Фантастические творцы и где они обитают: интервью с дизайнером Алессандро Микеле
Директор модного дома Gucci Алессандро Микеле известен своим сюрреалистичным взглядом на моду. Где он черпает вдохновение и чем расплачивается за полеты фантазии - рассказывает сам дизайнер.
Офис Алессандро Микеле в миланской штаб-квартире Gucci Hub напоминает одну из многочисленных версий гостиной тетушки Мэйм из Бикман-Плейс. Это элегантная обитель, оформленная в фирменном стиле законодателя моды: стулья с гобеленовой обивкой эпохи Наполеона III, лакированная мебель на фоне цветистых ковров и терракотовой плитки «томет» - и все это в праздничной обертке из китайских обоев в цветах и экзотических птицах, которых дизайнер называет своими тотемами. «Как по мне, получилось довольно пусто, - сухо замечает Микеле. - Милан - скорее рабочая мастерская».
Основным местом работы для себя и своей дизайнерской команды, насчитывающей свыше 90 человек, Микеле считает великолепный палаццо Альберини в родном Риме (говорят, к его постройке приложил руку сам Рафаэль), но в преддверии выпуска коллекции большая часть команды перебирается в Милан. «Я бы с удовольствием работал на одном месте, - утверждает Алессандро, - но из-за постоянных разъездов ателье всегда со мной - в мыслях, в чемодане».
Долгие часы работы сначала в Fendi, а позже и в Gucci, которые дизайнер провел сгорбившись над столом с карандашом в руках, сейчас дают о себе знать болями в спине и шее. Сегодня вместо детальных эскизов - бесконечные списки в рабочем блокноте и работа «над созданием общего вида, драпировки и фото». «После четырех лет работы я понял, что мне нужно сосредоточиться на творческом процессе в целом: историях, которые я создаю, коллекциях, показах, их музыкальном сопровождении, атмосфере. Именно этому я посвящаю значительную часть времени, - рассказывает Микеле. - Стараюсь меньше волноваться и не жить на работе, но для дизайнера это крайне сложно, ведь внимания требует тысяча мелочей. Сначала я стремился контролировать все, но Gucci - огромная империя. За два года я довел себя до полного истощения и уже было решил все бросить. Это прекрасная работа, но она опасна: выжимает без остатка. Ты не можешь присутствовать в студии только номинально - тебя ждет ежедневная борьба. В какой-то момент я понял, что если твоя работа превращается в протез для жизни, то однажды, утратив его, ты погибнешь. Мне не нужен протез. Я хочу жить полной жизнью».
Не утратить связь с реальностью Микеле помогает его партнер, элегантный и чопорный профессор-градостроитель Ванни Аттили, присоединившийся к нам за чаем в гостиной. «Аттили сначала отнесся к моде с большой долей снобизма, - вспоминает Микеле. - А потом по-настоящему ее полюбил». Они постоянно обмениваются концепциями и идеями. «Он мой партнер и в работе тоже», - добавляет Микеле на своем неповторимом английском.
Перед началом показа мы покидаем уютное гнездышко и перемещаемся в примерочную, где нас ожидают 60 ассистентов дизайнера. Гигантское помещение заполнено солнцезащитными очками с оправой в виде двух телевизоров из 1950-х (на радость приятелю Микеле Элтону Джону), фетровыми шапками-шлемами с козырьком родом из 60-х, карнавальными масками из набивного бархата, позолоченными масками-рапторами и их версиями со злобно ощетинившимися шипами (символичная иллюстрация утверждения Микеле, что «мода - это маска»), и, конечно же, десятками сумок, которые были бы вполне уместны на руке у королевы Елизаветы II, если бы не стимпанковая фурнитура и безумная цветовая гамма. Это те самые сумки, которые гарантируют марке ошеломительные объемы продаж.
Свой путь в модной индустрии Микеле начинал с изучения дизайна костюма под влиянием Пьеро Този, легендарного художника по костюмам, сотрудничавшего с Висконти. В какой-то момент Микеле решил, что мода - более прагматичный выбор для карьеры. Однако его показы и образы до сих пор не утратили театральности и драматичности, достойной большого экрана. Дизайнер просит своего давнего соратника, стилиста по прическам Пола Хэнлона собрать длинные волосы модели-мужчины в растрепанный шиньон а-ля Вирджиния Вулф, одной из девушек соорудить скульптурный victory rolls, а другой - маллет, как у Боуи, и лимонно-желтые брови под стать. Визажист Томас де Клюйвер тем временем достает подставки с силиконовыми слезами и жуткими контактными линзами, которые он привез из Японии. Их задача - усилить мрачную атмосферу, созданную масками и кожаными ошейниками в шипах, напоминающими те, которые надевали на мастифов в XVIII веке.
Затем мы перемещаемся в зал для показов, где под жуткий аккомпанемент волчьего воя и религиозных песнопений перед нами открывается стена из 120 тысяч светодиодных лампочек - плод воображения самого Микеле, запросто способный вызвать приступ эпилепсии. «Я во все стараюсь внести диссонанс, какую-то дисгармонию, - объясняет он. - Совершенства не существует, так давайте же воспевать вещи, восхитительные в своих изъянах».
Пока модели вышагивают в строгих костюмах с четкой линией плеча в стиле 40-х, Микеле признается, что на его дизайн повлияли две яркие женщины - мама и бабушка. «У бабушки был потрясающий вкус, - вспоминает Алессандро. - Она всегда одевалась в черное: рубахи-платья, плащи - или выбирала «гусиную лапку» и клетку «принц Уэльский». Мне кажется, моя любовь к украшениям - тоже от нее».
Его бабушка, большая любительница всего гламурного, поддерживала в дочерях желание попробовать свои силы в кино на римской киностудии «Чинечитта». «Мама сходила с ума по американским фильмам и кинематографу вообще, - рассказывает Микеле. - Для нее это было сродни религии». Будучи первой ассистенткой кинопродюсера, она делилась со своим сыном всеми слухами и сплетнями того времени и рассказывала, как однажды в местной кафешке столкнулась с самой Элизабет Тейлор.
Влияние кинематографа на Микеле отражается в выборе моделей для рекламных кампаний из числа киноактрис, которыми восхищается не одно поколение, таких как Ванесса Редгрейв и Фэй Данауэй, и гламурных див эпохи «Чинечитты» - вроде светской львицы Марины Чиконьи. Его любовь к старым добрым голливудским мюзиклам проявилась в весенней рекламной кампании Gucci, которую в течение десяти долгих дней снимал на студии Universal Глен Лухфорд. Микеле признается: «Могу понять, почему раньше люди жили ради кино. Когда они видели на экране движущуюся машину или танцора, отбивающего чечетку, их охватывали сильнейшие переживания. Меня неудержимо влечет мифология, и, по-моему, Голливуд - это второй том «Мифов Древней Греции».
Ностальгия Микеле по прошлому неизменно находит отклик в сердцах клиентов, а он не скрывает радости от того, что название Gucci стало использоваться в качестве эпитета для созданного им мира. «Меня это радует гораздо больше, чем продажи, - говорит он. - Мода - как поп-музыка 80-х: она живая, это не просто груда вещей в бутиках для богатых».
С тех пор как Микеле взял бразды правления в свои руки, прошло четыре года. «Многое изменилось, - говорит он. - Нельзя запереться у себя в студии - нужно постоянно коммуницировать с миром. Я все время учусь. Управлять таким брендом, как Gucci, - это огромная ответственность: с ним связано столько людей, столько ожиданий».
Однако, как выяснилось, эти ожидания не ограничиваются одним лишь благополучием 18 000 сотрудников компании. С выходом коллекции осень-зима - 2018/2019 оказалось, что одна из моделей в джемпере-балаклаве вызвала негативные ассоциации с «блэкфейсом» и расовым неравенством. Гнев всевидящего интернета не заставил себя ждать, а партнер марки, культовый гарлемский портной Дэппер Дэн, заговорил о «возмутительном промахе». И хотя Микеле уверял, что в этом конкретном случае источником вдохновения была фигура анархиста и гуру клубной жизни 80-х, дизайнера и живого произведения искусства Ли Бауэри, он был вынужден признать глобальную проблему: отсутствие культурного разнообразия в его собственной дизайнерской команде и в премиум-сегменте модной индустрии в целом.
После поднявшейся волны гнева и негодования Марко Биццарри отправился в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Дэном и другими видными гарлемскими фигурами. Результатом стала принятая в компании инициатива, призванная обеспечить равные права представителям всех рас при кастинге, а также внедрение образовательных программ для сотрудников компании и международных стипендий для обучения в школах дизайна. «Все в конечном итоге сводится к тому, что нам просто надо быть толерантнее».
Микеле достиг потрясающего взаимопонимания с Биццарри. Прошлой осенью дизайнер позвонил президенту Gucci, известному своей принципиальной позицией в вопросах экологичности моды, чтобы обсудить отказ от использования натурального меха в коллекциях марки. Спустя неделю решение было принято. Микеле считает это заслугой своей молодой команды, а также своего друга Джареда Лето, которые подтолкнули его к решительным действиям.
«Я очень ценю мастерство, - утверждает Алессандро, который в начале своей карьеры имел возможность приобщиться к таинству искусства меховщиков Fendi. - Я безумно люблю красивые вещи, сделанные вручную, поэтому стараюсь воспроизвести мех из других материалов - мы ни от чего не отказываемся».
В коллекции осень-зима - 2019/2020 он из искусственного меха и текстиля создал объем, как из натурального. Дизайнер равнялся на итальянских мастеров, которые вынуждены были проявить смекалку и работать с местными материалами после того, как Муссолини наложил запрет на ввоз товаров в Италию. «Отсутствие какого-то ресурса творческий человек воспринимает как вызов, - считает Микеле. - Взгляните на аксессуары 1940-х годов: там полно потрясающих дизайнерских решений, современных и актуальных вещей, даже без камней».
Сам Микеле не скрывает своей страсти к необычным украшениям. Сегодня он буквально увешан колье и браслетами начала XIX века с камеями или портретами греческих философов, высеченными в застывшей лаве. На каждом пальце красуется по перстню, в складках воротника прячется георгианское колье с подвеской в виде камеи, часть большого гарнитура. «Моя философия прекрасного не терпит границ: в моем мире нет старых и новых вещей - только красивые», - утверждает дизайнер.
Его страсть к покупкам не ограничивается одними лишь украшениями. Говорят, Алессандро приобрел вторую квартиру с единственной целью - разместить там свои трофеи, добытые в походах по антикварным магазинам: картины и прочие безделушки, которые он любовно именует «забавными вещицами, игрушками». В их числе, к слову, и удивительная коллекция старинной обуви. По той же причине он не планирует расставаться и с нынешней квартирой, превратившейся в настоящую кунсткамеру под сенью здания XVIII века на одной из площадей Рима, когда, наконец, переедет в новое жилище после его масштабной реставрации. В великолепном новом доме - палаццо в стиле барокко, построенном для самого папы римского, - отдельное помещение размером с теперешнее жилье Микеле будет отведено под гардероб. (К восторгу дизайнера, в ходе щадящей реставрации под столетними слоями штукатурки удалось обнаружить оригинальные фрески.)
За последнее время он успел сделать несколько значительных приобретений в сфере недвижимости в лучших традициях таких столпов дизайна, как Сен-Лоран, Валентино и Лагерфельд. В невыразимо живописной ренессансной деревушке Чивита, которую сам Микеле называет «эксцентричным жилищем эксцентричных людей», у них с Аттили очаровательный домик, который пришелся бы по душе какому-нибудь семейству лилипутов. В этом доме, примостившемся на самом краю отвесной скалы, Микеле трудился над своими дебютными коллекциями для Gucci. А недавно они купили неподалеку еще один дом, где теперь смогут останавливаться их друзья.
Кто знает, возможно, именно сюда Микеле отправится в поисках вдохновения. После показа он пребывает в философском настроении. «Все это ради 20 дней, - говорит он о показе и работе над коллекцией. - А потом все повторяется заново. Однако творческий процесс очень мистичен и притягателен - остановиться невозможно».
Текст: Хэмиш Боулз.
