Как англичанка искала в Сибири русскую историю
Под таким неожиданным ракурсом о русской истории еще никто не рассказывал. Да и таких человеческих открытий в сегодняшней России, пожалуй, мало кто делал.
Книга родившейся в Англии и живущей в Вене Софи Робертс (изд. Paul Zsolnay Verlag) - очень необычное повествование о русской истории. Она называется "Забытые сибирские клавиры". Под "клавирами" здесь имеется в виду общее название клавишных музыкальных инструментов, прежде всего, роялей и пианино. Или фортепиано, как принято говорить в России. Мы видим их в избах сосланных декабристов и на Всемирных выставках, в аристократических салонах и разбомбленном Грозном, в осажденном Ленинграде и в Доме культуры одного из магаданских лагерей...
Путешествие Софи Робертс в поисках "сибирских клавиров", путешествие в пространстве и времени - по бескрайним просторам России и ее истории - богато, прежде всего, не музыкальными, а человеческими открытиями. В Хабаровске, например, она с трудом смогла найти единственного настройщика роялей в городе, сдержанного, закрытого, даже немного боязливого человека. Чтобы как-то разговорить его, Софи пригласила настройщика на фортепьянный концерт в филармонию.
Концерт оказался весьма средний. В зале было холодно, публики хватило только на первые ряды. Глаза настройщика слипались...
Знаменитый наследник хозяина фортепьянной фабрики
Но потом случилось чудо. Настройщик рассказал журналистке, что в Хабаровске есть рояль Штюрцваге. А она уже много лет мечтала увидеть этот русский рояль, с которым связана необыкновенная человеческая судьба. Рояль носит имя Леопольда Штюрцваге, родившего в Финляндии (тогда Российская империя). Он открыл фортепианную фабрику в Москве в 1842 году. Рояли его были большими по размеру и грубоватыми по звучанию. Приобретали их, главным образом, учебные заведения, благо они были недороги. Особого вклада в русскую музыкальную культуру фабрика Штюрцваге, просуществовавшая 60 лет, не внесла. Но сын основателя фортепианной фабрики, которого тоже звали Леопольдом, остался в истории искусства.
Леопольд Штюрцваге-младший учился живописи, выставлялся вместе с Архипенко, Ларионовым, Гончаровой, другими знаменитыми русскими авангардистами. Эмигрировал после революции во Франции. В Париже делил студию с Модильяни. Переделал свою фамилию на французский лад - Сюрваж. Участвовал во многих выставках. Талант его был многообразен. В частности, Леопольд Сюрваж оформлял спектакли Дягилева, занимался рисунками на ткани, и в 1930-е годы создал несколько образцов для Коко Шанель. В 1937 году за монументальное панно на Всемирной выставке в Париже получил золотую медаль.
Даже в "Википедии" - все равно какой, русской, французской или немецкой - вы не найдете фотографии Леопольда Сюрважа. Но везде - его знаменитый портрет 1918 года работы Модильяни. Этот портрет, как пишет в своей книге Софи Робертс, показывает "глубокое страдание русского эмигранта, видевшего, как революция уничтожает прежнюю жизнь".
У Сюрважа на портрете - только один глаз, второй смазан. Почему? Модильяни ответил на это: "Одним глазом Леопольд смотрит на мир, второй смотрит в себя".
Но что же с роялем Штюрцваге в Хабаровске? Софи Робертс увидела его в доме предпринимателя Валерия Хидирова. Осетин, приехавший в Хабаровск по распределению после окончания техникума в 1978 году. Думал пробыть здесь положенные два года, но остался на всю жизнь. В городе знаменит тем, что выкупает и реставрирует за свой счет дореволюционные купеческие дома. Рояль Штюрцваге купил в начале 90-х у бывшей учительницы. До этого он много лет простоял в актовом зале одной из школ или даже в детском саду. Можно себе представить, в каком он был состоянии!..
Персидский шах слушает русский рояль
Фабрика Штюрцваге была далеко не единственной фортепианной фабрикой в дореволюционной России. Мода на домашнее музицирование и музыкальные салоны пришла с Запада. Клавесины и клавикорды уже в XVIII веке стояли во многих аристократических салонах, но фортепиано звучало намного лучше, и в Россию стали приезжать мастера - в основном, немецкие, - чтобы изготовлять по заказам инструменты, так сказать, штучно. А первые фортепианные фабрики появились в Петербурге в первой половине XIX века. Они выпускали клавикорды, рояли, позже - пианино.
Самая знаменитая из них - фабрика Беккера. О роялях Беккера Софи Робертс особенно подробно рассказывает в своей книге. Фортепианный мастер Яков Беккер (Jacob Becker) родился в Германии, в Пфальце. В тридцатилетнем возрасте переехал в Санкт-Петербург, где открыл свое дело. Благодаря различным усовершенствованиям его небольшие по размеру рояли считались акустически самыми лучшими. Не случайно он стал поставщиком императорского двора. Кроме того, рояли Беккера были относительно недорогими, потому что он очень профессионально организовал производство.
Рояли Беккера, которые отличались "красотой и прелестию звука", как писал один из музыкальных критиков, высоко ценились и за границей. На международных промышленных выставках они получили множество наград. Одна из иллюстраций в книге показывает, как на парижской выставке 1878 года фортепианную игру слушает в российском павильоне персидский шах... Все приезжавшие в Россию пианисты-виртуозы играли именно на роялях Беккера. А потом...
Культура, которую не удалось уничтожить
Потом случился 1917 год. Ананасы, рябчики и рояли стали символом ненавистного "буржуазного строя". И Маяковский, которого цитирует Софи Робертс, вдохновенно писал:
"На улицу тащите рояли,
барабан из окна багром!
Барабан,
рояль раскроя ли,
но чтоб грохот был,
Чтоб гром!"
Грохот был. И гром был. И рояли революционные солдаты и матросами потрошили так, что только клавиши летели и струны жалобно стонали. А во времена "военного коммунизма" рояли жгли в железных печках-"буржуйках", чтобы согреться. А то, что осталось от фабрики Беккера, стало в десятилетний юбилей революции фабрикой "Красный октябрь". Страницы книги, в которых идет речь об этой вакханалии, дышат искренней болью, как будто автор книги сама это пережила. Ведь уничтожались не только вещи, не только "старорежимная" материальная культура, - уничтожалась культура вообще.
Но все уничтожить не удалось. Софи Робертс нашла, например, в Сибири великолепный "Бехштейн", который когда-то привезли на санях по зимним дорогам из Петербурга. Он стоял в купеческом доме и чудом сохранился. А главное: она нашла людей, которые по-прежнему любят музыку, дают уроки фортепиано, берут уроки фортепиано, поют в хоре, в далекой сибирской провинции увлеченно участвуют в концертах, художественной, как нередко говорят с пренебрежительным оттенком, "самодеятельности". Не всем, конечно, дано быть великими музыкантами, но разве это здесь главное?..
