Украинский депутат о "катастрофических последствиях" блокады Донбасса

Депутат Верховной рады, бывший глава Донецкой области Сергей Тарута в интервью DW раскритиковал блокаду Киевом Донбасса, вспомнил о первых месяцах сепаратизма и оценил влияние России. Сергей Тарута - внефракционный депутат Верховной рады, бывший крупный донецкий промышленник. В интервью DW политик дал оценку последним событиям вокруг торговой блокады Киевом самопровозглашенных республик в Донецке и Луганске и оценил влияние России.

Deutsche Welle: Ситуация в Донбассе в марте нынешнего года изменилась. Украинские власти поддержали торговую блокаду так называемых "ДНР" и "ЛНР"; пророссийские сепаратисты начали "национализацию" предприятий, до этого торговавших с Киевом и плативших ему налоги; Россия признала паспорта сепаратистов. Что стоит за обострением?

Сергей Тарута: За этим стоит усталость многих из-за того, что ситуация не решается, и попытка ее радикализировать. Блокада преследует не экономические, а политические цели. Было первое требование остановить "торговлю на крови". Любая война - это и бизнес. Контрабанда есть с обеих сторон, однако она идет не железной дорогой. Но никто не разбирается, что деньги у этих предприятий на территорию самопровозглашенных "ДНР" и "ЛНР" не заходят. Это производственные площадки, а коммерческая деятельность идет на территории Украины, которую контролирует Киев. Люди выезжают с оккупированной на нашу территорию, получают в банкоматах зарплату, покупают продукты питания и возвращаются.

Вместо того, чтобы жестко отреагировать, президент Порошенко на это не пошел, а два месяца наблюдал. Это привело к катастрофическим последствиям. Это дало возможность России получить преимущество в пропагандистской работе, мол, Украина не дает возможность жить этим территориям, поэтому им надо помогать.

Первый шаг - Россия признала их документы. Дальше - предприятия останавливаются, и боевики тут же ставят вопрос о национализации. А влияние этих предприятий на украинскую экономику очень большое, им нет альтернативы. Это означает, что большая часть тяжелого машиностроения останавливается или уменьшаются объемы производства предприятия на территории, которую мы контролируем. Это угроза для тысяч рабочих мест. Это потеря 2-2,2% ВВП.

- Но многие считают, что нельзя торговать с тем, кто ведет против тебя войну. Как быть?

- Это большая манипуляция понятиями. Шахтеры, железнодорожники, металлурги, которые там работают, к терроризму не имеют никакого отношения. Они работают у своих станков, никто не думает идти воевать. Мы только наоборот создаем большие риски потери рабочих мест. Профессионалы уедут. У тех, кто не может уехать, есть единственная возможность - наниматься в боевики, потому что только там платят деньги. Желание участников блокады, партий "Самопомощь" и "Батькивщина" (обе в оппозиции. - Ред.) - перезагрузка власти, чтобы ее быстрее снесли.

- Три года назад, когда на востоке Украины зародилось сепаратистское движение, новые власти в Киеве попросили вас стать главой Донецкой обладминистрации. Как менялось российское влияние в Донбассе?

- Я согласился из-за того, что видел риски, что ситуация после Крыма становится неуправляемой, была угроза раскачки населения Донбасса. Нужно было успокоить ситуацию. Восток воспринял события на Майдане не так позитивно, как переворот. Потом Россия запустила тему "Правого сектора" и опасения у населения выросли. Я увидел, что Россия хотела заниматься сценарием, аналогичным Крыму, но он не удался.

- Появившиеся тогда лидеры протестов в Донецке - Павел Губарев, Денис Пушилин - это были самостоятельные фигуры или чьи-то марионетки?

- Это не были самостоятельные фигуры. Кроме Ходаковского, который был во власти (бывший начальник отдела спецопераций СБУ в Донецкой области, ставший командиром бригады "Восток" в самопровозглашенной "ДНР". - Ред.), остальные были неизвестные для большинства жителей, марионетки. Искали, кто может продать свою душу. Были переброшены из Крыма специалисты по контрдиверсионной идеологической деятельности. Они на этих элементов поставили, потому что было много симпатизирующих во всех органах власти.

- А кто у них был главный - российский политтехнолог Александр Бородай, ставший "премьер-министром ДНР"?

- Бородай и остальные на начальной фазе - их перебросили из Крыма, и первое оружие тоже. Этой операцией командовал Аксенов (нынешний глава аннексированного РФ Крыма. - Ред.). Они выезжали, там получали инструкции и здесь пытались их реализовать. Первая подрывная фаза захлебнулась, потому что людей, которые поддерживали радикальные действия, было мало. Тогда началась вторая, военная фаза. В Луганской области начали перебрасывать боевиков через границу.

- Вы воспринимаете это как необъявленную войну со стороны России?

- Конечно. Тогда начали появляться "зеленые человечки", в основном кавказской национальности. Ими руководили из центра, Ростова и Таганрога. Мы предлагали им: "Давайте говорить, вы же хотите лучшей жизни? Мы готовы к диалогу". Желания не было у них. Их требования были нереальны, они специально раскачивали ситуацию. Дальше начался военный боснийский вариант. (На митингах. - Ред.) впереди шли бабушки с иконами, мамы с детьми, после них старики и потом - молодые ребята с арматурами, кирпичами и оружием. Нацгвардия Украины не могла этого сдержать.

- Оглядываясь сейчас на события трехлетней давности, что вы сделали бы по-другому?

- У меня не было военных полномочий. Апрель и май 2014 года - необходимо было срочно менять законодательство. Когда с оружием захватывали здания, освободить их можно было только с помощью спецназа. Время потеряли, боялись российского вторжения, хотя военные действия де-факто произошли.

В Донбассе танков не было, один склад с танками был в Артемовске. Они пытались его захватить, но мы отбили. Поэтому все это вооружение (у сепаратистов. - Ред.) - из России. Тогда можно было в течение месяца отреагировать жестко, чтобы наши военные передислоцировали свои силы на границу.

- Многие лидеры сепаратистов первой волны сегодня не у дел - кто-то погиб, кто-то умер от болезни. Некоторые считают, что Россия убирает свидетелей - есть основания так говорить?

- Есть. Есть еще моя теория о том, что идет борьба за бизнес. Отжимают склады, предприятия, не делятся и выясняют отношения при помощи автоматов. Когда кто-то ведет себя не по инструкции, идет стерилизация этих боевиков.

- Насколько сильно влияние России на самопровозглашенную "ДНР" сейчас?

- На 95 процентов. Пять процентов - есть люфт. Россия определяет главную политическую линию, внутри у них есть коридор, чтобы манипулировать, грабить, зарабатывать огромные деньги. Нужно понимать, что в России нет четкой вертикали, у каждого есть свой патрон, который их лоббирует. На практике у них больше самостоятельных решений.

- Недавно была новость об интеграции в состав российской армии подразделений Южной Осетии. Может ли произойти такая же ситуация в самопровозглашенной "ДНР"?

- Все возможно. Понятно, что там есть представители силовых структур, военных (России). Что касается военного блока, то там очень сильное влияние России. От позиции Украины и Запада зависит, допустят или не допустят ситуацию, как в Южной Осетии. Это возможно, если мы не будем консолидированы.