Эксперт Transparency: Коррупция отнимает основополагающие права у россиян
Стагнация в борьбе с коррупцией в странах бывшего СССР - один из выводов нового доклада Transparency International. Эксперт TI по Восточной Европе пояснила DW результаты исследования.
Для стран бывшего Советского Союза результаты представленного в четверг, 23 января, ежегодного Индекса восприятия коррупции неутешительны. Этот индекс отражает оценку уровня восприятия коррупции в странах по стобалльной шкале, в которой 0 - максимальный уровень коррупции, а 100 баллов - ее полное отсутствие. Он формируется на основании нескольких независимых опросов, проведенных среди экспертов и предпринимателей.
Авторы исследования говорят о стагнации борьбы с коррупцией. Региональный координатор по Восточной Европе Transparency International Алтынай Мырзабекова рассказала в интервью Deutsche Welle о причинах столь низких рейтингов.
DW: Если посмотреть на постсоветское пространство целиком, то какова динамика в деле борьбы с коррупцией по итогам года?
Алтынай Мырзабекова: В Индексе восприятия коррупции за 2019 год можно увидеть, что во всех странах постсоветского пространства наблюдается стагнация. А улучшения, если они и есть, очень незначительные. Также можно увидеть, что в этих странах нет сильной политической воли в отношении борьбы с коррупцией. Наш индекс выявил, что есть прямая связь между отсутствием политической целостности и коррупцией.
- Что такое "политическая целостность"?
- Речь о вовлечении гражданского общества в процесс принятия решений.
- То есть чем демократичнее страна, чем больше люди вовлечены в политические процессы, тем меньше коррупции?
- Это так. Мы видим, что в тех странах, где ограничивается свобода слова, где совершаются нападения на представителей гражданского общества, наблюдается очень высокий уровень восприятия коррупции. Также мы выявили, что отсутствие разделения властей, непрозрачное финансирование политических партий и злоупотребление государственными ресурсами в политических целях играют большую роль в высоком уровне восприятия коррупции. Другой фактор - концентрация власти в стране в руках ограниченной группы частных лиц.
- Это касается всего постсоветского пространства или есть какие-то страны, которые выбиваются из общей тенденции?
- На постсоветском пространстве очень трудно найти страны, которые бы положительно выделялись. Весь регион находится на предпоследнем месте индекса, опережая только страны Африки южнее Сахары.
- Можно ли на примере конкретной страны описать связь политической системы и коррупции?
- Например, Казахстан. В этом году он улучшил свои показатели на три балла по сравнению с прошлым годом. Можно сказать, что это произошло благодаря проведению антикоррупционных реформ. Но, к сожалению, существует избирательная и судебная системы, где некоторых чиновников судят и сажают, но это не касается всех коррумпированных чиновников. И эти люди остаются работать на госслужбе и в тех компаниях, которые связаны с государством.
- В России на прошлой неделе внезапно ушло в отставку правительство. Это как-то повлияет на восприятие коррупции?
- Я не стала бы делать политических прогнозов. Но то, что мы видим в России в целом, это стагнация, причем уже много лет, и нет каких-либо изменений. Продолжаются нападки на представителей гражданского общества, на журналистов, и очень сложно вести какую-либо работу независимым представителям гражданского общества.
В этом плане было бы важно, чтобы Россия придерживалась тех обязательств, которые она взяла на себя в рамках международных договоров. Если этого не произойдет, она так и останется в конце подобных международных индексов.
- Каковы причины стагнации в России, о которых вы говорите?
- Их много. Это и нападки на гражданское общество, и ограничение свободы прессы, и отсутствие вовлеченности гражданского общества в политический процесс. Кроме этого, непрозрачный государственный бюджет: непонятно, куда тратятся деньги. И нет надежды на справедливый суд.
- Какую роль в восприятии коррупции играет социальное неравенство?
- Люди начинают понимать, что из-за коррупции меняется их жизнь. Что если у них нет денег, они не могут получить достойное образование или здравоохранение. То есть они ежедневно сталкиваются с тем, что у них отнимают какие-то права, и это происходит из-за коррупции. Наш индекс отражает то, что чувствуют люди.
- А как вы оцениваете показатели Украины?
- По сравнению с прошлым годом Украина опустилась на два балла в индексе. В прошлом году прошли президентские и парламентские выборы, у людей было много надежд на новое правительство и нового президента. Но власть очень сосредоточена на президенте и его партии. До этого были проведены реформы, но позитивных изменений не так много. Да и нападки на представителей гражданского общества и независимых журналистов продолжаются. Конечно, хотелось бы, чтобы было больше политической воли, чтобы были реформы, причем не только на бумаге, чтобы они реализовывались, и искоренялись бы условия для коррупции.
- Но в Индексе Украина располагается все же выше России - почему?
- После революции в Украине, после Евромайдана наблюдается вовлеченность гражданского общества в политику: если людям что-то не нравится, то они выходят (на улицы. - Ред.) и протестуют. В Украине больше свободы, больше пространства для того, чтобы выражать политическую точку зрения. И это способствует уменьшению восприятия коррупции, чего мы не видим в России.
- А в Грузии, которая так стремится в Европейский Союз и НАТО?
- Там тоже наблюдается стагнация в деле борьбы с коррупцией. Страна опустилась на пару позиций по сравнению с индексом прошлого года. Там не было предпринято шагов по решению проблем, на которые мы указывали в прошлом году.
- То есть стагнация наблюдается во всех странах бывшего СССР?
- В Беларуси, например, в последние годы наблюдается стабильный прирост в индексе. Там прошло много судебных разбирательств по антикоррупционным делам, но при этом у них до сих пор нет открытого для граждан реестра, где чиновники декларируют недвижимость и бизнес. Есть отдельные судебные процессы над конкретными чиновниками, но нет системного подхода. Это же касается и Казахстана.
