Экс-министр безопасности ДНР: с приходом Стрелкова в Донецк в обиход вошло слово «отжим»

«ПолитНавигатор» публикует еще один отрывок из книги воспоминаний первого министра госбезопасности ДНР Андрея Пинчука «Контур безопасности. Генерация ДНР», только что вышедшей в московском издательстве «Алгоритм».

В нем рассказывается о ситуации, которая сложилась в Донецке июле 2014 года после того, как Славянская бригада Игоря Стрелкова пришла в город: люди с оружием на улицах, факты мародерства и «отжимов», и как на все это реагировал Стрелков.

«С приходом Стрелкова в Донецк жизнь города круто изменилась. Война подошла к нему вплотную. С точки зрения правопорядка ситуация тоже резко осложнилась. Более 4 тысяч человек, которых с собой привел Стрелков, было размещено в черте города, в общежитиях ВУЗов, гостиницах. Люди по улицам передвигались с оружием. Возникали конфликты, перестрелки. Командиры стрелковских подразделений под свои штабы стали захватывать офисы. Шикарно разместился Хмурый - его новая штаб-квартира была в офисе донецкого губернатора от Украины, олигарха Таруты, апартаменты в комплексе зданий другого местного олигарха. Другие тоже не отставали.

В только создаваемые МГБ и МВД посыпались заявления и сообщения об отнятом автотранспорте, преступлениях против населения. В обиход прочно вошло слово «отжим».

Я и министр внутренних дел Олег Береза регулярно обращались по таким вопросам к Стрелкову. Он руководил самым крупным формированием, считаясь равным нам по должности министром обороны. Поэтому для внутренней стабильности должен был оказать содействие в поддержании порядка. Позиция Стрелкова меня удивила.

Мы с Березой через заслон из мешков с песком проходим в узкий коридор технического здания СБУ. Большой кабинет с шкафами коммутаторов, в котором Стрелков проводит совет командиров находится справа по коридору. На два помещения ближе к выходу слева по коридору его личный кабинет. Ординарец у выставленного в середину коридора стола, к которому примыкает горка из ящиков «цинков», предлагает сдать оружие. Я отвечаю, что оружия нет. Пистолет лежит в портфеле, но оставлять его не вижу смысла.

Заходим в кабинет слева. Стрелков у карты. Корпус тела напряжен, в глазах отстраненное стеклянное отчаянье. Он уже долгое время пребывает в состоянии стресса. Это вызывает жалость и сочувствие. Обсуждая ситуацию на досуге, мы с Олегом говорим друг другу, что не хотели бы оказаться на его месте, и не готовы осудить уход из Славянска. Потому что напряжение, испытываемое этим человеком, огромно. Ситуации, в которых кадровый военный чувствует себя уверенно, его, по сути, полугражданского энтузиаста пугают и изматывают.

Стрелков по своей инициативе рассказывает, как ему видится положение на фронте. Положение, надо сказать, выглядит очень мрачным. Он опять говорит, что без ввода войск ситуация продержится не более недели-двух. Рассуждает о целесообразности перемещения органов управления в Снежное.

(Позже, в одном из своих первых последонбасских интервью сам Стрелков так будет говорить о своей попытке оставить Донецк:

Александр ПРОХАНОВ. Были в этой критической обстановке намерения и из Донецка уйти, силы-то неравные были опять?

Игорь СТРЕЛКОВ. Меня же обвиняют, что я хотел оставить Донецк. Рассказываю честно: в какой-то момент я перестал верить, что помощь из России вообще придет. Просто перестал верить! И никто не мог мне это гарантировать...

В момент, когда противник перерезал дорогу между Шахтерском и Торезом, у меня наступил психологический кризис, я начал думать о том, что делать, подумывал переносить штаб в Шахтерск или Снежное и готовить эвакуацию Донецка. Потому что понимал: если помощи не будет, то надо хотя бы спасти людей...

Почему говорю, что перелом был? Потому что в тот момент я приказал готовить штаб к свертыванию, всем штабникам грузиться. Люди не обсуждали мои приказы, потому что мне верили. И сам я выехал в Шахтерск вперед...

Это я ответил на вопрос, был ли план сдачи Донецка. Был план не сдачи Донецка, а намерение как вариант оставление Донецка с целью вывода и спасения людей, сил и средств).

В ответ мы предлагаем обсудить внутренние проблемы. Олег зачитывает информацию о ряде фактов «отжимов» и других преступлений. Различными командирами Стрелкова и им самим постоянно выписываются «предписания» на т. н. «временные изъятия в интересах фронта».

- Игорь Иванович! Наша борьба строится на людях, мы не должны превращаться в мародеров по отношению к тем, кто нас поддерживает. Нужно срочно сформировать межведомственные патрули, создать совместный штаб по немедленному реагированию на преступления. Нужно навести порядок в местах проживания ополченцев, и упорядочить их передвижение по городу с оружием.

- Да я согласен, что это нужно. Но не сейчас. Ситуация держится на соплях! Если люди что-то и берут, то имеют на это право. Потому что предыдущие хозяева предали свой дом, сбежав, а бойцы рискуют жизнью. Сегодня взяли, завтра их убьют! И в целом, если я начну разборки, то моих приказов не будут слушать. Да и невозможно обойтись без реквизиций, транспорта не хватает, и людям нужно где-то жить.

На самом деле к преступлениям чаще всего были причастны тыловые и обозные подразделения, которых в воинстве Стрелкова было слишком много. Игорю Всеволодовичу нравилась свита. Некоторые его штабные клевреты стали устраивать охоту на журналистов, представителей иностранных миссий и «прочих шпионов», из-за чего мне регулярно приходилось разрешать возникающие проблемы. Делали они это коряво, непрофессионально и бессмысленно. Взмыленный помощник Бородая Сергей Кавтарадзе сутра до ночи решал проблемы с мировыми СМИ по поводу проблем с их журналистами, в то время как я просто извлекал их из стрелковских «допросных комнат» и «изоляторов». В это же время мародеры организовывали показательные поиски мародеров. Ситуация часто выходила за рамки логики и здравого смысла.

Я сначала не мог понять, почему ряд полубандитских, нежелающих воевать групп и командиров демонстрируют лояльность Стрелкову. Потом разобрался. Он многого не требовал от них. Показной нарочитой преданности на словах и не более. За это он дарил им своеобразную «крышу». Такая картина наблюдалась на фоне самоотверженной и жертвенной борьбы основной массы рядовых ополченцев, совершающих свой абсолютно бескорыстный подвижнический жертвенный подвиг на передовой. И, наверное, хорошо, что тогда бойцы и их командиры на фронте не знали, как чудит их командующий и его близкий круг.

Министр обороны Игорь Стрелков в один из приступов отчаянья

Стрелков был крайне внушаемым своим окружением. В двадцатых числах июля он бодро сообщил на совещании, что накануне перерезания противником дороги в Россию удалось эвакуировать 147 раненных на 145 автомобилях. Когда я задал вопрос, откуда взялись эти автомобили, и не смущает ли его соотношение цифр, в ответ не услышал ничего.

Война интересовала Стрелкова все меньше. В моем присутствии он несколько раз упрекал Бородая тем, что когда-то Александр Юрьевич пообещал ему «военную диктатуру». На резонные ответы, что сейчас ситуация изменилась, и для того, чтобы стать «военным диктатором», нужно обеспечить хоть какую-то стабильность и хотя-бы возвращение оставленных территорий, «военный диктатор» реагировал очень болезненно.

Александр Бородай диктует Игорю Стрелкову текст служебного документа

В этом смысле показательным является один из перехваченных и опубликованных СБУ в те дни телефонных разговоров Андрея Пургина с Денисом Пушилиным, в котором тогдашний первый вице-премьер достаточно емко характеризовал обстановку:

«-Пушилин: Ты со Стрелком общался уже?

-Пургин: Та так, чуть-чуть... Ну да, каждый день по чуть-чуть...

-Пушилин: Находите понимание, нет?

-Пургин: Нет, честно говоря... Да он немножко как бы «...» (нецензурно) полковник. Давай откровенно. Люди, которые с ним приехали - низкого качества. Его понятия о войне в городе, в конгломерации на полтора миллиона человек... Когда он вызывает на разборки мэра города и говорит «давайте останавливать общественный транспорт и взрывать девятиэтажки на окраинах города»... Он полностью дестабилизировал и сорвал работу всех торговых сетей! Все, мы в голод входим, потому что мы не смогли убедить Стрелкова хоть что-то пропускать... Он уголь не пропускает... у нас шахты останавливаются! Он воюет,.... (нецензурно - хорошо), но понимаешь, врагов погибнет меньше намного, чем мирного населения, которое он освобождает!

-Пушилин: Я понял...

-Пургин: Он занимается абсолютно не своими делами. Сидит там по десять часов, принимает каких-то идиотов в приемной. Вообще ни пойми чем. За банки какие-то меня спрашивает... Я его спрашиваю: «слушайте, может, вы воевать начнете?... Зачем вам банками заниматься? Зачем вам разбирать корпоративные конфликты какие-то?

-Пушилин: Ну да.

-Пургин: Вы призовите свою братву к порядку, чтоб херней не страдали! Весь город «отжимается», понимаешь?! Пачками, валом! Они приезжают, им же не нужно никаких бумажек, они же со Славянска! Они просто грабят город! Я ему пытаюсь сказать: «давайте этим займемся! Зачем вам эти вкладчики?! Двести человек в день вы слушаете! Зачем вам это надо?!». То, что он «талантливый полководец», хм.. Он угробит миллионный город, чтобы убить десять тысяч укров...».

Вокруг Стрелкова образовался близкий круг, от которого он очень зависел. От некоторых из них он даже пытался избавиться, но будучи крайне падким на лесть, оказывался в ловушке славословий. Особенно ярко в этом смысле вела себя его заместитель по материально-техническому обеспечению Виктория Кривоносова.

У Стрелкова даже несколько обострились отношения из-за нее с другим замом, Сергеем «Хмурым», который на основе компрматериалов, документы по которым, с его слов, он доложил Стрелкову, настаивал на аресте по обвинениям в финансово-материальной нечистоплотности. Стрелков пытался это сделать, но «Вика-Вика» с порога начинала клясться в личной преданности и восхищении величием министра обороны, чем полностью закрывала все претензии к себе.

- Вызвать ко мне Вику-Вику.

- Есть Игорь Иваныч!

В кабинет вкатывается Вика-Вика.

- Игорьиваныч! Как я от них устала! Они все просто дебилы! Почему нет хотя бы еще кого-то хоть немного на Вас похожего! Или трусят, или болтают, или подворовывают и отжимают! Если бы не вы, я вообще бы не верила что остались офицеры чести! Почему они не равняются на вас?! Я так благодарна судьбе за встречу с Вами! Теперь я знаю, за что готова отдать жизнь! Поверьте, нет у Вас преданнее человека!

- Ну ладно... Наведите у себя там порядок... идите...

История с Викой-Викой будет иметь продолжение. Когда в августе окончательно созреет решение о том, что Стрелков неспособен больше руководить войсками, и он будет отправлен в Россию, именно задержание Вики-Вики станет тем катализатором, который жестко обострит его отношения со всем руководством ДНР и Александром Бородаем. Лишившись своего главного льстеца, Стрелков впадет в неистовство и начнет требовать ее освобождения, угрожая тем, что иначе не покинет республику. Конечно, своего добиться он не сможет, но чашу его обид на мир это переполнит.

Ну а пока приходилось устанавливать контакты с командирами среднего звена и совместно с ними постепенно начинать наводить порядок...