В Германию привезли московских беспризорников и новых пионеров
Картины "Евангельского проекта" с матерями Беслана и новыми пионерами вызывали неоднозначную реакцию в России. Спустя десять лет их показывают в бывшем здании церкви в Германии.
DW: Как ваши работы попали из Перми в Германию?
Дмитрий Врубель: Как раз 10 лет назад их первый раз выставляли в Москве, а в 2009 году мы показывали работы в Музее современного искусства у Марата Гельмана в Перми. Там они и остались. Потом мы переехали в Берлин, а Марат уехал в Черногорию. Года два назад их с трудом спасли от утилизации. Вся заслуга организации In Situ Art Society Анны Чередниченко и Павла Бородина, они даже сами делали экспозицию.
Виктория Тимофеева: Когда начался процесс перевозки из Перми, мы поняли, что нереально транспортировать работы размером три на четыре метра. А сейчас смотрим на них и до сих пор не верим.
- Картины с яркими образами нулевых за 10 лет не потеряли актуальности?
Д.В.: Многие образы, например, гопники остались до сих пор. Никто не знает, откуда они, это неважно. Русские, румынские или болгарские, молдавские - загадка, такие дети существуют на всей планете. Здесь как раз подпись о том, что, приняв таких детей, вы войдете в Царство небесное.
В.Т.: Одна из целей проекта - сделать его предельно понятным на всех языках. Если тут изображена война в Ираке, то сейчас идет война в Сирии. Беженцы, теракты, новые пионеры, повешенный борец с режимом - сегодня таких борцов тоже хватает.
- Некоторые представители РПЦ в Перми были очень недовольны "Евангельским проектом" в 2009 году, вы могли бы сейчас организовать эту выставку в России?
Д.В.: Как раз одну из работ, на которой изображены малолетние наркоманы со шприцом, не выпустили из России. В свое время пермская прокуратура обратила на нее внимание из-за "пропаганды наркотиков". Мы пытались сказать о бедственном положении детей, и вместо помощи нас обвинили в пропаганде.
В.Т.: Нам повезло, что тогда в Перми на нашу выставку пришел епископ и просто дал отмашку, что проект хороший и его трогать не нужно.
Д.В.: Когда мы сейчас разговариваем об этом проекте с директорами российских музеев, нам не отвечают прямо, а ссылаются на проблемы с оскорбленными верующими. Но эта выставка в Бонне очень важна для нас. Мы мечтали о "Евангельском проекте" в одной из церквей с самого переезда в Германию. И сейчас это осуществилось хоть и в недействующем, но в церковном здании. Так "Евангельскому проекту" вернулось его предназначение: посетители будут видеть не пустое пространство, а картины на стенах с цитатами из Евангелия перевода Лютера. Для нас это не альтернатива России, а отдельный проект.
- Почему в Германии не возникла проблема с религиозными активистами?
Д.В.: Германия прошла через Реформацию, во времена Лютера нас бы прямо здесь и повесили. А Россия не пережила этот процесс, это прежде всего касается текстов. Тексты Лютера понятны, а базовые православные книги до сих пор не переведены на бытовой русский язык. Наши работы с русскими подписями на 75 процентов непонятны посетителям.
В.Т.: У европейской публики есть привычка не орать сразу же "какой ужас, снимите немедленно", а сначала посмотреть. Может, они вообще ничего не понимают в искусстве, но они приходят, читают, задают вопросы, думают. Эта насмотренность поможет понять следующую выставку и в итоге получить удовольствие. У них нет пугающей привычки беспричинной злости.
- Если бы вам сейчас предложат сделать выставку о современной России, какие сюжеты там будут?
Д.В.: Когда мы пересматриваем наш последний проект "Толстоевский", находим там столько ответов на все вопросы. Это цитаты из великой русской литературы с актуальными картинками.
В.Т.: Директор одного крупного российского центра современного искусства после просмотра выставки сказала "грустно это все, как-то неприкольно". Мы обычно слышим, что проект не покажут, потому что потом будут проблемы или не дадут денег на перевозку. Сейчас есть две жестко табуированные темы - политика и религия. Те темы, с которыми мы работаем. Мы еще застали советское время, когда про это нельзя было говорить. Прошло время, и сейчас все то же самое.
- Сейчас вы создаете виртуальные выставки, зачем это нужно?
Д.В.: Давайте представим, что мы встречаемся не на выставке, а в кафе и пытаемся вам рассказать, мол, там потолки восемь метров, в два ряда висят картины три метра высотой. Человек лишен визуального фантазирования. Экспозиции готовятся несколько месяцев, монтируются неделями, а потом все это снимут со стен, и работа исчезнет без остатка. Сейчас мы перетягиваем оффлайновый мир в виртуальную реальность, в которой можно ходить и смотреть картины. Это останется навсегда, с возможностью доступа в любое время суток. Для этого требуются только очки виртуальной реальности и компьютер. Сейчас весь мир воспринимает VR-очки исключительно как игровое приспособление, в области искусства мы пока первые.
