Человек с люка: что скрывают глаза городского сумасшедшего, которого намеренно не замечают (ФОТО, ВИДЕО)

В Николаеве, на Намыве, живет бездомный. Местные зовут его просто - «бомжик Сеня». Хотя история его жизни куда больше этих двух слов. Сам он помнит ее все хуже, но журналистам The Ukrainians удалось найти человека, который хранит его биографию.

Вот как это обычно случается: вдоль дороги, недалеко потрепанной девятиэтажки, раздается странный звук. Слышится он просто из-под земли. Кажется, под стволом старого клена разверзлась земля. Как бы, в недрах спального микрорайона, проснулось какое-то адское создание.

Стон, бормотание, животный рык - вдруг из люка теплотрассы выпрыгивает человек. Появляется вдруг. Будто призрак.

Движения резкие и непредсказуемые - точно раненый зверь. Грязный, лохматый. Бежит по острым обломках собственной памяти. Навстречу свету сумеречных фар и нервному лаю клаксонов.

- А-а-а!!! Иди сюда!!! - зазывает. - «Беркут»! Надевай наручники! Вызывай подмогу! С*ка-а-а-а!

Напрямик - через проезжую часть и тротуары. С упорством ледокола режет потоки прохожих. Кричит, ругается, воюет с кем-то невидимым. Выставляет вперед плечо. Собирается ударить. Но нет.

Вместо того расстегивает ширинку, чтобы пописать на холодильник с пивом.

Люди смущенно отводят глаза. Или смеясь достают смартфоны. Но чаще делают вид, что ничего не происходит.

Сеня, Крым, кленовый лист

Магазины и рынок, ряд банкоматов, кафе, салон красоты. Больница, роддом, морг и евангелистская церковь. Микрорайон Намыв в Николаеве имеет все для привычной жизни. Но в жерновах локальной сансары застрял посторонний юродивый.

Алексей Степанович Сенин, 1989 года рождения. Здесь он - «бомжик Сеня».

- Бандиты присвоили его квартиру. Теперь спаивают, колют наркотики, чтобы подготовить послушного киллера, - народ перебирает в памяти немыслимые легенды.

Сам о себе Сеня рассказывать не любит. Или уже не может. Его биографию бережно хранит таксист Василий. Он познакомился с приблудой несколько лет назад. Тогда приступы безумия еще не донимали бедолагу, и он мог связно рассказать свою историю.

Сеня родился в пригороде Симферополя - поселке Комсомольское. Жил с мамой (отец умер рано). В 15 совершил разбой - пырнул ножом человека. Попал «на малолетку». За три года хулигана перевели в исправительную колонию для взрослых.

- На «десятке» сидел, в Херсоне. Всего восемь лет ему дали, - рассказывает Василий. - Похоже на то, что его там сильно били менты или свои. Вот и клинить после отсидки начало. У него на руках шрамы - хотел с жизнью счеты свести. Это стандартная для тюрьмы фишка.

О тюремном прошлом говорят и татуировки на Сениных руках. По-детски незатейливо выведены кленовый лист и каракули, похожие на свастику: мятежник, что идет против системы, сознательно оставив родной дом и стал на преступный путь.

В Николаеве Сеня появился несколько лет назад. Сначала ошивался в районе железнодорожного вокзала, позже перекочевал на Намыв. Там его не раз били подростки. Бывало, ради развлечения обливали мужчину зеленкой. Коммунальщики заливали бетоном один за другим канализационные люки. А жители вызвали полицию. Но выжить из района его так и не удалось. «Его убить мало!» - продолжают звучать призывы в соцсетях.

- У нас тут есть одна диспетчер, Аня, - продолжает Василий, - так она его через знакомую, заведующую психбольницы, устроила на Володарского. Где-то с полгода он там пробыл. Подлечили. Вышел почти другим человеком, отправили его к матери в Крым. Но оказалось, что та поехала в Россию на заработки. А двоюродная сестра к Ялте к нему, очевидно, была безразлична.

И Сеня вернулся. Шел пешком из Симферополя почти месяц. Видел странных людей с автоматами. Не понимал, почему на блокпосте в Армянске не хотели пропускать без паспорта. Да и вообще, откуда взялась граница - тоже не мог понять.

- Это уже после аннексии было, - говорит дальше Василий. - В конце концов военные дали ему миску макарон с мясом. И Сеня побрел дальше.

В Николаеве появился чистый, выбритый, в кроссовках. Я удивляюсь: Сеня, то ты? Чего вернулся? А он мне: «Соскучился».

Сене снова становилось хуже. Сначала мечтал поехать на такси в Трансильванию. Был готов даже собирать металл, чтобы нажить денег на сказочный вояж. «Отвезешь меня, а?» - спрашивал водителя Василия.

Позже готовился жениться на Тимошенко. Рассказывал, вот-вот она уже приедет в гости. Не дождался. Перешел на крики и ежедневный бой с тенью.

Во второй раз устроить Сеню в больницу диспетчер Аня не смогла. Знакомая из клиники выехала в Израиль. А остальных его судьба не интересует.

Отражение

Субботним утром на рынке людно. Прохожие изучают ценники, занимают очереди. Шапка, старая дубленка и засаленные штаны, которые удивительным образом не спадают вниз. Сеня застыл у витрины колбасного магазинчика. Все же вроде ясно - бездомный бурит взглядом сардельки и куриные ножки. Ждет подачки, как бродячий пес.

Но нет. Он останавливается здесь каждый день, чтобы поговорить со своим отражением.

- Я тебя подрежу, говорю тебе! Не веришь? Блатной я! - тихо и неубедительно пугает он «собеседника».

В пяти метрах от него - очередь за хлебом. По сложившейся здесь традиции Сеню стараются не замечать. Даже на пике его нападений. Когда он спокоен, то и вовсе превращается в человека-невидимку. От этой иллюзии окружающим становится легче. Хотя и это тоже - иллюзия.

- Представляешь, Буся так разодрала нос, уже неделю не заживает, - кипит житейскими диалогами очередь.

- Ты ее к ветеринару возил?

- Еще нет.

- Слушай, не тяни! У меня вот у отца в 80-х такое было, что не дай Бог! Он нос где-то поцарапал, а рана не заживала и начала гнить. Пошел к нам в онкологию, его на Киев отправили и там лили жидкий азот. Целая эпопея была, пока заросло...

Сене быстро надоедает беседа с собственным отражением. Начинает заводиться, кричать. Пускается в свой обреченный бег.

И сам превращается в витрину. В его пустых глазах действительно можно многое разглядеть: ненависть, страх, боль, собственную растерянность и равнодушие прохожих. Но они не хотят этого видеть - собственные глаза опускают.

Мамы отводят за руку напуганных детей. Прочь - в теплые квартиры. Но даже за толщиной стеклопакетов от его рева не скрыться. Особенно немой ночью.

Кажется, пройдет вечность - за час приступ закончится. Сеня утихнет, сядет на скамейку. И вот уже сосульки на усах и густой косматой бороде растают от блаженной улыбки. С голубых глаз исчезнет страх. Останется только покорный покой. Как у пилигрима, затерявшегося в пустыне.

- Дай две гривны! - попросит он незнакомца.

Поклянется, что потратит деньги «на чай». Но опять пойдет на рынок, где из-под полы ему плеснут самогона. Залезет обратно в свой люк, где убийственно воняет, зато тепло и никто не обидит.

Человек из люка поспит немного в своем подземелье. И снова бросится в бой.

Повторять свой ритуал снова и снова. В февральский мороз или августовскую жару. Пока не перестанет биться сердце. Пока не упадет замертво на асфальт, а люди не вздохнут с облегчением.

Только нужно еще потерпеть. Совсем немного.