Кара-Мурза об отравлениях: Цель была убить, а не запугать
Политик Владимир Кара-Мурза - о предполагаемых покушениях на его жизнь, о причинах оставаться в России и о точечных санкциях против окружения Путина.
Интернет-издание Bellingcat в сотрудничестве с журналистами немецкого журнала Der Spiegel и российского онлайн-издания The Insider на прошлой неделе опубликовало новое расследование о группе сотрудников ФСБ, предположительно связанной с покушением на оппозиционера Алексея Навального. Расследователи пришли к выводу, что те же люди следили и за председателем Фонда Бориса Немцова за свободу Владимиром Кара-Мурзой-младшим - незадолго до его отравлений в 2015 и 2017 годах.
DW побеседовала с оппозиционным политиком о предполагаемых покушениях на него, о "списке Магнитского" и о причинах, по которым он предпочитает оставаться в России.
DW: Журналисты из Bellingcat, Spiegel и Insider расследовали два покушения на вас и пришли к выводу, что к этому причастны российские спецслужбы. Для вас было неожиданностью то, что вы прочитали в расследовании?
Владимир Кара-Мурза: Для меня было абсолютно очевидно с самого начала, что то, что со мной происходило и в 2015, и в 2017 году, когда я внезапно оказался в больнице с отказом органов и в коме и врачи говорили моей жене, что шансов выжить около пяти процентов, - это намеренное отравление, что они имели целью именно убить, а не запугать. И так же было очевидно, что причиной этих двух покушений была моя многолетняя работа по продвижению персональных санкций в странах Запада в отношении высокопоставленных коррупционеров и нарушителей прав человека из ближайшего окружения господина Путина.
- Вы можете себе представить, за что вас хотели убить или отравили?
- Здесь как раз абсолютно нет никаких сомнений. Вся сущность, весь смысл существования нынешнего режима заключается в том, что все эти чиновники, олигархи, люди из ближнего путинского круга хотят воровать здесь, в России, а тратить и прятать наворованное - в демократических странах Запада, где у них банковские счета, виллы, яхты, виноградники и так далее.
- И при чем здесь вы?
- А я здесь при том, что в 2010 году мы вместе с Борисом Немцовым начали работу по продвижению законопроекта, который назывался "Проект закона имени Сергея Магнитского", в Конгрессе США. Законопроект предусматривал введение персональных, я подчеркиваю, персональных визовых и финансовых санкций в отношении представителей режима Владимира Путина, которые лично причастны к грубым нарушениям прав российских граждан и коррупции. Санкции заключаются в отказе в выдаче виз, запрете на владение активами и запрете использовать финансовую и банковскую систему, в данном случае, США.
Борис Немцов, который сыграл ключевую роль в принятии закона Магнитского в США, называл его самым пророссийским законом, когда-либо принятым за рубежом, потому что этот закон направлен против тех, кто нарушает права российских граждан и ворует деньги российских налогоплательщиков.
- Вы обнаружили в расследовании о ваших отравлениях какие-то нестыковки? Или какие-то новые детали?
- Нестыковок там нет, детали - бесспорно. Было несколько вещей, которые меня шокировали, можно сказать. Например, что так рано началась слежка за мной, еще жив был Борис Немцов. Это февраль 2015 года, когда фээсбэшники со мной поехали в первый раз в Томск. Они полетели туда на день раньше, это стандартная процедура.
27 мая 2015 года мы с Вадимом Прохоровым, это бывший член центральной избирательной комиссии России, должны были лететь в Калининград проводить круглый стол по выборам. И туда никто из фээсбэшников уже билеты не брал, потому что они точно знали, что 27 мая я никуда не полечу. Отравили меня 26-го, в больницу я попал 26 мая.
- То, что вы описываете, очень похоже на то, что мы читали в расследовании об отравлении Навального.
- Так те же люди все делают.
- Вы говорили с Алексеем Навальным уже после этого расследования, после его отравления?
- Алексей Навальный сидит в СИЗО "Матросская тишина", у меня нет возможности с ним поговорить. Я общаюсь с его адвокатами, они передали ему все подробности расследования по моим отравлениям, и он абсолютно не удивился, потому что опять же все было очевидно давно. Просто теперь есть конкретные факты, конкретные имена, конкретные люди.
К слову, в ближайшие дни мы с моим адвокатом Вадимом Прохоровым в очередной раз отправимся в Следственный комитет Российской Федерации, где мы уже были и в 15-м, и в 17-м году. До сих пор нам даже не ответили по поводу того, возбуждено или нет уголовное дело по факту покушения на российского гражданина на российской территории. И на этой неделе мы снова туда пойдем, только теперь уже не просто с заявлениями с требованием возбудить уголовное дело, а с теми конкретными фактами и с теми конкретными фамилиями, которые благодаря авторам расследования Bellingcat и "Инсайдера" мы теперь все знаем.
- Вы сейчас в Москве. Не опасаетесь за свою жизнь?
- У меня иногда спрашивают, а есть ли у вас охрана. Ну, представьте у меня даже десять охранников, как это защитит от того, что кто-то намажет что-то на одежду? Единственная действенная мера безопасности, которая действительно существует и которую я принял, - это то, что у меня жена и дети не в России. А что касается меня самого, то, я думаю, самым большим подарком нынешней власти было бы, если бы все, кто выступает против режима Владимира Путина, просто взяли бы и уехали отсюда. Политик, оказавшийся вне страны, теряет моральный авторитет, моральное право продолжать заниматься тем, чем мы занимаемся. Если ты не находишься в стране, не разделяешь риски, ты не можешь этим заниматься, и они это прекрасно понимают. Именно поэтому они так хотели, чтобы Алексей Навальный остался в Германии после отравления.
- То есть, вы будете продолжать оставаться в России?
- Я продолжаю работать как в России, так и на международном направлении. На сегодняшний день точечные санкции действуют в Соединенных Штатах, в Великобритании, в Канаде, во всех странах Европейского Союза. И мы будем эту работу, безусловно, продолжать и добиваться того, чтобы те люди, которые здесь у нас в России нарушают, игнорируют и подавляют базовые ценности и принципы демократического общества, больше не могли свободно кататься в демократические страны и наслаждаться красивой жизнью.
