Деменция. Какие проблемы решают немецкие ученые
Немецкий центр по исследованию нейродегенеративных заболеваний (DZNE) существует уже более десяти лет. Профессор Кристиан Хаасс рассказал DW, как он работает.
Профессор Кристиан Хаасс (Christian Haass) - ответственный сотрудник мюнхенского офиса Немецкого центра по исследованию нейродегенеративных заболеваний (DZNE) и преподаватель биохимии в Мюнхенском университете имени Людвига-Максимилиана. Его исследования сосредоточены на образовании бляшек в головном мозге пациентов с болезнью Альцгеймера и на роли первичных иммунных клеток центральной нервной системы в иммунном ответе на воспаление, типичном для болезни Альцгеймера. В 2018 году за выдающийся вклад в нейробиологию он получил международную премию The Brain Prize. Сегодня профессор Кристиан Хаасс - собеседник DW.
Господин Хаасс, в настоящее время во всем мире почти 50 миллионов человек страдают деменцией. Предполагается, что к середине века это число достигнет 130 миллионов. Достаточно ли внимания общество уделяет болезням Альцгеймера, Паркинсона и другим нейродегенеративным заболеваниям?
Кристиан Хаасс: К сожалению, исследования нейродегенеративных заболеваний до сих пор финансируются в недостаточной степени, особенно если учесть, что число пациентов с каждым годом растет.
В Германии более десяти лет назад возникла инициатива - собрать под одной крышей Немецкого центра нейродегенеративных заболеваний (DZNE) десять институтов Объединения немецких научно-исследовательских центров имени Гельмгольца, расположенных по всей Германии. С тех пор нам стали выделять больше средств. При этом нельзя забывать, что мы охватываем все области: от исследований в сфере по уходу за больными до биофизики.
Конечно, нас также просят разработать терапевтические стратегии. И если посмотреть на суммы денег, которые в настоящее время необходимы фармацевтическим компаниям для клинических исследований, зачастую их просто недостаточно. По сравнению с США исследованиям болезни Альцгеймера в той же Германии, например, все еще не хватает финансирования.
- Тем не менее, проводится множество исследований деменции. Что изменилось на практике для ученых в результате создания DZNE?
- DZNE действительно удалось объединить практически все сферы работы и интересы. Благодаря десяти центрам по всей Германии, которые сотрудничают с университетскими клиниками, стало возможным создать институт, в котором фундаментальные исследования и их клиническое применение идут рука об руку.
- Как это происходит на практике?
- Например, я при поддержке DZNE подал заявку на строительство нового здания в одном из институтов в Мюнхене и получил на это одобрение. Сейчас здесь работает двенадцать исследовательских групп, которые изучают широкий спектр болезни Альцгеймера - от фундаментальных исследований до клинических испытаний, и все под одной крышей.
Для меня в профессиональном плане это был кардинальный шаг вперед. Он был настолько радикальным, что в первое время, когда я начал здесь работать, нередко ловил себя на мысли, что у меня совершенно новая работа. Она сильно отличается от того, чем я занимался раньше. Моя работа изменилась к лучшему. Взаимодействие с различными рабочими группами и врачами открыло для меня совершенно новые перспективы. Это несбыточная мечта каждого ученого. Нам буквально дали башню из слоновой кости, в которой работа спорится и где всегда можно найти компетентного специалиста по тем или иным важным вопросам.
- Как в Мюнхене сочетаются исследования с клиническими испытаниями?
- С одной стороны, у нас есть специализированная клиника. Здесь мы работаем, например, с пациентами, страдающими наследственной болезнью Альцгеймера. Кроме того, прямо напротив нашего здания было открыто неврологическое отделение. Таким образом, у нас есть прямой доступ к пациентам.
Например, мы проводим позитронно-эмиссионную томографию. Метод визуализации специфических для болезни Альцгеймера изменений в мозге пациента осуществляется теми же индикаторами, что и в соседних лабораториях на мышах. Так что эта работа идет параллельно.
В моем старом институте нечто подобное было совершенно немыслимо. Раньше я не мог работать с пациентами и врачами. И междисциплинарной работы у меня раньше не было, потому что рядом отсутствовали люди, компетентные в тех или иных областях знаний. Здесь же, в новом институте, совсем другой мир.
Например, мы могли только мечтать о том, чтобы с разработанными и выделенными антителами тут же проводить клинические испытания. А теперь это наша задача и повседневная работа. Все это стало возможным.
- Десять локаций DZNE по всей Германии - неужели между ними нет соперничества?
- Я большой фанат DZNE. В прошлом, на этапе сбора экспертных оценок нового центра, я в силу своей молодости был довольно критичен и не всегда дипломатичен. Но это полностью изменилось, сегодня мы очень эффективно работаем вместе по всей Германии.
Хорошо то, что у каждого из десяти институтов есть свой ответственный представитель, так называемое контактное лицо, и мы превратились в сплоченное научное сообщество. Мы всегда все обсуждаем вместе и в конце концов приходим к единому решению. 20 лет назад я бы не мог подумать, что такое возможно.
Мало того, наш пример заразителен. Британский научно-исследовательский институт деменции был основан в Великобритании в 2015 году. Он имеет очень похожую структуру: центр находится в Лондоне, а множество его специализированных филиалов разбросаны по всей стране.
- А как насчет сотрудничества между учеными? Ведь часто возникают и противоречивые научные гипотезы.
- Меня нередко раздражает то, что ученых любят изображать именно таким образом, что, дескать, мы все работаем против друг друга, а не вместе и сообща, и что у каждого есть только своя гипотеза, и он уверен в том, что это верная.
Например, Еву-Марию и Экхарда Мандельковых (Eva-Maria und Eckhard Mandelkow) все время представляли, что, якобы, они против меня. Происходило это следующим образом: Мандельковы работают над выделением тау-белков при нейродегенеративных заболеваниях, а Хаасс - амилоидов (два разных отложения при болезни Альцгеймера), и они - враги-пауки.
Это полная чушь: Мандельковы - мои лучшие друзья как в области науки, так и в частной жизни. Мы прекрасно ладим друг с другом и с самого начала, когда я вернулся из США, мы придерживались мнения, что должны соединить эти две области, поскольку они неизбежно связаны друг с другом. Это отношение также привело к известной инициативе Немецкого научно-исследовательского сообщества, в рамках которой мы впервые в Германии объединили тау-белки и амилоидные тельца и разработали совместные проекты для ученых в обеих областях.
То же самое можно сказать и о моих текущих исследованиях относительно роли клеток микроглии (первичных иммунных клеток центральной нервной системы). Здесь также видно, что различные явления взаимосвязаны, и их необходимо принимать во внимание.
