Что у нас нет правоохранительной системы, я убедился на личном двухлетнем опыте

Влащенко: Сегодня у нас в гостях народный депутат Украины Семен Семенченко. Здравствуйте. Почему вы не полетели с молодой частью вашей фракции на тренинги в Европу? Семенченко: Я являюсь должностным лицом в комитете по национальной безопасности и обороне и считаю, что сейчас в государстве происходит очень много событий, которые эту национальную безопасность и оборону подрывают.

Тренинги, которые постоянно проводятся международными организациями, что-то дают людям, которые постоянно на них ездят, для личностного роста?

- Дают. И для личностного роста, и для круга знакомств.

Чему вы лично там научились?

- Они позволили мне посмотреть на мою жизнь с нового угла: планирование, целеуказание, постановка жизненных целей.

Вы провели митинг под прокуратурой, выступая против пыток над следователями НАБУ. Но достоверной информации нет ни с той, ни с другой стороны. Не пора ли прекращать устраивать шоу-бизнес вокруг прокуратуры, судов и заняться своей непосредственной законодательной деятельностью?

- Непосредственная деятельность заключается не только в разработке и принятии законов. Есть еще и контроль за их соблюдением. И здесь за два года я и Соболев видим колоссальную неспособность и нежелание правоохранительной системы дать людям доступ к независимому правосудию. Ни одно из наших заявлений в прокуратуре не рассматривалось. Это принцип безответственности.

Почему вы и ваши товарищи ни разу не подали в суд на спикеров парламента за нарушение регламента?

- По всем случаям нарушения регламента в суд на них подали другие депутаты. Я выражаю свою позицию тем, что я не голосовал ни за Шокина, ни за Луценко. Я голосовал за снятие Яремы и Шокина как за людей, которые не могут организовать нормальную работу по охране права. Я не голосовал за Грицака, который тоже не выполняет свои функции, и я не поддерживаю нынешнюю коалицию. Однако я готов присоединиться к подобному иску и в суде добиваться не только соблюдения регламента, но чтобы не было и кнопкодавства. Это вопиющее нарушение, особенно когда кнопкодавят те люди, которые кричат об идеалах Майдана. А то, что у нас нет правоохранительной системы, я убедился на личном двухлетнем опыте: по борьбе с финансированием терроризма, согласно данным отчета Генпрокуратуры, из 138 возбужденных дел только одно передано в суд.

Пишите заявления в НАБУ. Но для чего вы водите людей в камуфляже под здания судов?

-НАБУ возбудило дело против военного прокурора Кулика, который обвиняется в незаконном обогащении. И там четкая связь с террористом Жилиным. Апелляционный суд за счет денег и телефонных звонков принимает обратное решение. Я начал собирать документы, после того как задался вопросом: почему такие низкие результаты работы, абсолютное невнимание к преступлениям генералитета и концентрация только на добровольцах? Выяснилось, что во время Майдана Жилиным был взят кредит под залог квартиры Кулика. Кредит не возвращен, квартира Кулика под арестом, деньги пошли на финансирование, в том числе, "титушек".

Пусть этим занимается суд. При чем здесь люди в камуфляже?

- На суд осуществляется давление, а мы это давление своим присутствием там хоть немного уравновешиваем. Мы пришли на суд к Кулику и увидели незаконно находящихся там прокуроров Донецкой и Луганской областей. Вызвали полицию.

Вы заявили, что хотите, чтобы суд над "Торнадо" был открытым. Но суд говорит о наличии материалов не для общего доступа. Вы не допускаете, что суд говорит правду?

- В данном случае я думаю, что суд врет. Из 12 человек только двое обвиняются по преступлениям, имеющим отношение к половым преступлениям. Что мешает этих двух человек выделить в отдельное производство, а по остальным статьям показать открытый процесс? Николай Цукур, свидетель по делу Ефремова, обвиняется в том, что он пришел в дом, где жили официально зарегистрированные террористы, взял машину, которая потом стояла на арестплощадке в РОВД, взял компьютер, обследовал, вернул. Ему через год начали предъявлять незаконное проникновение в жилище, незаконное исследование документов, воровство машины и вымогательство. Я уже буду переходить от требования проведения открытого суда к требованию проведения проверки и наказания фальсификаторов. Этот процесс фальсифицирован. Есть масса голословных заявлений политиков, прокуроров, которые приписывают им изнасилования, всякие ужасы. В деле этого нет. Я не защищаю "Торнадо". Я защищаю право на открытый суд каждого гражданина. Два года мы с Соболевым подаем иски и видим, что это система круговой поруки. Поэтому мы в законном порядке пришли и потребовали проведения открытого суда. Мы ничего не нарушали.

Вы как законодатель не стойте под судами, а напишите закон, что возможно, а что - нет по законам военного времени, как людям будут возвращать изъятое имущество.

- Это все прописано в законе о военном положении.

У нас не было введено военное положение.

- Это не вопрос к законодателям, а вопрос почему, когда идет война, об этом болтают, но абсолютно не защищают военнослужащих. Любого военного можно привлечь за 14-й год, потому что их участие в войне тогда было незаконным. Если многие прокуроры стяжатели и коррупционеры, если мы видим, что свидетели в судах это те люди, которые боролись с добровольцами, то мы можем задать себе вопрос: а не сфальсифицированы ли эти дела?

Когда вы выходите под суд, вы не меняете систему, но вы создаете прецедент, что можно каждый раз, когда хочется поменять действительность, достаточно привести под суд 300 человек.

- Нет. Мы не нарушаем при этом никакой закон. Как я могу менять систему, если я не часть системы и если я считаю, что она преступна? МВД, ГПУ, БПП, НФ, АП - им это все выгодно. А мои запросы игнорируются, взяточники и сепаратисты сидят на своих местах. Я подаю закон, за него голосуют, но он не принимается.

Если за вами стоят люди, создавайте политическую силу и боритесь в легитимном поле.

- Мы живем в несправедливом государстве. В моем понимании справедливое государство - это когда оно существует для слабых, для тех, кем управляют, а не для кучки воров, которые его используют.

Для государства должно существовать одно слово - закон. А о справедливости у десяти человек будет разное мнение.

- Законы делаются для людей. Если законы становятся инструментом несправедливости, то наш долг с этим бороться.

Для этого существуют парламентарии, чтобы делать справедливые законы. Но когда они приняты, то они должны неукоснительно выполняться.

- Они не выполняются. И я должен на это реагировать. 90% парламента - люди, зависимые от олигархических группировок и незаинтересованные в элементарных вещах. При нынешней правовой системе, которую не хочет менять Порошенко, потому что не хочет вводить военное положение, на фронте иногда нет выхода. Когда мы заходили в Иловайск, мы нашли брошенные инкассаторские машины одного из банков. Они были пустыми, и мы их тут же использовали в качестве щита. Вы знаете, что мы совершили преступление: угон машины и грабеж?

Одно дело, когда используют машины для щита, а другое дело, когда на них катаются.

- Так давайте в открытом суде и выясним, действительно ли эти люди виноваты? А можем ли мы доверять судьям, прокурорам, среди которых очень много стяжателей, людей морально очень низких, из которых никто не воевал?

Так суды распускаем?

- Нет. Пока мы не поменяем эту систему, к каждому делу нужно максимальное внимание журналистов и общественности.

Но не давление и швыряние фекалиями. Если даже в зале суда, под камерами люди себя так ведут, как же они себя вели, когда ничего не было?

- Государство должно нести ответственность за тех, кого оно позвало защищать страну, когда все эти чистенькие, хорошие люди - СБУ, милиция, журналисты - попрятались по кустам. Полтора года добровольцы переживали стрессы, а потом еще на полтора года этих людей засунули в тюрьму. Нужно проводить психологические обследования, нужно выяснять, что с ними случилось. Мы не имеем права просто поддавать их шельмованию.

Государство не имеет права бросить людей, которые пришли после войны и которым нужна работа, социальная помощь. А люди с автоматами не имеют права совершать преступления по отношению к гражданскому населению. А судьи у нас - отражение всего общества. Мы строим новое общество, но мы ничего не построим, пока не начнем действовать в правовом поле.

- Я с вами согласен. Я не защищаю "Торнадо", я защищаю их право на открытый суд.

Ваш вопрос?

-Недавно одна из политиков сделала заявление о том, что у солдат армии Украины, в частности "Торнадо", проходили оргии, в том числе с младенцами. Как вы думаете, такие заявления, которые абсолютно не соответствуют фактам, которых нет в деле, благоприятно влияют на имидж Украины?

Вы говорите о Татьяне Черновол. Я не держала дело в руках, я не видела видео от и до. Но если вы считаете, что она неправа, подавайте на нее в суд. И в честном и открытом суде вы или она докажете свою правоту.

- Когда мы создадим честный и открытый суд. Мы сейчас не строим никакого общества, но мы с вами единомышленники: закон один для всех - и для прокуроров, и для подсудимых. Я выступаю только за проведение открытых и честных заседаний, потому что завтра на месте "торнадовцев" можете оказаться вы и любой другой человек.

Спасибо, Семен.

112.ua