Детский омбудсмен Николай Кулеба: "Каждый седьмой ребенок страдает от насилия в семье"
Современное украинское общество редко чем можно удивить. За последние годы наши сограждане слишком равнодушно относятся к многим ужасным вещам, а масла в огонь доливают и политики, регулярно становясь повесткой дня с обсуждениями, как в социальных сетях, так и на кухнях рядовых граждан.
Но голодная смерть малыша практически в центре Киева возмутила такой, казалось бы, привыкший ко всему социум.
6 декабря в Киеве полиция обнаружила в квартире труп мальчика возрастом 1 год и 11 месяцев и его полуживую, на год старшую сестренку в бессознательном состоянии. Как оказалось, детей одних в квартире без еды и присмотра оставила 20-летняя горе-мама Владислава Почапко, которая все это время провела у любовника. Смерть малыша Даниила наступила от голода и истощения, сейчас медики пытаются помочь его старшей сестренке Ане.
О небанальной трагедии, всколыхнувшей Украину и о жизни детей "Знай" поговорил с детским омбудсменом, уполномоченным Президента по правам ребенка Николаем Кулебой.
- Николай Николаевич, история с голодной смертью малыша не оставила никого равнодушным. Что произошло на самом деле?
- Я каждый день узнаю новые шокирующие подробности этой трагедии. Меня заинтересовало, что стало ее причиной, поэтому поговорить пришлось со всеми участниками. Мама детей - Влада - воспитывалась в неблагополучной семье.
Ее мама имела 4 детей от трех разных мужей, все эти мужчины ее били, со всеми она в свое время развелась. Дети росли без родителей, маме приходилось много работать, так что внимания детям достаточно она уделить не могла. Влада с 13 лет начала воровать в школе - ее мать очень неохотно призналась, что ее вызывали по этому поводу в школу. И сестры, и мама Влады рассказывают о том, что она была скрытной девочкой.
С 13 лет Влада начала вести половую жизнь, а в 16 оказалась в Киеве, где забеременела, кстати, тоже при интересных обстоятельствах. С будущим мужем Алексеем она познакомилась уже будучи беременной. До этого она общалась с несколькими мужчинами и всем заявляла, что беременна именно от него, требуя компенсацию. Но Алексей принял ее такой, какой она есть - дочь записал на свое имя. Потом она родила от него и второго ребенка - мальчика. Этого малыша как раз и довели до смерти.
По словам папы детей, в семье начались скандалы и конфликты, Влада хотела хорошей жизни, денег, гулять с подружками. По его словам, не менее 4 раз к ним выезжала полиция. Меня удивило, что полицейские никуда не сообщили о проблемной семье. В конце концов Влада решила выгнать Алексея и закрутила роман с крестным одного из детей - Антоном. От него она родила еще одного ребенка - девочке сейчас 1,5 месяца и она на попечении у папы и у бабушки. Некоторое время назад она через социальные сети начала просить помощи на двух старших детей, регулярно рассказывая страшные истории - дескать, у старшей дочери рак, кому-то говорила о гидроцефалии.
Пользователи требовали подтверждающих документов, чтобы помочь женщине. Но с документами она постоянно затягивала, обещая показать их с дня на день. Уже сопоставляя факты и общаясь со всеми участниками, я сделал вывод, что детей к смерти она доводила намеренно и постепенно. Дети и до этого случая оставались сами в квартире, без еды.
Иногда она появлялась, кидала им что-то и опять уходила - к новому мужу и младшему ребенку. По моему мнению, Антон такой же соучастник преступления, потому что он знал, что там, в квартире, совсем одни, находятся дети.
- А как же Алексей, бабушка, остальные родственники?
- Со слов первого мужа и бабушки, Влада всячески препятствовала, чтобы дети виделись с отцом и бабушкой. Иногда Алексей приходил вместе со своей матерью - бабушкой детей, чтобы не вызывать скандал и увидится с детьми. К тому же он боялся, что Антон может его побить. Полгода назад Влада с детьми переехала на новую съемную квартиру и обрубала все концы.
Сестра Влады утверждает, что та требовала у нее денег на лечение старшей дочери. И 24 ноября даже присылала фото ребенка - малышка была обезвожена, с потрескавшимися губами и выглядела действительно ужасно. Влада просила денег. Эту же фотографию она отправила своим подругам в социальных сетях. Фото измученного ребенка она отправила 24 ноября, а уже 28 она закрыла детей одних. 5 декабря она списалась с подругами, что может предоставить фото больных детей и даже какие-то документы о болезни, а 6 уже малыш был найден мертвым. То есть, получается, она умышленно морила детей голодом, чтобы собирать деньги... Пока что другого понятия я для себя найти не могу. Сестра мне рассказала, что видела малышку в августе и заметила, что уже тогда она отставала в развитии.
- В каком состоянии сейчас пребывает выжившая девочка?
- Состояние тяжелое, хотя ее жизни сейчас ничто не угрожает. Но чтобы восстановить психическое здоровье - нужно время. Мы ожидаем, что девочке в ближайшую неделю станет лучше и с ней начнут работать психологи, но как я уже сказал, малышка здорово отстает в развитии - видимо, ею никто не занимался. Я увидел, что она может сказать несколько слов.
Но когда видит какой-то девайс - вроде телефона, то обязательно тянется к нему, может часами смотреть мультики. Видимо, с ребнком почти не разговаривали, а мама предпочитала ткнуть в руку телефон или планшет с мультиками. Поэтому из этого сейчас состоит весь мир ребенка, так она развивалась, к такому привыкла.
- Что сейчас с Владой?
- Суд принял решения задержать ее. По поводу раскаянья, могу сказать, что на допросе никакого раскаянья не было. Она сказала, что не знала, как обращаться с детьми и не знала, что если их не кормить - они могут умереть. Сейчас с ней работают адвокаты, но к ней достучаться практически невозможно. Идет следствие, следователи должны собрать все факты и доказать ее умысел.
- К сожалению, довольно много детей растет в семьях алкоголиков и наркоманов. Есть ли какой-то механизм - что делать в такой ситуации?
- Действенный механизм здесь один - вызывать полицию, чтобы она зафиксировала этот случай. Семьи, как и случаи, бывают разными - но, если ребенка избивают, он заперт в квартире и плачет, ему есть угроза - нужно действовать.
Полиция должна зафиксировать, что ребенок в опасности. Поэтому, даже если родители успокоились, в заявлении нужно указать, чтобы были слышны крики, например. Потому что полиция не всегда может зафиксировать - благополучна ли семья, или нет. Они могут приехать, увидеть, что все нормально, дети спят, накормлены и им ничто не угрожает.
Необходимо рассказать правоохранителям, что случилось, как часто это случается, также настоять на том, чтобы полиция оформила эти факты и доложила в службу защиты детей и в социальную службу. Если человек не боится мести нерадивых соседей - можно даже самому написать заявление в эти органы, плюс заявление на имя главы администрации - администрация затем распишет сверху по вертикали в соответствующие органы, чтобы занялись этой семьей.
Указывать нужно все факты - начиная от криков детей и заканчивая - ходит ли она в садик или в школу. Тогда к делу подключится еще и орган - образования. Если ребенок постоянно болеет, не получает ухода - можно написать в департамент здравоохранения. Тогда это должно быть рассмотрено тщательным образом, но 100% гарантии, конечно же, никто не даст. Каждый регион имеет свою специфику - вполне реально, что в каком-то районе и социального работника нет. У нас сейчас просто катастрофическая ситуация с социальными службами.
- Почему?
- В службе по делам детей постоянное сокращение - профессионалов осталось очень мало. К тому же у нас нет системы подготовки соответствующих кадров. Вот приезжает соцработник - а может ли он реально оценить, есть ли угроза жизни ребенку. В 90% случаев наша система работает уже с последствиями - ага, случилась трагедия, давайте будем разбираться с последствиями. А надо бы начинать с профилактики, чтобы такого не случалось.
Получается, мы готовы лечить покалеченного ребенка, лишать родительских прав, когда случилась беда, а вот чтобы не допустить такого - здесь наша система, увы, не работает. Вот и в этом случае со смертью малыша - минимум четырежды вызвали полицию, но информацию никуда не передали. А может быть, если бы передали, и к маме был приставлен соцработник, трагедии не случилось бы? Вот вам и реформированная полиция, которая не знает, как работать с детьми... Именно поэтому система не работает.
- Что стоило бы изменить?
- Очень тяжело менять то, что цеменитировалось десятилетиями. Если системе 100 лет, а люди в ней работают по нескольку десятков лет то они и не настроены работать по-другому. А нужно строить новую систему, которая основывалась на профилактике таких случаев.
- В чем состоит профилактика?
- По случаю смерти Даниила мной будет создана комиссия, в нее войдут центральные органы исполнительной власти, представители неправительственных организаций для того, чтобы мы на конкретном случае разобрали - где система дает сбой и сделали изменения. Сейчас я вижу несколько проблем - те органы, даже если взять на уровне министерств, которые должны работать слаженно - не взаимодействуют. А должны взаимодействовать и МВД и Минсоцполитики и Министерство образования - если есть такая проблема. Поступил сигнал от полиции - и все, подключится на низшем уровне должны сотрудники других ведомств: педиатры, участковые, воспитатели, соцработники.
На самом деле эта ситуация мне напоминает разобранный автомобиль. Каждый держит в руках какую-то его часть - у кого-то руль, у кого-то колесо, у кого-то дверца. Все стоят и всем говорят, что это есть машина и она должна двигаться. Ага, двигаться. Значит каждый с этой запчастью идет себе вперед - таким образом получаем автомобиль, который двигается. Но ведь это глупо двигать автомобиль по частям, если его можно сложить и поехать.
Я предлагал министру социальной политики пригласить специалистов - он отказался. Социальная служба утверждает, что им не до этого - у них реформы. В полиции от меня отмахнулись - дескать, у них тоже реформы. Получается, что детей в этих реформах нет, всем не до этого. Ну какие реформы - нигде, ни в одной развитой стране нет такого, чтобы соцработники работали по 8 часов пять дней в неделю. Эта служба должна работать круглосуточно, чтобы в любое время дня и ночи по требованию полиции выехать на место, в дом, где живут дети, и разобраться в ситуации.
И если ребенку ничего не угрожает - оставить малыша, а если угрожает - то и забрать. У нас это решение принимается на протяжении суток. То есть, давайте смоделируем ситуацию - имеем детей в опасности и должно быть немедленно принято решение забрать их от этой опасности. На протяжении суток должно быть постановление, нужно подождать пока начнется рабочий день - пока все придут на работу. А в это время ребенок или гибнет или становится калекой. Таких случаев у нас тысячи.
Вы не найдете статистику от чего этот ребенок умер или получил травму - этого у нас просто никто не фиксирует. Получается, что система сама себя отбеливает. Когда три года назад у нас появились дополнительных 12 тысяч соцработников, они нашли 600 тысяч семей, где дети в сложных обстоятельствах. Сейчас таких семей вдесятеро меньше. Не потому, что они исчезли или исправились, просто сейчас некому их находить и фиксировать.
- Может быть у государства нет денег для содержания армии соцработников?
- У государства находится 7 миллиардов гривен, чтобы содержать детей в интернатах, а пол миллиарда гривен на то, чтобы как можно меньше детей оказались в интернатах - у государства нет? 12 тысяч соцработников, 600 тысяч проблемных семей - это пол миллиарда гривен в год. Кому-то эти люди помогут, а у кого-то, может быть, и стоит забрать ребенка от опасности подальше. Но давайте убедимся, что ребенок защищен, что ему ничто не угрожает.
- Забрать куда - в интернат?
- Почему сразу в интернат? Есть приемные семьи, дома семейного типа. 70 тысяч детей сейчас так воспитывается, если это дети сироты. Я выступаю за то, чтобы на уровне территориальных общин создавать такие мини-системы, которые работали бы на профилактику.
- Это опять же деньги.
- Пока государство не поставит себе это за приоритет - денег на это никогда не будет. Вы заметили, что деньги всегда находятся на приоритет - началась война и нашлись деньги на армию, например. Пока не будет приоритета, мы не с можем и зарубежных инвесторов привлечь.
Все регулярно говорят о внешней угрозе. Я же пытаюсь достучаться до того, что у нас реальная внутренняя угроза - наши дети в опасности, в том числе и в неблагополучных семьях.
Вот мы все говорим о борьбе с коррупцией. Но мало кто понимает, что борьба с коррупцией - это направление части денег на благополучие наших детей и на развитие и поддержку неблагополучных семей. Мы же не побеждаем коррупцию просто так, или чтобы нас похвалили на Западе. Мы же для чего-то хотим победить коррупцию, чтобы в бюджете были деньги - а на что? Да на все - на дороги, школы, садики, больницы и на социальные службы, и на наших детей. Для того, чтобы дети ощутили, что жить проще, чтобы люди не боялись рожать детей и были уверены, что государство придет на помощь, если что-то случилось - если в семье ребенок с пороками развития, если случилось несчастье, что у нас будут специалисты.
- Как много в Украине сейчас детей с проблемами в семье?
- Каждый третий ребенок сегодня живет за чертой бедности. Как минимум, каждый седьмой ребенок страдает от насилия в семье. 150 тысяч детей имеют инвалидность и не могут ходить в школу или в садик. Каждый второй ребенок живет с одним из родителей, обычно это мама. Каждый 50-ый ребенок живет в спецзаведении по типу интерната. Это больше, чем страшно.
- А сколько у нас всего детей?
- Если не считать оккупированных территорий - около 7 миллионов. Еще примерно 600 тысяч пребывает на оккупированных территориях. В 1991 году было 13,6 миллионов детей, а сейчас цифр снизилась до 7,6 млн. Как показывает статистика, с рождение каждого второго ребенка в семье, 80% семей попадают за черту бедности. Мы в первых рейтингах по детской смертности. И это уже вопрос национальной безопасности.
- Возможно, стоило бы разработать какую-то стратегию и поднимать этот вопрос на уровне Рады, правительства, Президента?
- Работаем над этим. Уже определили, что самой уязвимой категорией детей в Украине являются дети в интернатных заведениях. Нами уже подготовлена стратегия по реформированию этих заведений. Она лежит на столе у Президента.
- В чем состоит эта стратегия?
- Всего в двух вещах - создать на месте проживания ребенка такие условия, чтобы ребенок не "выпал" из семьи и получил там все необходимое. И второе - вывести детей из интернатов, а на их базе создать центры необходимых услуг - медицинских, социальных и т. д. Это нужно делать поэтапно. И 90% детей из интернатов эта стратегия, если она будет принята, поможет.
Рассчитана эта поэтапная стратегия на 10 лет. Кто-то возразит и скажет - как же без интернатов? Ну так можно взять опыт США или Германии. Есть небольшие институции - но они рассчитаны на 6 детей, где дети живут как дома и получают уход. Там нет заведений на 100 - 200 человек, как у нас. Да, у нас есть дети с инвалидностью, которых, возможно, не возьмут в семью, но не надо для них делать условия, как для скота.
Сегодня многие защищают животных, а меня удручает, когда молчат о детях. С 50-ых годов интернаты считались заведениями не свободы, этакими детскими тюрьмами. И у нас сейчас 750 тюрем для детей.
Когда говорят, что лучше интернат, чем страдания в семье, я всегда отвечаю - ребенок не должен страдать ни в семье, ни в интернате. И мы не меняем условий, не улучшаем их, не пытаемся разобраться с интернатами. На все детские беды мы всегда отвечаем - так есть же интернат, отличная альтернатива. Это преступление! Интернатная система калечит детство, потому что это система коллективного присмотра. Это, как армия. Я очень часто общаюсь с детьми и знаю обо всех ужасах интернатов - детской дедовщине, обидах, избиениях, насилии над детьми.
Поэтому единственный выход, который вижу - сконцентрироваться на сохранении семьи максимально, помочь ей с проблемами, чтобы ребенок рос в семье. Если это не возможно - детский дом семейного типа, приемные семьи.
Сейчас в интернатах 90% детей - это либо дети с инвалидностью, либо дети старше 10 лет, которых не хотят усыновлять - потому что это уже сформировавшаяся личность. Поэтому нам нужно провести оценку каждого ребенка с тем, чтобы вернуть его в семью, или подыскать другую семью.
- Можно ли помочь семьям, которые добровольно отдают детей в интернат?
- Кому-то можно помочь, кому-то уже нет. Я не выступаю за то, чтобы давать им деньги - я выступаю за услуги. Если нужна помощь с работой - пожалуйста, нужна поддержка соцработника - тоже.
Может быть ребенку нужна реабилитация, государство могло бы помочь. Только каждый 5-ый ребенок с инвалидностью может посетить какое-то заведение специализированное или для реабилитации. В лучшем случае услуги по реабилитации можно получить в районном или областном центре. Поэтому не стоит осуждать родителей, решившихся на такой шаг. Мы, как государство, ничем не помогли родителям, и осуждать не имеем права.
- Кроме детей из неблагополучных семей, мы имеем еще детей в зоне АТО и детей-переселенцев. Есть ли точная цифра, сколько детей живет на оккупированных территориях.
- Приблизительно, 600 тысяч, но точной цифры нет. И у нас около 250 тысяч детей-переселенцев. Жалобы у родителей таких детей, как и у всех переселенцев - невозможно найти работу, жилье, не хватает средств.
- А что с детьми в "серой зоне"?
- Там ситуация более-менее уладилась, кроме разве что поселка Зайцево. В некоторых пунктах на линии разграничения дети не могут ходить в школу. Я и мои представители предлагали эвакуировать детей от опасности, но некоторые семьи не соглашаются. Помогают им в основном международные организации, есть и местные государственные программы. Нужно разрабатывать программу обеспечения этих детей, провести оценку каждой семьи.
