Квиташвили не хотел играть в политические игры, а Минздрав нуждался в поддержке

Влащенко: Сегодня у нас в гостях бывший заместитель министра здравоохранения Александра Павленко. Здравствуйте. Несмотря на то что вы были только заместителем министра, на Квиташвили никогда не падало столько негатива, сколько на вас. Мне говорили, что в тот день, когда вас уволили, в министерстве радовались все. Почему? Павленко: Я думаю, что радовались те замминистры, которые оставались. И я вполне осознаю, почему. Но я думаю, что в министерстве, на самом деле, состоялись очень хорошие отношения. Я думаю, что больше криков создавали те люди, которые умели кричать и быть услышанными.

- Почему до сих пор не могут назначить министра здравоохранения? Почему никто не хочет быть министром?

- Я принимала участие в процессе отбора кандидатов. Люди достойные не хотели туда идти. Они прекрасно понимали, что у них будет возможность что-то делать, но на самом деле это только первая видимость. Дальше пришлось бы заходить, именно, в политику. В Минздраве нужно играть в политику. Если ты приходишь с радикальными движениями, а сфера не реформировалась 24 года, и она требует радикализма, - у тебя не получится это сделать, если у тебя не будет политической игры.

- Все члены комитета ВР, с которыми я разговаривала, говорили мне, что никакой связки с министерством нет, и что министерство не занимается реформами, а занимается бизнесом.

- Реформа должна была быть проголосована в парламенте. Мы ее подали, фактически, год назад. Ничего не принято из того, что было подано нами. Реформаторский вектор был начат в министерстве. Никто ни разу не говорил нам из депутатского корпуса об автономизации, о тарификации медицинской услуги, разделении медицинской услуги от медпомощи. Эти все вещи были начаты господином Квиташвили. До этого медицинский сектор говорил о том, что заслуга Квиташвили, что он анонсировал те месседжи, которые для украинской власти и депутатов были непопулярны. И только лишь после этого они были очень позитивно взяты депутатским корпусом. Но на самом деле реальный труд, на сегодняшний день, отсутствует. Поэтому говорить о том, что отсутствовала связь с министерством, "мы хотим реформировать" - хотеть не значит мочь, а мочь - это не значит делать.

- Я, как журналист, просила показать дорожную карту реформ, проект. Но никто не показал готовый проект: что такое медицинская реформа в Украине. Может быть, этого проекта не существует в природе?

- Успешность любого министра и его команды зависит от того, насколько он плотно "играет", в первую очередь, с премьером. Насколько плотно построена коммуникация между министерством, Кабмином, и парламентским корпусом. Если нет этой коммуникации, нет поддержки премьера, ты будешь просто ходить по телеканалам, но твой месседж, твои дорожные алгоритмы, которые у нашей команды были, они просто рассеются, как миф. Концепция была, и она была презентована, в первую очередь, премьерскому креслу, на Нацраде реформ.

- Это лежало все внутри Кабмина. А рядовой врач, журналист могли это прочитать?

- Я считаю, что это был огромный промах нашего министра, нашей команды - отсутствие пиаркоммуникации для реформы. У нас были в министерстве люди, которые постоянно менялись. Не было связи с простым народом по сложным вещам. В нашем случае министр самостоятельно отбирал людей, которые занимались пиаром. Для того, чтобы что-то пиарить, необходимо иметь какие-то элементарные финансы. Наша пресс-служба - два человека, которые не были заряжены на пиарреформы. Многие из тех, кто понял, что у нас полностью отсутствует пиарсоставляющая, поняли, что нас можно открыто "мочить", и им ничего за это не будет. Мы, с одной стороны, пахари, и не можем выйти и существовать только в медийном поле, а пиар - вещь, которая необходима каждый день. Даже сегодня Квиташвили говорит, что вот здесь был наш промах. Можно было больше донести.

- Почему не было контакта между вами и комитетом ВР?

- Я человек, который любит работать. Мне кажется: принес результат, сели, на профессиональном языке обсудили, он - нужен, дальше люди его подхватывают. Я была наивна в этом плане. А у министра была другая история. Он пришел из небольшой страны, где было все очень быстро: сегодня написали законопроект, завтра его приняли в парламенте. Он не готов был так играть. Он говорил: "Почему я должен приходить и заискивать перед парламентом?"

- Почему, все-таки, комитет не принимал ваши законы, а вам казались неправильными законы, которые предлагал комитет?

- Мы не саботировали ни один законопроект, который был подан комитетом здравоохранения, а наши законопроекты мы, безусловно, отстаивали. Я думаю, что это просто желание каждого быть царем, чтобы у каждого подпись стояла последняя.

- Были ли какие-то бизнес-интересы у членов комитета?

- Я не видела таких законопроектов, которые либо с нашей, либо с той стороны подавались бы, или рассматривались в комитете. Были интересы, которые мы фиксировали, мы наблюдали за этим, но они не касались законопроектной работы. Я, например, убеждена, что "Охматдет" - это исключительно проект очень многих интересов. Не могу сказать до конца о бенефициарах, но то, что депутатский корпус был в это вплетен и вплетен до сих пор, это так.

- Кто из депутатов в это вплетен?

- Корчинская, однозначно, вплетена. Больше не наблюдала, вот так вот открыто, и яро.

- Корчинская лоббировала главой строительства "Охматдета" компанию Коваль?

- Динамика была в этом вопросе. У Корчинской наблюдался такой момент, что вначале она лоббировала одного человека, а дальше что-то менялось во взаимоотношениях, которые нам неизвестны. Мы видели депутатский корпус во многих вопросах: лечение за рубежом, международные закупки, онкология, "Охматдет". Так или иначе, это не было связано с законопроектной деятельностью - это просто интересы, которые всплывают.

- Они хотели участия в схемах?

- Ко мне таких предложений не поступало. Я не занималась закупками, поэтому, возможно, это проходило мимо меня.

- Что случилось, когда вас увольняли? Мы видели, что Гройсман был очень возмущен тем, что вы ему ответили, и сказал, что если вы не умеете работать, то вы можете уходить. И, собственно, после этого вы и ушли.

- Мы не были знакомы с Гройсманом до этого. Когда мы приходим в парламент, мы должны ответить на вопросы, даже независимо от того, что происходит внутри Кабмина и внутри ложи парламента. Но когда мы приходим отвечать на "годину запитань до уряду", в парламент, - мы единая команда. Мы привыкли так работать, возможно, при Яценюке, потому что он в момент захода в ложу всегда нивелировал политические вещи. Если на ложу нападали, ты всегда должен был ответить. И я полагала, что я должна ответить на вопрос, который закидывают в Кабмин, на самом деле, не очень заслуженно. Когда мне передали слово, я дала ту информацию, которая реально была, на тот момент, в министерстве. Она была правдива. Почему была такая реакция у господина Гройсмана, честно говоря, я не знаю. Мне кажется, что это был его первый приход в парламент, именно в статусе премьера, и это было в качестве такого красивого жеста, что "я знаю, кого недолюбливают, и я ударю по ним". Я полагаю, что это было не по-мужски, но я восприняла это. У Кабмина с ВР всегда был нарушен диалог. Если ради этого диалога, ради того, чтобы нравиться, потому что сейчас его законопроекты голосуют очень быстро, надо было послужить жертвой - окей. Но это было не по-мужски.

112.ua

- Но к вам было много реальных претензий и до Гройсмана. Например, закупка лекарств. Министерство сорвало закупку лекарств.

- Да, сроки были затянуты. Но в моем функционале никогда не было закупок. Я не касалась ни одного закупочного вопроса. Это координировали два человека в министерстве. По международным закупкам координировал прекрасный заместитель министра Игорь Перегинец, по национальным закупкам - г. Шафранский. Никогда ни один закупочный вопрос не попадал ко мне на стол.

- Для того, чтобы закупать иностранные лекарства в регионы, нужно было принять подзаконные акты. Очень многие регионы остались без вакцин и без онколекарств. Это не ваша зона ответственности была?

- Закупки, в целом, координировались теми людьми, о которых я вам сказала. Нормативная работа курировалась мною, вместе с этими заместителями министра, потому что мне необходима была идея, которую мне необходимо заложить в нормативный акт. Было принято 11 нормативных актов, и их нельзя родить за один день. Они были приняты тогда, и на них реагировали другие органы. Министерство, чтобы принять их, делает это не в одиночку - оно это делает вместе с Министерством экономики, Минфином, Минюстом, государственной регуляторной службой, и, в конце концов, с Кабмином. Когда мы приходили и рассказывали, за что проголосовал парламент, та же ГФС говорила: "А я не представляю, как вы будете с налогами". А таможня говорит: "А как вы будете завозить?" И с каждым из них нужно построить диалог, а на это уходит определенное количество времени. По каждому вопросу были привлечены эксперты - и на это уходило время. В конце концов, часть препаратов была завезена.

- Больных же не интересует, почему лекарства не успели закупить. Не умеете: не беритесь - это самое главное.

- Отлично. Есть время новым показать себя. Международные закупки - это был новый инструмент для государства. Если бы мы играли со старым инструментом и не успели, тогда я была бы готова принять это обвинение. Это был новый механизм: никто, никогда не передавал в этой стране закупки международным организациям. Ни одна международная организация никогда с нашей страной не заключала подобные договора. Перегинец и его команда, которые имели отношение к переговорным процессам, потратили, правда, очень много времени на то, чтобы сейчас, в 16-ом году, это было автоматом. Пусть те, кто пришел сейчас, покажут, как они могут взять наше, принятые нами нормативные акты, и не нуждаясь ни в чем, пусть завозят. Мы завезли часть препаратов и, когда я уходила, Перегинец давал сводки, что аппараты заезжают на территорию Украины. Дальше уже идет развозка каждого региона и "Укрвакцины" - на это тоже тратится время. Нельзя сказать, что полностью препараты отсутствовали. То, что их не хватает, это факт. Но не хватает и денег, на которые мы их закупали.

- Ваши оппоненты говорят, что вами было заблокировано возмещение стоимости инсулина.

- Оно мною инициировалось, а не было мною заблокировано. Я как раз пишу в те кабинеты, уже не будучи в министерстве, в те кабинеты, которые способны продлить этот проект. Этот проект полностью базировался на моей инициативе, и был доведен до 95% состояния готовности. На следующий день после моего ухода он был остановлен. Эта часть работы даже осталась не перенятой у меня. Она полностью брошена. В сфере диабетиков я не наблюдала карманных организаций, поэтому я удивлена, что еще такая тишина сохраняется. Во всех регионах был внедрен реестр инсулинозависящих пациентов, мы провели аудит мертвых душ, и мы были в состоянии готовности, что реальный пациент придет в аптеку, мы его идентифицируем и пометим в реестре, что под него в стране стоит выделять денежные средства.

- Что происходило с отправкой больных за рубеж?

- Когда мы пришли, мы знали, что в этой сфере идет огромная манипуляция, в том числе, и с помощью депутатов, которые пытались "перепрыгнуть" в очередях, которые брали за это деньги. Это было в предыдущую каденцию парламента, и мы знали, что этот сектор максимально коррумпирован. Поэтому людям, которые работали в нашей команде, была поставлена задача: максимально кристаллизовать список людей, которые стоят в ожиданиях. Но денежные средства идут в определенном объеме, и отправить можно лишь столько людей, на сколько выделены средства. В нашу каденцию людей было отправлено больше, чем в предыдущую. Если фонд выделяет для кого-то деньги, это не означает, что Минздрав может его переставить в очереди. Люди, которые стояли в очереди, априори не подлежали ротации. Любые фонды помогают там, где возможно под определенного человека собрать деньги и самостоятельно его отправить. Государство в этом не участвует. Но если этот человек стоит в очереди, то, безусловно, и государство может на него выделить средства.

- Говорят, что 80% фармрынка находится в тени, и очень много контрафакта. Есть ли на это какое-то решение?

- Бич нашей каденции - невозможность реформировать государственную лекарственную службу. Мы трижды подавали человека на главу "Держликслужбы" для того, чтобы построить проверки правильно, на которые был мораторий. Невозможно было проводить проверки, лились жалобы. Это одна из первых тем, которые я порекомендовала Гройсману - поставьте быстро, по кристально чистому конкурсу главу "Держликслужбы", отмените мораторий на проверки, мониторьте этого человека, тем более, что он напрямую подчинен Кабмину, и начните с ним выстраивать на этом рынке не просто проверку, а чистку. "Держликслужба" остается до сих пор нереанимированной. Глобально мораторий на проверку аптек существует до сегодняшнего дня. В этом нас не слышал и Яценюк, но, судя по тому, что блокировалась каждый раз любая кандидатура, видимо, была игра кого поставить. За несколько дней до ухода Яценюка он внезапно пошел навстречу вопросу назначения и потом резко этот человек перебрасывается к нам на позицию заместителя, при том, что у нас даже отсутствовали вакантные места. В том, что это не делалось полтора года, и вдруг было сделано в самом конце, я усматриваю желание вбросить какую-то кандидатуру, которая потом, возможно, будет контролироваться другой политической силой.

- Три вещи, которые бы вы сейчас сделали по-другому, если бы у вас была возможность повторить?

- Я бы настроила коммуникацию с парламентом по-другому. Мне жаль, что было так. Я бы много могла им помочь так же, как и они нам, при хорошей коммуникации. Однозначно занялась бы пиар-службой, и службой коммуникации с населением, при Минздраве. И я бы мучила министра сильнее, чем я его мучила, в плане политической активности. Он не хотел играть в игры, а мы нуждались в поддержке.

- Ваш вопрос?

- Если бы вам необходимо было выбрать между женской участью и самореализацией, что бы вы выбрали?

- Женскую участь, конечно. Спасибо, Александра. 112.ua

112.ua