент. Сначала должна быть ясность, можно ли доказать, что российские спецслужбы в этом убийстве сыграли какую-то роль. Тогда это был бы скандал, сравнимый с похищением в Берлине гражданина Вьетнама два года назад. Это имело серьезные дипломатические последствия. Разумеется, против подобного должен быть жесткий протест. Если это можно доказать, - я не знаю последних данных, - то в высшей степени вызывает обеспокоенность, что конфликты вокруг Чечни и с участием чеченцев решаются на территории других государств и что участники этого конфликта не боятся последствий.
- Как были настроены ваши российские партнеры по переговорам? Россия вернулась в ПАСЕ, и что теперь?
- Это возвращение было сложным процессом, и ему предшествовали долгие диспуты. Ни для меня, ни для многих других это решение (вернуть РФ в ПАСЕ - Ред.) не было легким. Многие до сих пор его не могут принять. Украинская делегация, возможно, не будет участвовать в следующем заседании ПАСЕ в Страсбурге, насколько я слышал. Но и в самой России до сих пор обсуждаются аргументы "за" и "против". Я встречался с председателем Госдумы Володиным, который, по крайней мере, публично, относился к скептикам возвращения. Есть и сегодня российские политики, которые хотят переориентации России на Восток, на Азию.
Может быть, стоит лет через пять спросить, верное ли это было решение - заново, так сказать, налаживать мосты к России. Но попробовать надо было обязательно. Все же я думаю, что это хорошо для Европы, для укрепления связей в регионе и, в конечном итоге, для ста сорока с лишним миллионов россиян - то, что они остаются под защитой Европейской конвенции о правах человека.
- На тему прав человека я хотел бы спросить вас о проблеме высылки из Германии чеченцев, которые ищут здесь убежища. Семье убитого Зелимхана Хангошвили до сих пор не дали статус беженцев, им грозит высылка. В день его убийства в Россию был депортирован 19-летний чеченец, отца которого преследовали силовики в Чечне. Высылка грозит еще одному молодому чеченцу, чей брат находится в конфликте с чеченским руководством. Даже российский "Мемориал" призвал власти ФРГ остановить его депортацию в Россию...
- Это в принципе всегда тяжело - принимать решения по предоставлению убежища. Такие решения должны принимать люди, детально проинформированные, знатоки той страны, откуда приезжают беженцы. Но этого не скажешь ни о сотрудниках ведомства по делам миграции и беженцев, ни о судьях в административных судах, которые вынуждены принимать ту или иную сторону. Тем не менее, они делают все, что в их силах, чтобы вынести решения по справедливости. Чеченская проблематика, если сравнить ее с другими международными проблемами, одна из самых непрозрачных: подчас трудно определить, у кого какие интересы, кто преступник, а кто - жертва.
Но в целом я считаю необъяснимым, что показатели положительных решений по предоставлению убежища беженцам из Чечни в последние годы так резко снизились. Я думаю, что требуется переоценка ситуации в Чечне и лучшее понимание того, по каким правилам там живет общество. У нас есть гуманитарные обязательства не высылать людей, которым угрожают преследования или смерть. Поэтому должно быть больше случаев, включая и перечисленные вами ситуации, когда мы не должны высылать беженцев.
- Процент отказов чеченцам в Германии составляет около 95 процентов. Приехавшим сюда искать убежища сегодня говорят: "Ищите в другом месте", так?
- Ох...У нас очень разные показатели по беженцам из разных стран и в разных странах ЕС. Где-то выше, где-то ниже. Ясно, что сейчас в целом преобладает тенденция ограничивать выдачу убежища. Но в случае с Чечней повторюсь, как мне кажется, требуется переоценка опасностей, которым там подвергаются люди, понимание, что ситуация там отличается от конфликтов в других частях Европы, куда высылают непринятых беженцев и, в конечном итоге, из этого должно следовать решение чаще предоставлять защиту, чем это происходит сегодня.
