Годовщина революции: активисты рассказали, почему Майдан продолжается
Участники Революции достоинства рассказали о том, началом чего стал Евромайдан, и том, какие вызовы стоят перед Украиной сегодня..
Три года прошло с трагических событий Революции достоинства, когда в центре Киева погибла Небесная сотня. Несмотря на то, что за эти годы сменилось несколько генеральных прокуроров, украинцы до сих пор не получили конкретного ответа на главный вопрос - кто виновен в гибелях людей. Более того, от политиков и активистов мы все чаще слышим о коррупции, саботаже и круговой поруке нынешней власти.
Чтобы разобраться в том, чего Украине удалось достигнуть за эти три года, и том, какие вызовы необходимо преодолеть в ближайшем будущем, FaceNews встретился с тремя активистами Евромайдана.
Народный депутат от «Батькивщины» Игорь Луценко, во время Евромайдана был заместителем коменданта протестного лагеря в Киеве
Игорь, точкой отсчета чего в истории современной Украины, по Вашему мнению, является Майдан?
Для меня ночь 30 ноября, когда разогнали людей, это точка отсчета очередной волны борьбы за независимость. С этого, по сути, практически началась мировая война. То, что сейчас развивается, можно где-то с преувеличением называть сценарием мировой войны. 30 ноября она развернулась.
Прошло три года со времен кровавых событий в центре Киева. Как оцениваете эти годы? Чего Украине удалось достигнуть, а где изменения провалились?
Нужно смотреть на это все с исторического масштаба, десятками лет, возможно, сотнями, то есть смотреть, как Украина за счет этого развивается. Мы сбросили Януковича, но были вынуждены выйти на следующий уровень и воевать непосредственно с Путиным. И то, что мы в основном сохранили себя и сохраняем сейчас - это достижение.
Второе постреволюционное достижение - это то, что мы разрушили монолит «ментовской» системы, которая могла «придушить» внутреннее сопротивление, была на это заточена. И пока в основном ее возродить не удалось. Грубо говоря, Аброськину не удалось разогнать блокаду, в Киеве не удалось серьезно натравить полицию на народ или народ на полицию, потому что полицейские сразу отходили назад, у них инстинкты уже по-другому работают.
Эта репрессивная система отсутствует где-то на 50%, поэтому ныне власть ощущает себя полузащищенной. Это позитив, ведь когда они чувствуют, что сейчас припечет, идут назад, боятся перегнуть палку, потому что некому их защищать.
Параллельно мы очень много потеряли. Псевдореформирование после Майдана в основном разваливало государство, ведь происходило карикатурно. Каким образом происходили изменения? Брались новеллы времен Януковича, и те же законы, которые подавались им, принимались под реформаторским соусом. Это выглядит маразматично.
Еще один, связанный с этим проигрыш заключается в том, что внешнее управление со стороны Запада достигло невиданных пределов, никогда оно не было таким масштабным и некомпетентным. Сейчас, я надеюсь, возможно, в Америке что-то поменяется, но это были просто аферисты, которые сидели на Украине, отмывали миллионные средства, лоббировали собственные интересы. Это администрация Обамы. Не факт, что другие будут адекватны, но, по крайней мере, какой-то шанс есть.
Это выглядит чуть-чуть пессимистически, но по сравнению с тем, какой сценарий для нас готовился - или кровавый разгон, всех в концлагеря во время Майдана, или Путин дошел до Киева... То, что мы раньше, в 2013 году, начали борьбу с Россией, хотя она готовилась к этой борьбе на 2015-й, дало нам определенную фору.
Активист «Автомайдана» Алексей Гриценко
Алексей, как можете охарактеризовать период, который начался в нашей стране после Революции достоинства? Ведь спустя три года мы продолжаем слышать о коррупции, круговой поруке и подобном.
Мы очень хорошо объединяемся против. Мы объединились против режима Януковича, репрессий и так далее, и на этом фоне нам удалось эффективно сработать - Янукович ушел, многие бежали, режим в том понимании, в котором мы его видели, пал.
А дальше началась проблема в том, что, как всегда, романтики делают революции, а негодяи этим пользуются. Романтики в первую очередь отправились защищать границы, помогать волонтерством, а негодяи и прагматики вошли во власть и дальше начали рулить. Небольшое количество порядочных ребят смогли попасть во власть, но их, как они сами уже убедились, использовали.
На отдельных участках удалось достичь результата не благодаря президенту или команде «Народного фронта», или премьеру, а, скорее, вопреки. Есть отдельные союзники в политических силах, с которыми удается продавливать определенные вещи часто, когда они не затрагивают напрямую конкретно их коммерческих интересов. Они себя дальше видят больше в политической перспективе, поэтому готовы делать хорошие шаги.
Вы являетесь не только активистом «Автомайдана», но и возглавляете Совет гражданского контроля при созданном после революции Антикоррупционном бюро. Что самое тяжелое, по Вашим ощущениям, в борьбе с системой?
Это комплексный процесс. Естественно, какое бы законодательство не приняли, без воли первых людей ничего не будет делаться. Соответственно, люди тоже важны.
Если бы во главе страны стоял в моем понимании государственный деятель, а не полубизнесмен, потому что, анализируя путь Порошенко, он же бизнес не создавал. Он создавал «Партию регионов», был на государственных должностях, депутатом, министром и так далее. Сейчас во главе государства - человек, который не являлся тем, кто создал, созидателем и менеджером, которым он, по сути, тоже не был.
Но даже поставь Порошенко сильных государственных управленцев на ключевые места, пролоббируй, чтобы там были люди, во-первых, порядочные, во-вторых, понимающие в своих направлениях... Мы же видим партийно-квотные назначения. У нас министр внутренних дел - бизнесмен, и все говорят, что он незаменимый, «уберите Авакова, и все разрушится». Такая же мантра была о Яценюке. Что-то случилось? Ничего не случилось, никаких проблем нет.
Исходя из того, о чем Вы говорите, какие вызовы сейчас стоят перед Украиной?
Вызовов очень много. Война - очень неоднозначный ответ, несмотря на то, что я сам отслужил. В том виде, в котором она сейчас происходит, это следствие внутренних проблем. То есть если бы у нас не было коррупции, на должностях принимались адекватные и профессиональные решения, не было бы той ситуации, которая сейчас есть. Поэтому ключевые вызовы - это в первую очередь очистка от негодяев во власти и преодоление системной коррупции в государстве.
Для этого есть методы профилактики. Для нас это слаженная и эффективная работа антикоррупционных органов, создание антикоррупционного суда и направление в эффективную работу антикоррупционной прокуратуры, потому что есть нюансы, о них уже не говорит только ленивый.
Но мы и партнерские общественные организации для себя понимаем, что не можем заменить государственные структуры. Соответственно, сузились до правоохранительных структур и судов, которые должны бороться с коррупцией, взяли это направление как приоритетное. Дальше - медицина, здравоохранение и так далее.
Второе направление - это то, что нам очень сильно болит, где, я бы сказал, (существует, - FaceNews) вертикально интегрированная коррупция. Речь об экологии. Здесь мы столкнулись именно с системными проявлениями коррупции, начиная от недр. Большинство олигархов у нас поднялись на недрах - газ, янтарь, гранит, песок, так далее. МВД и прокуратура, которые кормятся на незаконной добыче песка, газа, контрабанде янтаря. Леса - это сумасшедший пласт.
Сотник Майдана и народный депутат Владимир Парасюк
Владимир, Вы пишете: «Я знаю, что пройдет еще какой-то период времени и наша страна изменится, и мы все вернемся домой с Майдана». Получается, Майдан не закончился?
Ясно, что нет. Мы отстаиваем определенные принципы. Что говорили на Майдане? Смена системы власти, правильный подход к ее выбору. Также вследствие нашего противостояния появилось такое явление, как война с Россией. То есть завершение всех этих декларированных на Майдане вещей и будет возвращением с Майдана.
Я не хочу сказать, что что-то не выполнилось, но это в процессе, поэтому нужно еще прикладывать усилия. Когда мы это реализуем, можно сказать, что Майдан в этом виде, в этот период времени реализовался, достиг всех возможных вершин.
Как в таком случае оцениваете три последних года?
Если брать исключительно произвольное понятие власти, то, конечно, почти ничего не изменилось. Есть определенные проявления переформатирования - НАБУ, Антикоррупционная прокуратура, электронное декларирование. В целом же все вяло происходит.
Но если брать украинское общество, государство, то мы очень изменились. Три года мы живем в условиях чрезвычайного контроля со стороны общества в аспекте выполнения политических обещаний, политической жизни и так далее. То есть люди интересуются политикой. Конечно, иногда это переходит к маразматичным шагам и видениям. Поэтому все происходит, как должно происходить.
Те, кто верили, что после Майдана будет много честной и прозрачной власти, были очень наивны. Майдан создал социальный лифт, который привел в Верховную Раду несколько десятков белых ворон. И они теперь начинают акцентировать на одном и том же, то есть говорить, что происходит в государстве, что такое власть, как она относится к людям. Нам дали такое испытание, чтобы мы развивались, не получили все просто так.
