Отделить политику от следствия пока будет невозможно
Влащенко: Сегодня у нас в гостях Назар Холодницкий. Добрый вечер. Надо ли навести порядок в процессуальном порядке арестов, обысков и т. д.? Холодницкий: Конечно, на стадии уголовного процесса всегда должен быть порядок. Мы учли ошибку по Мосийчуку, когда представление на его арест было проведено без решения регламентного комитета. Представление на Онищенко мы уже внесли с учетом этой ошибки. У нас есть нестыковка действующего УПК и закона Украины о регламенте, на котором очень умело манипулировала сторона защиты Онищенко. Мы, руководствуясь законом о регламенте, внесли представление об аресте, и здесь сторона защиты сказала, что это не соответствует УПК. Но поскольку Онищенко еще не имеет статуса подозреваемого, то мы сделали все по закону Украины о регламенте.
- Журналисты, которые читали обвинительную часть по Онищенко, говорят, что там есть проблема с квалификацией преступления.
- Если бы мы написали обвинение лишь в три строки, то нас бы упрекали, что мы мало написали. Поэтому мы выписали все действия, которые мы ему инкриминируем: от общего руководства до конкретных действий. Если кому-то не нравится, что мы написали, - это их право, но мы свое представление Луценко представили, он его оперативно поддержал. Нами собрано достаточно доказательств, чтобы вина Онищенко была доказана.
- Может ли так быть, что Онищенко к 5-му числу (программа вышла в эфир 4 июля, - ред.) уже не будет в Украине? Есть ли возможность его задержать в стране?
- Пока он имеет депутатскую неприкосновенность - никакими правовыми мерами повлиять на его свободу передвижения ни НАБУ, ни Антикоррупционная прокуратура, ни один правоохранительный орган не может. Таковы законы, и мы должны их выполнять. То, что он не появится, вероятность есть. На регламентном комитете он заявлял, что не собирается скрываться. Я предлагаю, чтобы в рамках уголовного процесса, когда он уже вступит в нормальный процессуальный статус, был соревновательный процесс, и тогда будем доказывать: мы - свою позицию, он - свою.
- Что вы можете сказать по делу военного прокурора Кулика?
- Уголовное производство по факту незаконного обогащения военным прокурором сил АТО было начато на основании журналистских расследований. Было оно начато в первые дни деятельности Антикоррупционной прокуратуры и НАБУ. Следствие продолжалось, Кулика трижды приглашали, чтобы он объяснил свою позицию, и он трижды не являлся. Подозрение Кулику - это маленькая победа, но это и ответственность, в том числе и первого заместителя антикоррупционного прокурора Грищука как старшего группы прокуроров, и детективов, в том, что довели это дело до суда. Если это дело не дойдет до суда, я буду так же спрашивать со своего подчиненного, почему это дело не в суде. Как руководитель, я спрошу о результатах этого дела.
- Я слышала, что Кулик ездил по доверенности на машине одного известного сепаратиста.
- Та машина, на которой он ездит, действительно оформлена на отца Жилина.
- Это получается уже политическая история?
- Каждый может давать какую-либо политическую окраску. Наша задача - это закон. Мы придерживались всех норм закона.
- Будете ли вы проверять всех прокуроров?
- Конечно, мы ни на кого не будем закрывать глаза.
- Правда ли, что дело Касько передали в Нацполицию, и что с квартирой Згуладзе?
- НАБУ начало производство по Касько и расследовало как должностное лицо ГПУ при получении квартиры. Но при расследовании мы внезапно узнаем, что Шокин сам внезапно подписывает ходатайство об аресте, и оказывается, что в прокуратуре ведется параллельное следствие по делу Касько. Мы пришли к выводу, что когда Каско получил эту квартиру, он не был должностным лицом Генпрокуратуры. Поэтому подследственности НАБУ как должностного лица нет. И мы, согласно закону, передали это дело в Нацполицию с квалификацией "Мошенничество и подделка документов". Правильно сказал Сытник, что "мы не нашли состава преступления, подследственного НАБУ", но это не значит, что мы не нашли ни одного состава преступления. Мы сделали по закону - передали это дело по подследственности в Национальную полицию, но это дело туда так и не дошло тогда. Генеральная прокуратура перехватила его в канцелярии и объединила со своим производством. Еще два месяца после того расследовали и только с приходом нового генпрокурора отправили в Нацполицию.
- Эксперты говорят, что между силовыми структурами есть некоторое напряжение. Есть ли этот конфликт и на чем он завязан?
- С нашей стороны никакого конфликта нет. Проблема в том, что каждый должен делать свою работу. Но есть последние дела, когда военная прокуратура, региональные прокуратуры расследуют, подсознательно зная, что это подследственность НАБУ. Например, депутат Львовского областного совета от "Самопомочи", который был задержан на взятке, вышгородский городской голова и т. д. Я не могу понять, каким образом военная прокуратура расследует наши дела, объявляет подозрения, проводит следственные действия, привлекает свои силы вместо того, чтобы заниматься военной тематикой, и когда уже фактически 80% дела сделано, то после объявления подозрения "вспоминают", что это не их подследственность. Перед Днем Конституции нам из Южного региона пришло на изучение производство по первому заместителю Николаевской ОГА Романчуку. Потому что после пиар-волны, после трех месяцев проведения следствия военная прокуратура вспомнила, что это подследственность НАБУ. КПК четко говорит о том, доказательства, собранные органом, не имеющим полномочий на их сбор, являются недопустимыми и не подлежат оценке в суде. А если брать взятку, то все элементы доказательства собираются на стадии до объявления подозрения. Если есть информация, что это субъект НАБУ, то дело должно быть передано для реализации в НАБУ.
- А как вы совершаете оперативно-следственные шаги без санкции суда?
- А мы их не совершаем без санкции.
- Это сильно тормозит дело?
- Конечно, немножко замедляет, но таков закон, и мы должны его выполнять. Но когда мы идем в суд и раскрываем все наши карты, существует большая вероятность утечки информации. Когда мы пришли к одному судье с обыском, то у него во время обыска мы нашли решение о том, что мы придем к нему с обыском. Утечек очень много. Поэтому нам сейчас кардинально надо создать антикоррупционный суд, в котором будет и следственный судья, и отдельный судья, который будет слушать по существу. Потому что есть проблема.
- Печерский суд обязал вас начать дело против Сытника. 8 человек из 15 подали свои документы в общественный совет НАБУ с нарушениями. Почему этих людей не выводят из наблюдательного совета?
- Я не могу комментировать. Суд обязал - должно идти следствие, пусть установят.
- Как отделить антикоррупционную прокуратуру от политики?
- Это можно совершить только тогда, когда коррупция будет отделена от политики. Быть антикоррупционером в стране, где коррупция как синоним, - очень трудно. Тем более быть первым на этом пути. Любые наши поступки, любые наши действия будут трактоваться как политическое давление. Даже элементарные вызовы в качестве свидетелей, в частности членов ЦИК... Не мы обнародовали повестки о вызове, не мы звали журналистов на следственные действия, но кому-то надо рассказать о политическом давлении. Поэтому, к сожалению, мой прогноз пока такой: отделить политику от следствия будет невозможно. Нам надо будет с этим бороться.
- Общаетесь ли вы с высокопоставленными чиновниками нашего государства?
- С президентом общение происходит только в тех рамках, которое происходит на официальных встречах. С марта я был в АП только один раз - на общем совещании по борьбе с коррупцией.
- Есть ли какие-то другие каналы понимать желания президента?
- У меня стоит телефон правительственной связи. Если посмотреть входящие и исходящие вызовы, то там только Сытник. Такова наша судьба - другого не дано.
- А как ваши личные отношения с людьми, с которыми вы были дружны до того?
- Звонили, чтобы помог, но я объяснил, что помогать там, где незаконно, не могу. Мой близкий круг - 10-15 человек. Хорошо, что некоторые вообще не имеют отношения к государственной власти, поэтому у них нет смысла у меня что-то просить. Меня радует, что те люди, с которыми я общался до назначения на должность, я с ними общаюсь и сегодня. А тех знакомых, которые приходят после назначения меня на должность, я воспринимаю с опаской: они пришли, скорее, не ко мне, а к антикоррупционному прокурору.
- 2 декабря будет год, как вы работаете. Вам будет, что предъявить обществу?
- Нам будет что показать, и мы это показываем каждую неделю своей работы. Люди хотят, чтобы коррупция, которая строилась десятилетиями... Чтобы пришли какие-то органы и через полгода расстреляли всех. И тогда будет благо. Мы уже такое проходили в 30-х годах.
- Но сажать уже будете?
- Да. Но нужно понимать, что мы не пришли расследовать кражи книг из книжных магазинов. Наши дела - серьезные, требующие ума, собранного материала. В отношении подсудимого мы только две недели выбираем меру пресечения, так как 4-5 адвокатов заявляют различные ходатайства, например, отвод прокурору, потому что он пришел не в форме... И это все время.
- Спасибо, Назар. 112.ua
