Мечтатели: Татьяна Соловей о выставке "Кристиан Диор, дизайнер Мечты"
В парижском музее Декоративного искусства 5 июля открылась выставка Christian Dior, Designer of Dreams - Кристиан Диор, дизайнер Мечты, на которой уже побывала Татьяна Соловей.
В Музее декоративного искусства умеют из модной выставки сделать блокбастер. Подробная хронология, ясность изложения тем и зрелищность - все это равно интересно как туристам, так и модным инсайдерам.
Кураторы новой выставки - Оливье Габе, директор музея, и Флоренс Милле, хранитель отдела текстиля музея - собрали потрясающий фактаж о Dior как модном Доме и человеке, а сценографию экспозиции выстроили по эмоциональной нарастающей.
Для начала зрителя погружают в провинциальные радости. В первом зале начинают с разглядываний семейного альбома: младенец Кристиан в распашонке-пирожном, подросток-увалень в кюлотах. Вот фото семьи: отец, классический купец с подкрученным усами, который не разрешил сыну поставить фамилию в название арт-галереи в Париже из-за боязни репутационных потерь, и мама, затянутая в корсет, образ которой он реплицировал в своем самом важном изобретении - линии Corolle, известной под именем New-Look.
В финале предусмотрена торжественная кода - масштабная инсталляция дневных костюмов и вечерних платьев. Кроме левого крыла, где обычно выставляют все модные выставки и дизайнеров от Дриса ван Нотена до Мадлен Вионне, под Dior в Музее отдали еще и правое крыло. Общая площадь выставки 3000 м2, количество экспонатов - более 300. Так что гости выходят с ощущением масштабности достижений Дома с 70-летней историей и чувством встречи с по-настоящему роскошными вещами.
Пожалуй, самым большим вызовом для кураторов было преодоление привычных стереотипов. Да, человек-легенда с обложки Time 1957 года с ножницами в руках, создатель моды для женщин-цветов, платья для Довимы на фоне слонов (фото 1955 Аведона) - и прочее, с чем дизайнер заслуженно ассоциируется. На это работали визуальные трюки, многочисленные видео и контекстуальные находки - тут и африканские маски рядом с кутюрными вещами Гальяно, и полотна импрессионистов по соседству с цветочными мотивами. Самым эффектной кажется инсталляция из макетов вещей, пошитых из белой ткани. Они выставлены в боксах на всю высоту стен. Так поиски формы и силуэта, интерпретации линии Corolle, эксперименты с кроем выходят на первый план и открывают то, что часто скрыто под каскадами декора.
Удивительно, насколько радикальным был Диор-галерист по сравнению с Диором-дизайнером. До основания модного Дома вместе с другом Жаком Бонья они управляли галереей Gallery Piere Colle, где выставляли Дали, Дюшама, Танги, Джакометти, Калдера с 1928 по 1934-й годы, пока не закрылись из-за экономического кризиса. Возможно, этот опыт и сделал из Диора осторожного и вдумчивого дизайнера, который свои коллекции мерял по приблизительной пропорции 30-30-30 - привычной классики, базы и новинок.
С особенной тщательностью в каждой тематической экспозиции собраны вещи всех креативных директоров. Торжественные и величественные Диора, игривые и ориентированные на девушек, не женщин, Сен-Лорана, гламурные и повторяющие находки основателя Марка Боана, раздутые по моде 80-х Ферре, избыточные и театральные Гальяно, вычищенные Симонса и We Should All Be Feminists Кьюри.
К финалу просмотра - несмотря на любовь к главному минималисту планеты - понимаешь, что вещи Гальяно смотрятся очень актуально. Завораживает масштаб дерзости (баски жакета Bar из цветного крокодила или деформированного пластика), ассоциаций (формы New Look в интерпретации африканского костюма), театральности. Вся его избыточность, резонировавшая тогда с тучными годами экономического роста, сейчас выглядит уместным декадансом на фоне гибнущей эпохи. И если за ретейловую модность отвечает единственная женщина в плеяде креативных директоров Мария-Грация Кьюри, которая делает ставку на переживающий подъем феминизм и сильных женщин, то прогнозом на будущее кажется именно Гальяно. Разрядятся в пух и прах, как говорит мой коллега Веня Брыкалин и предрекает возвращение угарного шика. Именно там, в залах выставки «Дизайнера Мечты», осознаешь, что моду постсоветского китча сменит про-гальяновская избыточная нарочитая эстетика.
