Капитан, ставший предателем
После освобождения Франции от нацистов экс-капитан футбольной сборной страны Алекс Виллаплан был расстрелян как военный преступник.
Когда говорят, что футболист из триумфатора превратился в антигероя, обычно имеют в виду какой-нибудь заурядный случай. Например, если он забил мяч в свои ворота после того, как поразил чужие. Если называют предателем, то чаще всего речь идет о том, что некто переметнулся в логово злейшего врага.
Путь от кумира до ренегата может быть очень короток. Но хотя такие поступки способны задеть за живое сотни тысяч людей, это всего лишь спорт. Это не борьба за жизнь или смерть.
Человек, о котором пойдет речь ниже, переступил другую грань. Он стал одним из самых мерзких предателей, заслужил презрение всей французской нации и в 1944 году был расстрелян за сотрудничество с оккупантами.
РОДОМ ИЗ АЛЖИРА
Алекс Виллаплан родился в 1905 году в Алжире, принадлежавшем тогда Франции. Во французских протекторатах в северной Африке до обретения независимости проживало немало французов из метрополии. Многие из них впоследствии стали знаменитыми. В том числе и футболистами. Достаточно упомянуть хотя бы рекордсмена по результативности за один чемпионат мира (13 мячей в 1958 году) Жюста Фонтена, проведшего в Марокко первые 20 лет жизни.
Виллаплан переехал на южное побережье Франции, где жил его дядя, 16-летним. Он быстро попал на карандаш Виктору Гибсону, шотландскому тренеру клуба "Сет", одного из сильнейших в стране в довоенный период ("Сет" был чемпионом Франции в 1934-м и 1939 годах, в 1930-м и 1934-м выигрывал Кубок, в 1920-е годы дважды выходил в финал), и уже в 17-летнем возрасте дебютировал в составе первой команды.
В финалы 1923 и 1924 годов команда выходила при посильной, пусть еще и не очень большой, помощи Алекса. А в 1926 году он дебютировал в сборной Франции, став первым выходцем из Северной Африки в ее составе. Вскоре его уже называют одним из лучших защитников Европы, а в 1927-м Алекс совершает... первое предательство, сбежав из "Сета" в "Ним".
Профессионалов среди футболистов во Франции еще официально не было, профессионализм появится только в 1932-м, через два года после первого чемпионата мира, и официально платить футболистам за игру не дозволялось. Однако новый клуб Виллаплана смог предложить Алексу такую фиктивную работу, что он легко сменил одного из фаворитов на малоизвестную команду-выскочку.
Карьере это, впрочем, не помешало - "Ним", укрепив свои тылы великолепно читающим игру мастером обороны, стал лучшей командой юго-востока Франции. Но амбиции любящего славу и деньги футболиста, не скрывавшего в эпоху псвевдолюбительства источники своих доходов, росли. Так что когда некто Жан-Бернар Леви вознамерился поднять парижский "Расинг" в число лучших команд страны и составить конкуренцию сверкавшим тогда "Марселю", "Сету", "Ред Стару" и с этой целью принялся собирать лучших провинциальных футболистов, Виллаплан долго не раздумывал.
ПАРИЖСКИЙ БЛЕСК
В столице началась совсем другая жизнь: девочки, кабаре и главная страсть Алекса - скачки. Как ни удивительно, но футболу это вовсе не мешало, и все восприняли как должное, что именно Виллаплану, а не, скажем, лидеру нападения сборной Люсьену Лорану, вошедшему в историю как автор первого мяча чемпионатов мира, на дебютном первенстве планеты в 1930 году была доверена капитанская повязка.
Вот только после поездки в Уругвай, где Франция, обыграв Мексику и уступив Аргентине и Чили, не вышла из группы, Виллаплан сборную покинул.
В 1932 году Алекс переходит в "Антиб", который с его появлением очень здорово выглядел в первом профессиональном чемпионате, возглавляя турнирную таблицу одной из двух групп по десять команд. На финише чемпионата юга "Антиб" оказался первым и должен был встречаться в финале на нейтральном поле в Монпелье с лучшей командой северных - "Лиллем", но был заподозрен в проведении договорных матчей. Попросту говоря, в покупке игр.
Проведенное расследование показало, что нити ведут к Виллаплану и двум его одноклубникам. Железных доказательств найти не удалось, но осадочек, как говорится, остался. Так что Виллаплану пришлось уйти из команды, а "Антиб" к финалу не допустили - его заменил "Канн". Алекса же пригрела "Ницца".
Опытный футболист и там был капитаном, играл почти во всех матчах, но это была лишь тень того Виллаплана, каким его запомнили на стыке 20-х и 30-х годов. Его куда больше, чем футбол, интересовали все те же скачки и азартные игры. Он пропускал тренировки, играл, спустя рукава. В результате "Ницца", заняв 13-е место среди 14 команд, вылетела, а Виллаплан с большим футболом покончил.
Была, правда, попытка вернуться, но трех месяцев, проведенных в клубе второго дивизиона "Бастидьен-де-Бордо", которым руководил его "крестный" Виктор Гибсон, с лихвой хватило для того, чтобы шотландец полностью в нем разочаровался.
НОВЫЙ РЕЖИМ ПОМОГ
Чем занимался Виллаплан в предвоенное время, определенно не скажешь. Известно лишь, что в ладах с законом Алекс не был и неоднократно попадал в тюрьму, пусть и на пустячные сроки. Приход немецких "освободителей" оказался для Виллаплана и ему подобных весьма кстати. Оккупация открыла для них новые возможности. Свой в доску в преступных кругах Алекс легко нашел себя на парижском черном рынке и в бригадах, помогавших немцам "раскулачивать" магазины, принадлежащие евреям.
Грабили все - от съестных припасов и безделушек до живописи мировых мастеров. Львиная доля награбленного, естественно, уходила к оккупантам, но не нашедшие себя в легальной жизни французы-маргиналы и о своем интересе не забывали.
Верховодил всем некто Анри Ляфон, сменивший настоящую фамилию Чемберлен, чтобы скрыться от преследований, полуграмотный сирота, спекулянт и вор. Как и один из главарей преступного мира Марокко синьор Феррари из вышедшего на экраны в 1942 году знаменитого фильма "Касабланка", он мог бы сказать, что благодаря своей незаконной деятельности стал влиятельным и уважаемым человеком. Вот только уважали Ляфона далеко не все высшие немецкие чины Парижа, не желавшие в открытую связываться с криминалитетом.
Чтобы доказать свою лояльность к существующему режиму и укрепить авторитет, Ляфону понадобилось принять деятельное участие в поисках лидера бельгийского Сопротивления Ламбрехта, его поимке, пыткам и последовавшему в конце концов расстрелу.
Когда 24 июня 1940 года Адольф Гитлер и главный архитектор Рейха Альберт Шпеер посетили Париж, Виллаплан в очередной раз был в заключении. В то время Ляфон обращается к немецкой армии с предложением организовать сеть по борьбе с Движением Сопротивления, созданным после речи Шарля де Голля 18 июня 1940 года.
Правой рукой Ляфона был Пьер Бонни - один из самых известных полицейских чинов довоенной Франции до того, как он загремел в тюрьму за коррупцию. Эта пара возглавила организацию, которой вскоре суждено было стать французским гестапо - Carlingue, резиденция которого располагалась на улице Лористон, 93, неподалеку от площади Трокадеро.
Одним из сподвижников уголовника Ляфона и экс-полицейского Бонни стал Виллаплан, знакомый с последним еще по довоенным делам. К слову, Алекс и при немцах успел отсидеть, что при иных обстоятельствах позволило бы впоследствии назвать себя жертвой оккупационного режима. Вот только в тюрьме оказался не за политическую деятельность, а за махинации на черном рынке.
И только после этого, не отбыв до конца не самый большой, можно даже сказать, символический срок, и освобожденный по протекции Ляфона (тот заверял новые власти, что они не пожалеют) и Бонни, прописался в их теплой компании.
Идеология в действиях французского гестапо и не ночевала. Да, они преследовали поскольку-постольку членов движения Сопротивления и евреев, но сами Ляфон и Виллаплан цинично говорили, что ничего против них не имеют. Их и приспешников интересовали только деньги, золото, драгоценности и другие материальные ценности. В числе тех, кто больше всего преуспел в поисках этого, был и Виллаплан.
В 1943 году Алекс пошел на повышение. Ему, как выросшему в Алжире и знающему арабский язык, предложили стать одним из отцов так называемой Североафриканской бригады (BNA), сформированной не только из арабов, но и из французов, выходцев из этого региона.
Унтерштурмфюрер СС Алекс Виллаплан, командовавший батальоном СС "Мохаммед", прославился особой жестокостью, а его подчиненные - мародерством.
ФАТАЛЬНЫЙ КОНЕЦ
Ближе к началу лета 1944-го Виллаплан начал осознавать, что война проиграна, и попытался было изменить свой имидж. Порой он отпускал заключенных в надежде снискать репутацию одного из тех, кто сопротивляется режиму. Напрасно - люди отлично помнили, что он творил раньше.
В августе 1944-го войска союзников освободили Париж. Многих сотрудников гестапо народ попросту линчевал, но руководители организации избежали этой участи. Им пришлось предстать перед судом. Прокурор говорил: "Эти люди вместе с немцами грабили, насиловали, крали и убивали. Свидетель вспоминал, как они клали в карманы политые кровью драгоценности".
Щеголеватый, чисто выбритый Виллаплан слушал речь обвинителя спокойно и порой иронически улыбался. Когда же пришла его очередь говорить, попытался убедить судей, что его психология в корне отличается от психологии остальных обвиняемых. Дескать, он отнюдь не военный преступник. Скорее, интриган, в худшем случае, шантажист или мелкий жулик.
А то, что пришлось носить форму офицера СС, так это его заставили под угрозой смерти. И не убивал он никого. Более того, спас 54 жизни. И хотел бы, чтобы судьи спасли 55-ю. Его...
Переубедить судей Виллаплан не смог. Показания свидетелей, рассказывавших, как он лично срывал драгоценности с евреев и цыган, командовал расстрелом одиннадцати человек, а еще у нескольких требовал выкуп за освобождение, изобличили его с головой. В результате судебного процесса, начавшегося 1 декабря 1944 года и завершившегося 11-го числа того же месяца, за государственную измену, пособничество врагу, убийства и акты варварства Виллаплан, Ляфон, Бонни и пять других заключенных были приговорены к смертной казни.
В 10 часов утра 26 декабря он был расстрелян в форте Монруж. Так завершил свой жизненный путь экс-капитан сборной Франции, ставший предателем. От былой славы до позора прошло 14 лет.
Да, была война, и каждый выбирал свой путь. Можно простить забившего в 1938 году четыре мяча в ворота Бразилии поляка Эрнеста Виллимовски, который на самом деле был немцем по происхождению или согласно терминологии тех времен - фольксдойче, и после захвата немцами Польши стал играть за Германию. Или Фрица Вальтера, призванного на Восточный фронт, взятого в плен советскими войсками и только чудом не угодившего в Сибирь. Но нет прощения таким, как Алекс Виллаплан...
