Константин Котов: Мирный протест - долг любого порядочного гражданина
Гражданский активист Константин Котов сразу после освобождения из тюрьмы рассказал DW о своих буднях в заключении, моральном давлении на него и планах по участию в правозащитной деятельности.
В среду, 16 декабря, вышел на свободу гражданский активист Константин Котов. Котов - второй в России человеком, осужденный по так называемой "дадинской статье" - за неоднократное участие в несанкционированных митингах. В мае 2019 года его арестовали на пять суток за акцию в поддержку фигурантов дела "Нового величия", в июне того же года - оштрафовали на 15 тысяч рублей за участие в митинге в поддержку журналиста Ивана Голунова.
Кроме того, Ктова задерживали во время акции за свободные выборы 10 августа 2019 года у здания администрации президента РФ на Старой площади. В сентябре 2019 года Тверской суд Москвы приговорил его к четырем годам колонии, в октябре Мосгорсуд оставил приговор в силе, а в апреле 2020-го смягчил наказание до полутора лет.
DW стала одним из первых СМИ, которым Константин Котов дал интервью сразу после возвращения в Москву из Покрова, где он отбывал наказание в ИК-2. Котов рассказал о буднях в колонии, моральном давлении на него и планах по участию в правозащитной деятельности.
DW: Как ваше самочувствие?
Константин Котов: Самочувствие хорошее, настроение радостное! Всех увидел. Много друзей и знакомых приехали ко мне прямо в колонию, в Покров. Просто очень здорово! Большое всем спасибо! Меня отпустили в шесть утра. Исправительное заведение еще не открылось, а я уже был за воротами. И вот сейчас (около 14.00 мск. - Ред.) мы уже приехали в Москву.
- В течение полутора лет, которые вы провели в тюрьме, об условиях вашего содержания становилось известно, в основном, со слов ваших адвокатов. Так мы узнали, что другим заключенным, судя по всему, приходилось избегать общения с вами. Как часто вы сталкивались с такими ситуациями?
- Думаю, что это была постоянная политика (руководства колонии. - Ред.). Я находился там под особым контролем, в особом режиме. Один из моментов - это то, что другие заключенные просто со мной не разговаривали. Как я понимаю, это было указание представителей администрации. Таким образом, я был в некоторой изоляции. Это был элемент психологического давления на меня.
- Неужели вы не общались вообще ни с кем на протяжении всего дня?
- Я мог общаться только с парой-тройкой так называемых доверенных заключенных, которые организовывали построение и так далее. Но все остальные со мной не разговаривали.
- Как вам удалось пережить такую ситуацию?
- Мне очень помогали адвокаты, которые приезжали ко мне почти каждую вторую неделю. И письма. От родных, друзей, людей, с которыми я до этого вообще не был знаком. Я знал, что я не один, что меня ждут и любят. Это и помогло мне пережить эту ситуацию.
- Сколько писем вы получили за прошедшие полтора года?
- Огромное количество, думаю, под тысячу. Несколько баулов с письмами я передал своему адвокату. Пока я их не считал, но в ближайшее время буду разбирать. Обязательно отвечу всем уже по современным средствам связи - через Facebook или как-то еще.
- В июне вам присудили Премию Бориса Немцова. В сопровождающем сообщении говорилось, что вы не только гражданский активист и политзаключенный, но и "просто мужественный человек". Вам удалось получить эту награду?
- Церемония вручения пока не проводилась. Теперь я вышел на свободу, так что, думаю, в ближайшее время будет определен формат вручения и выяснится, где оно будет происходить.
- Пока вы находились в тюрьме, вашу жену Анну Павликову приговорили по делу "Нового величия" к 4 годам условно. Как вы узнали об этом приговоре и как его восприняли?
- О приговоре я узнал от моих адвокатов. Чувства при этом у меня были смешанные. Я, конечно, понимаю, что она абсолютно невиновна и должна была быть оправдана. Но хотя бы она на свободе. Это уже не мало. Думаю, что если бы по делу "Нового величия" не было такого общественного давления, если бы мы не выходили на пикеты и митинги, условного приговора не было бы.
Конечно, ни я, ни она не будем останавливаться. Завтра будет апелляция на этот условный срок, и мы будем настаивать на том, что она и другие ребята невиновны.
- Была ли у вас в тюрьме возможность следить за развитием политической ситуации в России?
- Мои знакомые подписали меня на прессу. Мне приходила "Новая газета", правда, не всегда со всеми страницами - там цензура действовала. Приходил "Коммерсант". То есть я, может быть, с некоторым опозданием, но был в курсе событий. Кроме того, разрешали смотреть новости на федеральных телеканалах. При критическом осмыслении того, что показывают, можно было в принципе составить более или менее полное представление о том, что происходит.
- Чем вам запомнились дни в заключении?
- Дни в тюрьме очень однообразны. Запомнились визиты родных, Ани (Павликовой. - Ред.), которая приезжала на краткие свидания. Запомнились и проходившие суды. На этих заседаниях я ожидал, что меня освободят, но, к сожалению, этого не произошло. Тем не менее я понимал, что борьба не закончена, что я все-таки выйду раньше срока, к которому меня приговорили изначально. Это и помогло пережить месяцы заключения.
- Не изменились ли ваши убеждения, из-за которых вы участвовали в акциях оппозиции в 2019 году?
- Убеждений я, конечно, не поменял. Я считаю, что мирный протест, выход на улицы - это, в некотором смысле, долг любого порядочного гражданина. Когда он видит несправедливость, он пытается с ней бороться. Я боролся такими способами и считаю их законными, а преступником себя не считаю. Сейчас мне надо немножко прийти в себя, но я буду и дальше участвовать в правозащитной деятельности.
Тем более, что, как мне кажется, за время моего заключения ситуация в стране только ухудшилась. Возбуждают новые уголовные дела по моей статье, ужесточается законодательство о митингах. Мне кажется, с этим нужно что-то делать, нужно бороться за свободу людей и свободную страну.
- В каком статусе вы собираетесь вести правозащитную деятельность?
- Пока я это для себя еще не определил. Сначала надо поговорить со знакомыми и друзьями. Но как минимум я собираюсь оказывать максимальную поддержку людям, которые сидят в тюрьме безвинно, чтобы они знали, что они не одни, что о них помнят и их ждут. Даже простое письмо, которое человек пишет заключенному в колонию, - это большой шаг.
