Они забрали ее за тетрадку: рассказы переживших мучения боевиков
Дмитрий Рыженко, издание Донпресс
В 2014 году на сепаратистском блокпосту на въезде в Горловку появился огромный плакат: «Добро пожаловать в ад!». Эти слова как нельзя лучше соответствуют рассказам горловчан о своем городе, охваченном пламенем войны и бредящем русской весной.
Люди разных профессий, разного возраста, разных судеб. Объединяет их то, что все они жили в Горловке, и всем им удалось вырваться из неподконтрольного Украине города. Вот что говорят люди, приехавшие из Горловки в Харьков, Днепропетровск, Киев...
Из их коротких рассказов-воспоминаний составляется ужасная мозаика так называемой «дэнээровской» кошмарной реальности.
Мы не называем имен из соображений безопасности.
«Я не знаю, что со мной сделают»
У меня была коллега, одинокая немолодая женщина. Из родни у нее была только сестра, причем где-то далеко, в Беларуси. Когда Горловку начали обстреливать, моя коллега уехала к сестре, но через месяц вернулась. У сестры была своя семья, квартира была небольшая, и долго жить гостьей коллега не могла, это было тяжело для всех. Она вышла в Горловке на работу, но происходящее в городе ей сильно не нравилось, она была достаточно проукраинских взглядов.
Мы выехали в Днепропетровск, но созванивались с ней. Она жаловалась, что на работе поснимали все украинские стенды, что заставляют вступать в партию Захарченко, что требуют прославлять ДНР, а ей это противно. И мы нашли ей работу в Днепропетровске, нашли ей жилье. Она решала вопрос с пропусками через блокпосты, чтобы приехать. А потом неожиданно позвонила и сказала, что не приедет.
Оказалось, что она сказала на работе, что поедет к сестре (говорить, что ты уезжаешь в Украину в Горловке опасно). Но уехать не успела - к ней пришел человек в форме «ДНР», некий офицер «службы безопасности», и сказал, чтобы она не уезжала: «У вас все будет хорошо, все наладится, вам не надо уезжать». А потом рассказал ей о том, как она нехорошо отзывалась об ополченцах, как она ругала «ДНР», как позволяла себе проукраинские высказывания. Причем, все это она делала, общаясь лишь с самыми близкими знакомыми, которым безгранично доверяла.
- Я не могу сказать всего по телефону, но я не приеду. Если меня схватят при попытке выехать, я не знаю, что со мной сделают - сказала она.
Больше мы не общались.
За тетрадку
- В 36-й школе, что на 88 квартале, пропала завхоз. Летом 2014-го она не пустила ополченцев в школу. Они тогда расположились вокруг школы, хотели занять часть школьных помещений, а она их не пустила. В здании школы еще и детский садик располагался, и завхоз заявила, что военным нечего делать рядом с детьми. Боевики сначала возмущались, а потом заняли вокруг школы всю территорию. И она каждый день ходила через их позиции вокруг школы.
А потом ее схватили. Оказалось, что она записывала в тетради все перемещения ополченцев - сколько человек пришло, сколько ушло, в какое время. Только никто из коллег не верит, что она была украинской шпионкой, она даже тетрадь с записями не прятала, она у нее на видном месте валялась.
Те, кто знали ее, говорят, что она вообще была женщина неласковая и странная. Любила все записывать, фиксировать, считать. Тетрадок у нее было много, и записывала она все подряд: то доставленные в школу стройматериалы в мешках пересчитает на килограммы, то ходит по школе переписывает-пересчитывает. Цифры она очень любила.
После того как ее схватили боевики, она пропала, больше ее никто не видел. Думаю, если бы она была жива, она бы объявилась. Но раз этого не произошло, значит, ее убили.
* * *
Невъездной
- Главврач первой больницы, что на площади Кирова, запретил вешать на больнице флаг «ДНР». Заявил, что в больнице не место для политики, что они не политическая организация, и никаких флагов, плакатов, лозунгов тут не будет. Его забрали в комендатуру, продержали там неделю. Потом выпустили, дав какой-то минимальный срок на то, чтобы с семьей выехать из Донецкой области, с оккупированной части. Назад, на территории так называемой ДНР, въезжать ему запретили.
* * *
«Давайте разбираться»
- «Идеологией» в Горловке заведует парень, который до всех этих событий руководил станцией юных техников. Он занимался продвижением украинских традиций, устраивал на городском уровне проводы новобранцев в армию - с украинскими песнями, с соблюдением каких-то обычаев. Сейчас он делает то же самое, но уже для «ДНР».
Когда всем работникам бюджетной сферы приказали вступить в партию Захарченко, народ заупирался. Ставить свое имя в каких-то списках страшно - мало ли каким боком оно потом выйдет.
Тогда этот «идеолог» собрал руководителей бюджетных организаций, директоров школ, и сказал им: «Вы что, нелояльно относитесь к молодому государству? Если лояльно - вступайте в партию, если нет - давайте разбираться». А разбираются они двумя способами - либо забирают в комендатуру, и оттуда не все возвращаются, либо увольнение.
Увольняться никто не хотел, потому что к тому времени все, кто хотел и мог, уволились и выехали. Остались те, кто-либо поддерживал происходящее, либо по объективным причинам не мог покинуть город. И в основном это были люди немолодые, но такие, что еще ого-го, из тех, что работают до 70, а лучше - до самой смерти. В общем, собравшиеся потребовали гарантий, что списки партии Захарченко никто не увидит, их заверили, что все списки - это информация для внутреннего пользования. И бюджетники покорно и всем стадом стали членами партии Захарченко.
А уже через пару дней все списки партии оказались в свободном доступе в сети Интернет.
Бюджетники - люди небогатые, компьютеров часто не имеют, а уж интернетами и подавно пользоваться не умеют. Когда им сообщили, что в интернете написано, что они поддерживают «ДНР», они заволновались. И толпой пошли выяснять к «идеологу»: как же так, зачем он их так подставил? А он им и говорит:
- Вы что, стесняетесь вслух высказать свое отношение к нашему молодому государству? Если вы действительно поддерживаете республику, вы не должны этого стесняться. А если вы стесняетесь этого - давайте разбираться!
Они хвосты поджали, да по домам разошлись.
«Быстро эта война не закончится»
- Мы первый раз выехали из Горловки летом 2014 года, когда начались обстрелы. Это было время очередных отпусков, поэтому на работе проблем не было. Тогда казалось, что скоро все окончится, и мы вернемся домой и будем жить, как прежде. Но ничего не закончилось, кроме денег. Вернулись осенью, когда жить стало не за что, да и понадобилась теплая одежда. Муж в Горловке был руководителем отдела одного из частных предприятий. Когда он вышел на работу после затянувшегося отпуска, оказалось, что его место уже занято, причем занято «коллегой». «Коллега» этот был очень пророссийски настроен, и, конечно, стал активистом «ДНР». Еще весной у них был конфликт, когда муж резко сказал ему:
- Ну нравится тебе Россия - езжай в Россию и живи там! Зачем тут чужими флагами махать?!
А тот в ответ зашипел:
- Нееет! Это вам билет в один конец купят, в Хохляндию вашу!
Тогда, весной, это прозвучало как-то дико, в подобное никто не мог поверить. А летом этот «коллега» занял место мужа и заявил:
- Не будешь ты тут начальником!
Муж сказал - ну не буду, значит, не буду. Спорить не стал и написал заявление на расчет по собственному желанию.
Ушел домой. А через несколько часов к нам домой явились три автоматчика - за ним. Заявили, что на мужа поступило заявление, и они его забирают. Я стала спрашивать - кто, куда, за что? Но те ничего не отвечали и молча увели мужа. Дети через щель в шторах смотрели, в какую машину запихнули отца, с какими номерами. Было страшно, мы и до этого слышали, что люди в городе исчезают - вот забирают человека, и все, он пропал.
Я бросилась звонить всем знакомым, пыталась найти хоть какие-то контакты. Бежать куда-то не решалась, потому что страшно было оставить детей одних - а вдруг вернутся, а тут дети одни?!
А через пару часов раздался звонок в дверь. Открываю, а там сын моей близкой подруги, я его с детства знала. В военной форме, но без оружия. Увидел меня, засмущался.
- Ой, здравствуйте. А такой-то - это ваш муж? - а сам глаза отводит.
Мой муж, говорю.
- Мне нужен его телефон.
Когда мужа забирали, это было так неожиданно и быстро, что тот не успел взять собой свой мобильный. Я отдала телефон и говорю ему:
- А теперь расскажи мне, куда его увезли, за что, в чем его обвиняют?
Тот смутился. Вы, говорит, только не переживайте, это, наверно, какая-то ошибка, во всем разберутся и отпустят. Вас же все знают...
- Ага, говорю, это вы все меня здесь знаете. А те, кто сюда приехал воевать из России, им же все равно!
А вскоре с телефона мужа мне позвонили. Человек, который представился каким-то полковником, спрашивал, что у нас есть из имущества - квартиры, машины, гаражи, бизнес, дачи. Ничего у нас, кроме хрущевки, не было, так и сказала.
Вскоре привезли на машине мужа, бледного, почти зеленого.
Мы выехали из Горловки в тот же вечер - навсегда.
О событиях того дня муж не говорил месяца три. Потом, наконец, рассказал, что привели в какой-то кабинет, там положили на стол наручники и противогаз и сказали - мы не будем применять эти спецсредства, если вы расскажете правду.
Спрашивали - очень грубо - про политические взгляды, про сотрудничество с ВСУ, с Правым Сектором, куда выезжали летом и чем занимались. Проверяли контакты в телефоне. Потом спросили - если вы такие хорошие, зачем же на вас заявление написали?
Муж пожал плечами - наверно, я кому-то дорогу перешел.
Затем расспросили об имуществе и отвезли домой.
Знаете, в чем главная разница между жизнью в Украине и «там»? К власти везде много претензий, но если ты обругаешь власть в Харькове, Киеве, Житомире - к тебе не придут автоматчики и не бросят тебя в подвал.
- Мы уехали в конце 2014 года, даже не из-за обстрелов. А потому что стало понятно - быстро эта война не закончится. Выезжать было очень страшно, потому что не знаешь - есть ты в этих «черных списках ДНР» или нет. А вдруг тебя сейчас остановят на их блокпосту - и ты исчезнешь. Таких пропавших в городе немало. Ужас был просто животный, а когда подъехали к украинскому блокпосту - расплакались. На артемовском направлении было столько наших солдат, столько техники. Мы не выдержали, подошли к ним. Ребята, говорю, чего стоим, кого ждем? Освобождайте Украину! Они улыбаются, глаза отводят. А один сказал - мы хоть сейчас, за день все сделаем. У нас приказа нет...
