Одесса и УПА: Как Шухевич лечился в "Лермонтовском" санатории (ФОТО)
Главнокомандующий УПА Роман Шухевич славился своим авантюрным и даже безрассудным характером, но его изобретательность и "фартовость" позволяла в самых сложных ситуациях оставаться невредимым.
Будучи самым разыскиваемым лицом в послевоенном СССР (в 1948 году он был объявлен в общесоюзный розыск, его приметы и фотография были размещены в "ориентировки МГБ СССР"), Шухевич позволял себе посреди дня появляться во Львове в мундире офицера НКВД или в одежде сельского дядьки.
А не рискованными и отчаянными ли были поездки главнокомандующего УПА на побережье Черного моря для лечения и отдыха.
В молодости Роман Шухевич был известен как спортсмен и вполне здоровый человек. Однако годы подпольной жизни, с его постоянными физическими, а самое главное, нервными перегрузками, серьезно подорвали здоровье лидера повстанцев.
Из воспоминаний очевидцев из окружения Шухевича, проблемы со здоровьем начались в Чупринки в 1947 году (в возрасте 40 лет). Пребывание в сырых, душных лесных укрытиях обострило ревматизм, сердечные и легочные болезни.
Охранник Шухевича Михаил Заяц (Зенко) в своих воспоминаниях, записанных в 1951 году, утверждал:
"С начала 1947 года болезни начали подтачивать здоровье Командира. Болели ноги. Дошло до того, что без врача не обошлось. Решено было пойти к врачу в город Ходоров. У меня не укладывалось в голове, чтобы Командир шел прямо большевикам в руки. Но все было как следует.
Однажды утром собрался Командир одел ватную старую одежду, стариковскую шапку, сунул пистолет в брюки, гранату в карман, намазал руки жиром, а затем натер пеплом и в одну руку взял корзину, во вторую палку, быстро попрощался с нами и отправился в путь".
Однако удачное возвращение из Ходорова не принесло хороших новостей. Врач диагностировал у Шухевича сложную форму ревматоидного артрита (у Чупринки отекло вокруг колена). Свое лечение Командир пытался продолжить во Львове.
В июня 1947 года он под видом "бухгалтера с молочной фермы" посетил львовского врача Матвея Лотовича, который выяснил, что пациент страдает желудочными расстройствами, ревматизмом суставов и ослаблением сердечной мышцы.
Главному командиру был прописан соответствующий лечебный режим. Поэтому, приспосабливая врачебные рекомендации к условиям подпольной жизни, Шухевич распрощался с подземными убежищами. Теплое время года пытался проводить в лесных лагерях УПА, а зимой скрывался на конспиративных квартирах.
Однако такое специфическое «лечение» приносило мало пользы. Шухевича начал мучить повышенное давление и частые головные боли. Врачи рекомендовали лечение в спокойных условиях, прописывали Чупринке отдых.
Стационарно лечиться в Львове или в любом другом западном городе было невозможно в связи с усиленными мерами безопасности со стороны МВД и МГБ. Тогда было принято отчаянное решение - уехать на лечение на восток - туда, где советские спецслужбы менее всего могли надеяться встретить руководителя националистического движения сопротивления.
Местом лечения избрали Одессу, которая славилась своими высококвалифицированными врачами и красивыми приморскими курортами. Сначала в Южную Пальмиру отправилась связная и доверенное лицо Шухевича Галина Дидык (Анна). Путевку на курорт Анне раздобыл связной с подпольем председатель артели "Красный луч" Иван Парубчак, который оформил соответствующие документы через Львовский обллеспрофсоюз.
Анна выехала в Одессу с фальшивым паспортом на имя Ксенжик Софии Петровны. В санатории "Имени Карла Маркса" Галина Дидык провела месяц в июне-июле 1947 года.
Вспоминая свою поездку, она рассказывала:
"Поехала я в Одессу посмотреть, можно ли там ему подлечиться. Немного было страшно, потому что к тому времени мы сидели в лесу, а тут приходилось выйти из него, переодеться, ехать на поезде. Получила какую-то путевку и поехала в Одессу на курорт...
Попала я на курорт "Куяльник", поскольку была тяжело больна сердцем. Меня приняли. Лечили там грязями. В то же время увидела, что в Восточной Украине люди как люди, что это не те типы, к которым мы привыкли здесь, - энкаведисты. А главное то, что когда они узнали, что я из Галичины, стали ко мне действительно очень хорошо относиться".
Зиму 1947-1948 годов Шухевич продолжал лечиться "подручными" методами, привлекая врачей-подпольщиков. В частности, известно, что его лечил врач-хирург Олесницкий, который, очевидно, больше настаивал на том, чтобы вывезти Главного командира на оздоровление в какое-то спокойное место, где не будет существовать ежеминутной опасности.
Весной 1948 года сердечные болезни Шухевича обострились. Ослабление сердечной мышцы и повышенное давление не давали руководителю подполья полноценно работать. Следовательно, в мае 1948 года Галине Дидык удалось организовать две путевки в санаторий "Лермонтовский" в Одессе.
Санаторные путевки были оформлены по фиктивным документам двух учителей - Хомяк Анны Степановны и Полевого Ярослава Васильевича. Путешествовали на самолете по маршруту "Станислав - Одесса".
Прибыв на место назначения, Шухевич и Дидык прошли обследование в поликлинике курорта, а затем, согласно выводам комиссии, приобрели за наличные курс оздоровительных процедур (по 10 000 рублей на каждого), и, в течение полутора месяцев (июнь-июль), лечились у кардиолога Неллингера, профессора Сигала и дантиста Балабана, консультировались у врачей Казацкера и Шмальца.
Уже после гибели Романа Шухевича следствие установило, что во время лечения Шухевич и Дидык часто появлялись в центре Одессы, посещали музеи, оперный театр, различные лечебные учреждения, фотографировались в городских фотоателье.
Еще впечатляющий факт рассказала Галина Дидык в своих воспоминаниях:
"В то время не было в санаториях аппаратов, чтобы делать кардиограмму. Был он только в какой-то воинской части. Я пошла туда попроситься, но мне сказали, что они так никому не делают. Но когда услышали, что мы галичане, что я приехала с больным человеком со Львова, очень благосклонно отнеслись и сделали кардиограмму".
Так, врага советской власти обследовали в советском военном госпитале. Забегая наперед, отметим, что уже в 1950 году органы МГБ совершили хорошую "головомойку" одесской милиции за потерю бдительности.
Отмечая вопиющую халатность одесских органов внутренних дел, следователи МГБ констатировали, что "местными органами милиции они (Шухевич и Дидык) были временно прописаны на проживание по предоставленным фиктивным документам. Причем на паспорте Шухевича была фотография, тождественная с той, что содержалась в сборнике МГБ СССР №1".
В то же время поездка в Одессу была для Романа Шухевича психологически достаточно тяжелым событием. Как вспоминала Галина Дидык: "Это было довольно сложно, потому что среди людей он уже давно не был, привык другими командовать, а здесь пришлось мне им командовать, я ему сказала, что он едет как кладь, но за все я отвечаю".
Каждый выход в город, каждый поход к врачу были чрезвычайно рискованными. Когда Шухевич был на процедурах, Анна ожидала его в коридоре с пистолетом в кармане, а сам Чупринка во время посещения врачей не расставался с ампулой яда.
Возвращаясь из Одессы, подпольщики пытались изменить маршрут. Сначала на самолете отправились в Черновцы, а оттуда - на поезде в Кишинев, а уже из Молдавии также на поезде - в Галичину.
Лечение улучшило состояние его здоровья и в течение конца лета и осени 1948 года он чувствовал себя вполне хорошо. Чупринка неоднократно подчеркивал, что благодарен Дидык жизнью.
Однако зимой 1948-1949 годов болезнь вновь напомнила о себе. Заяц писал в воспоминаниях:
"Ощущалась немощь у Командира. Останавливалось сердце, кружилась голова - тогда у всех было грустное настроение".
Ухудшение состояния здоровья заставило Шухевича в январе 1949 года обратиться к услугам львовских врачей. В частности, он дважды посещал известного львовского терапевта Абрама Блея, кардиолога Мартынова, рентгенолога Криштальского, а также дантиста Львовского мединститута Коваля. Большой проблемой стало обеспечение лекарствами.
Зная о проблемах со здоровьем Шухевича, советские спецслужбы завербовали во львовских аптеках свыше 40 агентов-информаторов. Поэтому медикаменты для лечения Главкома УПА доставали нелегально при помощи подпольщицы Любови Микитюк, которая работала лаборантом львовского мединститута.
Из надписей на упаковках - Metrozol (стимулятор дыхательной и судинорухомои деятельности), Digalen (препарат для лечения острой сердечной недостаточности), Prontosil (один из первых антибиотиков).
Одесский курс лечения Роману Шухевичу пришлось повторить. В июня 1949 года он вместе с Галиной Дидык, по тем же фиктивными паспортами на фамилии Хомяк и Полевой, выезжает в Одессу.
Сначала пара поселилась на квартире напротив санатория "Аркадия", но впоследствии, по рекомендации врача Шубладзе, переехала в пригород Одессы - село Крыжановку (Дидык называет в воспоминаниях это село Карачановкой), где поселилась в доме бригадира местного колхоза Матвея Жуматина. Лечились у тех же врачей, что и в первый раз. Повторное лечение, как и предыдущее, обошлось в 20 тыс. рублей на двоих.
Во время второго визита в Одессу с Шухевичем произошло досадное происшествие - купаясь в море, он потерял медальончик с изображением Богородицы, который ему в детстве подарила мать. Как вспоминала Дидык, после безуспешных поисков, руководитель подполья пророчески заявил: "Я потерял, уже не найду. Это значит, что я скоро умру".
Обратное путешествие в Галичину Шухевич и Дидык осуществили через Киев. Охранник Главнокомандующего УПА Зенко отметил, что Шухевич вернулся с курорта "черный, здорово загорелый".
Интересно, что во время отдыха в Одессе Шухевич был официально разведен со своей женой.
Была ли Дидык его любовницей, пока не известно. По крайней мере чекисты об этом ничего не знали и, соответственно, в архивных документах МГБ о романтических отношениях главнокомандующего и его помощницы ничего не сказано. Так же, как и в воспоминаниях самой Дидык и близких к Шухевичу людей.
Однако летнее лечение облегчило состояние Чупрынки лишь на несколько месяцев. Поздней осенью 1949 болезни Командира опять обострились и он вынужден был обращаться за помощью к львовскому врачу Чернецкому.
Зимой 1949-1950 годов силы постепенно оставляли Шухевича. Даже короткие - на 10-15 км - марши давались ему уже чрезвычайно сложно. Несмотря на лечебные процедуры, уколы, диеты, ситуация кардинально не менялась. Шухевич пытался не «сбавлять обороты" в работе. Наоборот, посещение Восточной Украины побудило его к началу работы над закреплением подполья на Востоке.
Связные командира объездили почти все областные центры, перестраивали сеть ОУНовских связей, создавали конспиративные квартиры.
В начале 1950 года Роман работал над планами переноса подпольных баз, строительства новых хранилищ, разрабатывал инструкции по работе с молодежью, городскими жителями Восточной Украины.
В конце февраля 1950 года, по показаниям Михаила Зайца, Шухевич чувствовал себя очень плохо:
"Последние дни были еще более плачевны. Высокое давление, боли, частые боли сердца... Это происходило периодически. Чувствовалось, что Командир собирается от нас в мир иной. "Мне бы конечно хотелось бы сделать снимок в военной форме, в "бандеровке" и с трезубцем - говорил в Командир.
В первые дни марта немного улучшилось здоровье, а, может, это только нам казалось. Однако в постели не хотел лежать. Ходил по комнате грустный. На силу отвечал Гане что-то остроумное.
"Буду умирать, Нуся» - не раз говорит".
В таком состоянии застала руководителя националистического подполья в Украине спецоперация МГБ 5 марта 1950 года. Операция, которая стала последней в его повстанческой борьбе...
