Ролевая модель: интервью с журналисткой Моникой де ла Виллардьер
Парижская it-girl и журналистка Моника де ла Виллардьер пробует модную индустрию на прочность - не без удовольствия.
«Дорогая Эмили... нам надо поговорить». Так начинается открытое письмо, которое парижанка с семилетним стажем, модная журналистка и инфлюенсер Моника де ла Виллардьер опубликовала в ноябре на сайте британского Vogue. Обращено оно, конечно, к героине сериала Даррена Стара на Netflix «Эмили в Париже». В нем юная медиамаркетолог покоряет французскую столицу в безумных нарядах от стилиста Патриции Филд.
Эту фантазию на тему современной парижанки (или тех, кто очень хочет на нее походить) открыто порицают и втайне любят 95 % людей, как-либо связанных с модой. «У меня нет проблем с самой Эмили. Но мне не нравится, что сериал пытается продать молодым женщинам ложную мечту о Париже, будто это какой-то Диснейленд», - рассказывает Моника в Zoom. В окнах ее мансардной квартиры в квартале Сен-Жермен - стальное небо. Вся мизансцена с задником из живописно расставленных кресел и книжных полок выглядит как ожившая картинка из рубрики Une Fille Un Style французского Vogue, не иначе.
Кажется, я понимаю причину ее фрустрации. Ромкомы вроде саги о приключениях Эмили и ее красочных беретов выглядят как сатира на модный мир и неизбежно бросают тень на работников индустрии. «Все это трудности перевода, - объясняет Моника тот резонанс, который вызвало письмо к Эмили в сети. - Я сама большая поклонница второсортного юмора. И давай будем честны: безумные маркетологи - самые реалистичные герои в этом сериале. Я написала колонку, в которой иронизирую над клише, связанными с Парижем. Но это было редакционное задание - денно и нощно я об Эмили не думаю».
Моника - тот нечастый случай, когда гордое звание «инфлюенсер» (у нее 116 тысяч подписчиков в Instagram) стало приложением к профессии, а не наоборот. Журналистскую карьеру она начинала в стенах британского Condé Nast - во время учебы в университете стажировалась в редакции Tatler, затем в Vogue. «Я сидела за одним столом с пишущими редакторами - Джо Эллисон, Эмили Шеффилд - и думала, это лучшее место в мире. Правда, я не уверена, что кто-то из них сейчас меня вспомнит».
Пока однокурсники готовились к карьере в Sky News и BBC, у Моники в Vogue случилось откровение. «Я с детства любила моду и, увидев этих невероятных женщин, поняла, что их занятие может стать моей профессией. Друзья посмеивались: «Ну что, Моника, теперь ты у нас fashionista?» Но я не придавала этому значения».
Наверняка ни сама де ла Виллардьер, ни ее беззлобные критики не могли тогда представить, в какой огромный бизнес превратится личный брендинг и институт инфлюенсерства. Сегодня в Instagram девушки вроде Моники монетизируют свой вкус, помогая безымянным дизайнерам стать звездами, а историческим домам - держаться на плаву. Парой-тройкой ловко обставленных публикаций они могут стимулировать продажи даже флагманских брендов из портфолио LVMH и Kering.
Моника - образцово-показательная парижская модница. За правильные гены в семье Эйнли (это ее девичья фамилия) отвечала бабушка Джун. Та, английская красавица, встретила будущего мужа во время Второй мировой войны и переехала к нему в Канаду: «В некотором смысле для нее это был шаг в никуда». В Лондоне Джун работала моделью у британского дизайнера сэра Харди Эмиса, а после войны, на время обосновавшись с семьей в Париже, - у Мари-Луиз Карвен.
Моника родилась в Канаде, но с детства перенимала азы европейского шика. «Бабушка умела носить самые простые, базовые вещи и выглядеть в них бесконечно элегантно. Так что я многим обязана ей», - рассказывает Моника. Как положено всем по-настоящему модным девушкам, 32-летняя де ла Виллардьер нашла свою униформу: блейзеры с четкой линией плеча, рубашки мужского кроя, прямые джинсы, кашемир нейтральных тонов и сапоги на массивном каблуке. «Я стала так одеваться, как только перебралась в Париж. Мне нравятся те же вещи, которые я любила и пять, и десять лет назад».
Помимо очевидной красоты и фирменной парижской небрежности, в Монике есть та англосаксонская самоирония, которая влюбляет даже через экран монитора. «Во время пандемии мне больше всего не хватает не показов и стритстайл-отчетов, а живого человеческого контакта. Мы сейчас ведем интересную беседу, но разве не было бы чудесно, если бы мы общались вживую?» У де ла Виллардьер профессиональная закалка: она внимательно слушает собеседника и незаметно делает пометки в своем блокноте. Много смеется - по большей части над собой.
Свой главный проект Моника де ла Виллардьер запустила в 2016 году - с напарницей по фотомарафону на Неделях моды, французской it-girl Камиль Шарьер. Вместе девушки выпускают подкаст Fashion: No Filter. Название говорит само за себя - под предлогом светских разговоров об одежде авторы пробуют индустрию на прочность: обсуждают вопросы гендера и политики тела, устойчивого развития и социальной ответственности.
Сложнее кулуаров модного бизнеса устроена, пожалуй, только электоральная система США. Открыто критиковать статус-кво и поднимать острые вопросы тут до сих пор не принято. У Шарьер и де ла Виллардьер в этом беге по лезвию бритвы получается не пораниться. Но девушки всегда на острие атаки: в подкасте с Ванессой Фридман из The New York Times они обсуждают волну скандалов вокруг metoo и расследование, которое редакция газеты на протяжении шести месяцев вела против звездных фотографов-абьюзеров. А вместе с критиком и пулитцеровским лауреатом Робин Гиван из The Washington Post выставляют индустрии гамбургский счет в вопросах элитизма и расового равноправия.
«Мы видим, что самые популярные выпуски - те, где мы с Камиль беззаботно рассуждаем об одежде, - рассказывает Моника. - Но мной руководит эгоизм - я не могу отказать себе в удовольствии общаться с гостями. Ванесса, Робин, моя подруга Элизабет Пейтон из The New York Times - самые умные и одаренные люди в нашем бизнесе. Все, кто пришел в индустрию 10-15 лет назад, росли на них. И нам немного жаль, что новое поколение может о них не знать. Успех в этой профессии приходит не потому, что у вас классно натренированное тело или самые модные кроссовки. Хотя с некоторыми случается и так».
Одна из самых обсуждаемых колонок де ла Виллардьер - эссе о современном материнстве, которое вышло этой осенью. В нем Моника делится личной историей о попытке забеременеть и о выкидыше. Я спрашиваю, трудно ли было решиться на такую публикацию. «До того как прийти в моду, я хотела быть писательницей, - объясняет она. - Мой любимый автор Нора Эфрон говорила: everything is a copy - все может стать сюжетом для текста. Поэтому, когда у меня есть история, я готова ею делиться». О своем поступке она не жалеет, но признается, что в день публикации отключила комментарии в Instagram: «Я не была готова читать, что каждый человек на Земле об этом думает».
Сейчас Моника снова в положении: на момент нашего интервью она на пятом месяце беременности. На счастливом лице ни тени сомнения и страха. «Деним для будущих мам никуда не годится! - делится последними открытиями де ла Виллардьер. - Я пытаюсь вычислить джинсы, которые хорошо сидят на моей фигуре, но пока, увы, чуда не произошло. Придется перейти на кашемировые платья».
Чтобы спланировать съемку для Vogue UA, нам пришлось выкраивать время в плотном рабочем графике Моники, расписанном на недели вперед, - даже в условиях второго парижского локдауна она ведет программу на французском телевидении. «Во Франции особенное отношение к моде - это важная часть экономики и национальной культуры. Поэтому на телевидении ей уделяют столько внимания, как нигде в мире». Смотрит ли эта улыбчивая и ироничная девушка записи своих эфиров? «Никогда! Вообще никогда! - признается она. И со смехом добавляет: - Надеюсь, мои продюсеры об этом не узнают. Иначе подумают, что я совсем не в себе».
Текст: Веня Брыкалин
Фотограф: Maxime Frogé @Art Board
Прически и макияж: Fidel Fernández @Airport Agency
Продюсер: Kateryna Kudinova @Boundless Paris.
