Жозе Моуриньо: Я никогда не бываю фальшивым. Бывал придурком, но это все равно был я
Перевод большого интервью La Gazzetta dello Sport, вышедшего в день 10-летия победы Интера в Лиге чемпионов.
- Жозе Моуриньо, вы прибыли в Интер, заставляя нас смеяться ("Я не идиот"), и ушли, заставив нас плакать, приобняв Матерацци. Было больше побед или все-таки чувств?
- Лучшее в своей карьере я дал там, где был словно дома, где я чувствовал эмоции команды, где вкладывался сердцем на 200%. Был там скорее человеком, чем тренером. Поэтому в Милане я скорее радовался за других - от Моратти до рядового кладовщика. Они ощутили знакомое мне счастье, ведь я уже побеждал в Лиге чемпионов. Случалось, что я думал в первую очередь о себе, нежели об остальных, но в Интере такого не происходило никогда. Это как в семьях: когда становишься отцом, понимаешь, что есть кто-то важнее тебя, и уходишь на второй план.
- Часто ли "папа" Моуриньо пишет в командный чат в Whatsapp?
- Десять лет спустя мы до сих пор вместе. Буквально на днях я разговаривал с Алессио, который тогда работал водителем автобуса. Где еще тренер, который уже ушел, через десяток лет до сих пор общается с водителем? Немыслимо. Вот что значит Интер для меня. Это - свои люди.
- У вас такое бывало в других командах?
- Существуют и другие отношения: я - тренер, ты - игрок. Эмпатия зависит от способности принять меня таким, какой я есть. Это словно паззл. В Интере были люди, которые ждали такого, как я, чтобы паззл сложился. Я никогда не бываю фальшивым, я всегда оригинален. Я такой - и точка. Мне тоже случалось вести себя как придурок, но это был я.
- Например?
- В первую очередь после поражения в Бергамо (3:1, январь 2009 года). Я был слишком жесток с игроками, когда сказал им, что "скудетто", которые они выигрывали - это дерьмо. Затем я понял, что тем самым ранил их, поскольку осознал некоторые вещи, случавшиеся ранее, и попросил прощения.
- Сильнее всего вы кричали в Бергамо, в перерыве матча в Киеве или после Катаньи?
- В Катанье я был дисквалифицирован. Ждал игроков в автобусе и был более-менее хладнокровен, высказал все уже днем позже. В Киеве было погорячее: "Мы можем вылететь, но не вот так!". И после "вот так" случились яростные пять минут. Но затем мы сменили чип в голове и вместе пошли до конца. Ну а самый тяжелый день сезона - после ничьей во Флоренции.
- Поворотный момент - в Киеве или в Лондоне?
- Что касается Лиги чемпионов, то Киев: на 85-й минуте мы еще были вне плей-офф, и если ты меняешь свою судьбу за четыре минуты, это всегда ключевой момент. Но фундаментальным был и кубковый финал с Ромой 5 мая. Лига чемпионов была для нас мечтой, "скудетто" - обязанностью, а вот победа в Кубке будто говорила нам: "Еще один, переходим к следующему". Мне нравится пересматривать этот матч со своим ассистентом Джованни Черрой, болельщиком Ромы. Он до сих пор плачет...
- И какой же из трех финалов заставил вас сильнее переживать?
- Финал Кубка Италии я даже не хотел начинать. Когда перед матчем зазвучал гимн Ромы, я начал провоцировать: "Выключите музыку, или мы уезжаем". В Сиене мне было страшно, ведь шесть дней спустя нас ждал финал ЛЧ, и я опасался, что игроки не проведут этот матч на уровне решающего. К перерыву горели нули, Рома побеждала 2:0, а в раздевалке стояла ужасная жара. Я не понимал, как помочь команде тактически перестроиться, это было очень тяжело и никак не заканчивалось. В свое время я говорил, что хотел бы выиграть чемпионат в последнем туре. В тот день я сказал себе: "Никогда больше".
- Вернемся к началу: ваша первая встреча с Моратти.
- В Париже, причем у него в гостях, а не в секретном отеле. Он хотел, чтобы я почувствовал себя нужным, но при этом находился будто у себя дома. И я почувствовал всю его страсть влюбленного в футбол человека. Понял, что у него была одержимость, хоть мне и не нравится это слово. Хорошо, грандиозная мечта: Лига чемпионов.
- Верным ли будет утверждать, что Кубок чемпионов Интера родился в марте 2009 года в Манчестере?
- Да, поскольку в тот день нам было с ясностью показано, что квалификации Интера хватает для "скудетто", но не для Лиги чемпионов. Что мы должны измениться, в том числе тактически. Игроки грустили в раздевалке, а вот за ее пределами никто из нас не плакал: я, Моратти, Бранка и Ориали уже говорили о более высокой линии обороны, об игроках, подходящих как минимум для двух игровых систем, о новичках, которые нам нужны, о тех, кто мог бы остаться.
- И в конце июля, в Бостоне, вы попрощались с Ибрагимовичем.
- Бардак начался раньше, в Пасадене, в день товарищеского матча с Челси. Коронная фраза тех дней: "Ибра уходит в Барселону, не уходит в Барселону". Он сыграл 45 минут как суперпрофессионал, а затем сказал в раздевалке: "Я ухожу, мне надо выиграть Лигу чемпионов". Мои итальянские ассистенты "умирали": "Без него невозможно побеждать". Да и товарищи по команде не хотели его терять. Я тоже был обеспокоен, но у меня вырвалась фраза: "Возможно, ты уйдешь, и мы ее выиграем". Звучало сумасшедше, но атмосфера в раздевалке разрядилась. Потом сказал Бранке: "Если он хочет перейти в Барселону, давайте попробуем взять Это’о". Он и Милито могли бы тактически разнообразить команду.
- Разнообразия добавил еще и Снейдер?
- Нам требовался кто-то, кто связал бы полузащиту и двух нападающих, делая это с потрясающей мобильностью, и он подходил идеально. В какой-то момент я уже не надеялся на его переход, но он был приоритетным вариантом. Бранка тогда сказал мне: "Не сдавайся, вместе давим на Моратти". И с того дня я каждый день звонил Моратти: "Нам нужен Уэс, Уэс, Уэс".
- Он прыгнул в ад, сразу же выйдя в дерби без тренировок с командой.
- Я взял измором менеджера Андреа Бутти, человека, который делает невозможное возможным: "Трансфер? Должен играть". Затем подошел к Уэсу: "Ты сыграл бы?". В его глазах я не заметил удивления или страха: "Сыграю, а когда устану, замените". "У его есть яйца, это один из нас", - сказал тогда я себе. Воскресное дерби, 4:0, история.
- Это был ваш идеальный Интер?
- Близко к идеалу: сумасшедшие голы, тотальный контроль. Милан, тот Милан, был раздавлен психологически. Но символ моего Интера - последний матч, поскольку мы выиграли его еще до начала. Это нетипично, когда перед финалом Лиги чемпионов все, не только тренер, чувствуют себя настолько сильными, что берут все под контроль.
- Три шага назад. Стэмфорд Бридж. Там родилась жертва Это’о и новое тактическое облачение вашего Интера.
- Единственное, что нужно сделать с Это’о, это забраться ему в голову - тогда с ним легко работать. Самуэль очень горделивый, мне надо было убедить его в том, как лучшим образом действовать в Лиге чемпионов. Это ведь был мой Челси плюс Анелька. Я знал его наизусть и говорил с нападающими: "Идеально - противопоставить им 4-2-3-1, но вам необходимо делать это, это и это". А ведь десять лет назад немногие играли на левом фланге с рабочей правой ногой и справа с рабочей левой.
- Тот Интер наравне с Реалом был наиболее далек от ярлыка Моуриньо-любителя обороны?
- Символом оборонительного Моуриньо стала игра на Камп Ноу, но ведь та Барселона проиграла 3:1 на Сан-Сиро, и мы заработали право играть с ними так, как хотим. Не травмируйся Пандев на разминке, мы вышли бы с Пандевым, Снейдером, Это’о и Милито.
- Моратти: "Барселона - наиболее драматичный матч моей жизни". Считаете так же?
- Нет, поскольку на трибуне есть время переживать драму. В крайнем случае можно молиться. На поле надо принимать решения. Я бы сказал, что это было самое замечательное поражение в моей карьере: мы не проиграли 1:0, а выиграли 3:2 в эпических условиях.
- И вы нашли время, чтобы подойти к Гвардиоле и сказать ему что-то.
- Когда Бускетс упал, словно подбитый, я находился на диагонали между их скамейкой и местом, где Тиаго Мотта был удален с поля. Краем глаза я увидел, что лавка Барселоны празднует, словно уже победила. Гвардиола подозвал Ибру поговорить о тактике - тактике 11 против 10... Я просто сказал ему: "Не устраивай праздник, этот матч еще не окончен".
- Перед финалом в Мадриде вы дали слово Дзанетти, Это’о и Фигу, к тому времени послу Интера. Почему?
- Дзанетти - потому что он был капитаном и символом поколения футболистов Интера, имевших мечту. Это’о я сказал: "Ты должен объяснить, что такое финал Лиги чемпионов и как он выигрывается". Луишу - потому что он оптимист. Он мог объяснить, какое счастье - играть в таком матче. Да он бы заплатил, чтобы сыграть там.
- Вы праздновали с сыном на плечах, публично смешивая чувства тренера Моуриньо и человека Жозе. Экспромт?
- Зуке (Жозе-младшему) было всего четыре года, когда я выиграл Лигу чемпионов с Порту. Он был там, но ничего не помнил. Перед нашей встречей с Барселоной он сказал мне: "Хочу выиграть Лигу чемпионов, чтобы помнить это всю жизнь". На моих плечах он бы запомнил это лучше.
- Почему вы не вернулись в Милан с командой?
- Потому что если бы я вернулся с командой и увидел фанатов, которые бы пели: "Жозе, оставайся с нами", то мог бы никогда не уйти. До финала я еще не подписал контракт с Реалом. Чушь, будто якобы кто-то из Реала приходил в наш отель перед матчем. Перед финалом было лишь то, что я обнаружил коробку с футболками для празднования и сбежал, чтобы их не видеть. Я хотел перейти в Реал. Они желали пригласить меня еще годом ранее, я отправился в дом Моратти, чтобы сообщить ему, но он меня остановил: "Не уходи". Реалу я уже отказывал, когда тренировал Челси, но Реалу нельзя сказать "нет" трижды. Сегодня, возможно, я мог бы остаться на 4-5-6 лет в одном клубе, но тогда хотел стать первым из тренеров, который возьмет чемпионат в Англии, Италии и Испании. И тогда я сказал себе: "Остаюсь тут на два дня, подписываю контракт и еду в Милан, тогда уже не смогу отступить".
- Два вечера спустя вы ужинали с Моратти и Кубков чемпионов за столом. Но когда вы действительно решили уйти? И когда сказали это Моратти?
- Решил после второго полуфинала с Барселоной, потому что знал, что выиграю Лигу чемпионов. Я подготовил Моратти. Слов не требовалось. Крепость наших объятий заставила его понять, чего я хотел. Он сказал мне: "После этого у тебя есть право уйти". Это было право осуществлять желаемое, но не право быть счастливым, и на самом деле я был счастливее в Милане, чем в Мадриде.
- Итак, вы ушли ради побед, а не из-за вражеского шепота.
- На сто процентов ради амбиций. А перешептывания врагов, которые затем плакали, это великолепно. На самом деле это, скорее, дрожь от страха, чем какие-то перешептывания. Если хорошо подумать, это одно и то же: когда кто-то начинает шептаться, это означает, что он боится.
- Ваше последнее фото в Интере: почему вы вышли из машины и пошли обнять Матерацци?
- Потому что Марко был символом всей нашей грусти и образцом командного игрока. Когда он требовался команде с Челси, Ромой, Сиеной - он был там. Я католик и верю в такие вещи: возможно, это Бог устроил нашу встречу, и Матерацци стал последним игроком, которого я тогда увидел. Вместе с ним я обнимал всех своих футболистов. И еще скажу одну вещь: для меня очень странно, что сегодня такой как он не работает в Интере - тренером, директором, кладовщиком, я не знаю, водителем.
- Какое-то время после ухода из Интера вы повторяли: "Однажды я вернусь". Почему вы перестали это говорить?
- Знаю, почему вы задаете мне этот вопрос. Но я - не идиот...
Автор интервью: Андреа Элефанте, La Gazzetta dello Sport
Перевел: Сергей Шевченко, Football.ua
