Освободитель Полтавы Григорий Кулик - один из «главных обиженных» советской властью
Так считают российский историк Алексей Кузнецов и журналист Сергей Бунтман. Отрывки из их радиобеседы - вашему вниманию.
В радиопередаче «Не так» первый заместитель главного редактора радиостанции «Эхо Москвы» Сергей Бунтман и историк Алексей Кузнецов обсуждали суд над генералами Куликом, Гордовым и Рыбальченко по обвинению в заговоре против советской власти в 50-х годах прошлого века.
А.Кузнецов:
- Одним из главных обиженных и по масштабу, скажем так, обид, не могу от этого слова никуда идти, и по складу своего характера будет еще один фигурант этого дела - это бывший маршал Кулик. Григорий Кулик - один из легендарных конармейцев, командующий артиллерией 1-й конной в 20-м году. До этого он был... Он практически всю гражданскую... Он и унтер-офицеров артиллерийских. Он всю Гражданскую плотно прикреплен к Ворошилову. Он у него будет, когда Ворошилов будет командовать армией, он у него будет начальником артиллерии. Затем, когда Ворошилов перейдет к Буденному, Кулик перейдет вместе с Ворошиловым. Это человек награжденный. Он во 2-й... вот в этом маленьком довесочке маршалом Советского Союза, когда к первым пяти добавят... из которых останется двое. Да? Добавят еще 3-х. Вот Шапошников, Тимошенко и Кулик. Это человек заслуженный, и, в общем, нельзя сказать, что совсем не за что. Все-таки Григорий Иванович Кулик провоевал 6 войн, не считая освободительного похода. Да? Он воевал в 1-ю мировую. Он воевал в Гражданскую. Он был одним из главных советских военных советников в Испании на Мадридском фронте. Он повоевал в Финскую войну. Вот Великая Отечественная... Ну, вот в Великой Отечественной он на редкость воюет неудачно. Спор о том, в какой степени эта неудача является следствием его невысоких дарований, а в какой степени Кулика бросают в безнадежные, что называется, ситуации - это спор очень сложный. И тут я не хочу высказывать... У меня нет своей точки зрения. Дело в том, что действительно Кулик оказывается, видимо, ну, в гибельных совершенно ситуациях. Значит, сначала его назначают... Сначала он в первые же часы войны летит на Западный фронт и оказывается в одном из первых котлов. Он на Западном фронте вылетает туда в 3-ю и 10-ю армию, попадает в окружение, пешком из этого окружения выходит, пройдя несколько сот километров по немецким уже тылам. Потом он попадает под Ленинград командующим отдельной армией. Там неудача на неудаче. Жуков в своих мемуарах очень жестко будет о нем высказываться. Но оставим это на совести Жукова. В любом случае Кулика снимают».
Потом Кулик попал в Керчь, откуда его отозвали и бросили под Ростов, и Ростов буквально через три дня был сдан.
А.Кузнецов:
- Будет приказ. Будет суд. Судет приказ. Вот, кстати говоря, сегодня на сайте «Дилетанта» Татьяна Пелипейко в... У нее там серия отчетов по выставке исторических документов в Новом Манеже. И вот как раз она в связи с передачей опубликовала фотографии вот того, что я сейчас буду частично зачитывать. Из приказа Народного комиссара обороны от 2 марта 42-го года: «Кулик Г. И., бывший Маршал, Герой Советского Союза и заместитель наркома обороны, будучи в ноябре 41-го года уполномоченным Ставки Верховного Главнокомандования по Керченскому направлению, вместо честного и безусловного выполнения приказа Ставки «удержать Керчь во что бы то ни стало и не дать противнику занять этот район», самовольно, в нарушение приказа Ставки и своего воинского долга, без предупреждения отдал преступное распоряжение об эвакуации из Керчи в течение двух суток всех войск и оставлении Керченского района противнику, в результате чего и была сдана Керчь.
Кулик, по прибытии в город Керчь, не только не принял на месте решительных мер против панических настроений командования крымских войск, но своим пораженческим поведением в Керчи только усилил панику.
Кроме того установлено, Кулик во время пребывания на фронте систематически пьянствовал, вел развратный образ жизни и злоупотреблял званием Маршала Советского Союза, занимался самоснабжением и расхищением государственной собственности, растрачивая сотни тысяч рублей на пьянки из средств государства и внося разложение в ряды нашего начсостава». Ну, и так далее. Ну, и в результате, значит, специальное присутствие Верховного суда установило виновность. Кулик ее признал на суде. И, значит, он был лишен звания маршала Советского Союза. Через несколько дней Сталин смилостивится к своему старинному еще по Царицину знакомцу и даст ему генерал-майора. Он будет лишен государственных наград всех. Потом ему частично... часть из них в 44-м году вернут. Вот. И потом до конца войны он практически... он будет находиться либо в распоряжении командования, либо он будет направляться на формирование частей, либо, если на фронте он будет, то на второстепенных различных этих самых ролях. Ну, до генерал-лейтенанта его, тем не менее, повысят. Вот Гордов, Кулик и вот уж действительно попавший как кур во щи Рыбальченко, они после войны все сойдутся в одном месте, потому что Гордов будет назначен командующим второстепенным, если не сказать, третьестепенным военным округом - Приволжским внутренним. Да? Никакой перспективы. Кулик будет назначен к нему заместителем, Рыбальченко - начальником штаба. И всех 3-х к моменты описываемых событий, к январю 47-го, когда их арестуют, их уже сняли, отправив в отставку. И вот они ужасно обижены. Они выпивают и разговаривают, в Москве встретившись, в номере гостиницы у Гордова. Они разговаривают между собой. Гордов разговаривает с женой. Гордов якобы прозрел. Ну, по крайней мере, так он об этом говорит. Он сам говорит: «Вот меня сделали депутатом Верховного Совета. Я поездил по стране. Я увидел... И я ужаснулся». Ну, спрашивается: он - что? - до этого не видел, не будучи депутатом Верховного совета, что такое колхозы, как люди простые живут? Гордов жене... Это запись. Это прослушка их разговора дома. А жена ему говорит: «Воротись, поклонись рыбке...» Жена ему предлагает попроситься у Сталина обратно на службу. Да? Гордов жене: «Ну да, сказать, что хочу служить твоему делу? Для этого ты меня посылаешь? Не могу я, не могу. Значит, я должен себя кончить политически. Я не хочу выглядеть нечестным перед тобой. Значит, я должен где-то там все за ширмой делать, чтобы у тебя был кусок хлеба? Не могу, этого у меня в крови нет. Что сделал этот человек, - это уже о Сталине, - разорил Россию, ведь России больше нет! А я никогда ничего не воровал. Я бесчестным не могу быть. Ты все время говоришь - иди к Сталину. Значит, пойти к нему и сказать: «Виноват, ошибся, я буду честно вам служить, преданно. Кому? Подлости буду честно служить, дикости?! Инквизиция сплошная, люди же просто гибнут!»
С. Бунтман:
Это всегдашняя формулировка.
А. Кузнецов:
Ну, это и Вознесенскому - да, - будут предъявлять. «... и вместе со своими сообщниками Рыбальченко и Куликом в 46-м высказывал угрозы по адресу руководителей ВКП(б) и Советского государства, заявлял о необходимости свержения Советского правительства. На протяжении ряда лет группировал вокруг себя враждебные элементы, в беседах с которыми возводил гнусную клевету на ВКП(б) и Советское правительство и делал злобные выпаду против Главы Советского правительства.
Кулик обвиняется в измене родины. Являясь активным врагом советской власти, группировался с враждебным элементом, - Гордов группировал, а Кулик группировался, - был сторонником реставрации капитализма, высказывал угрозы... изобличается как участник антисоветского военного заговора.
Рыбальченко - в измене родины. Вместе со своими сообщниками возводил злобную клевету... Будучи сторонником реставрации капитализма...» Под копирку написано. Обороты иногда местами меняются. Да? На суде они... Судила их военная коллегия под председательством неизменного Ульриха. Судила за один день. На суде они все заявили о том, что они отказываются от своих показаний, данных на следствии, потому что эти показания были из них выбиты. Ну, и тем не менее признали себя виновными, правда, не в заговоре, не в том, что они враги советской власти, а в том, что они допустили политически незрелые высказывания. Ну, вот процитирую последнее слово Кулика: «Я был озлоблен против Советского правительства и партии, чего не мог пережить, как большевик, и это меня привело на скамью подсудимых. Я допускал антисоветские высказывания, в чем каюсь, но прошу меня понять, что я в душе не враг, что я случайно попал в это болото, которое меня затянуло, и я не мог выбраться из него. Я оказался политически близоруким и не сообщил своевременно о действиях Гордова и Рыбальченко».
С. Бунтман:
Ну, да.
А. Кузнецов:
Красавец. Вот. Ну, и в результате они были 24 сентября... Простите, августа 50-го года приговорены в расстрелу, через несколько часов в ночь на 25-е они были расстреляны. 11 апреля 1956 года Военная коллегия Верховного Суда СССР прекратила уголовное дело в отношении всех троих за отсутствием в их действиях состава преступления. А 28 сентября 57-го года указом Президиума Верховного Совета Григорий Иванович Кулик был восстановлен в воинском звании Маршала Советского Союза, в звании Героя Советского Союза и в правах на государственные награды. Вот такая... Маятник, прямо скажем, качнулся обратно, но, на мой взгляд, среднего положения не занял, опять ушел в крайнее.
С. Бунтман:
Ну, это с одной стороны. А с другой стороны ведь не за это расстреляли Кулика, что и он плохо командовал.
А. Кузнецов:
Да нет, конечно.
С. Бунтман:
И что он, например, как потом было расхожим местом писать, что Кулик абсолютно не понимал и всеми силами препятствовал развитию бронетанковых войск.
А. Кузнецов:
Это неправда. Вообще это тоже одна из крайностей...
С. Бунтман:
Это такое же... такая... Общее место.
А. Кузнецов:
Это да. И безусловно я много раз встречал это. Это одна из крайностей. Я... Ну, так условно назовем, перестроечных времен.
С. Бунтман:
Нет. Это раньше еще было.
А. Кузнецов:
Да? Ну, наверное.
С. Бунтман:
А. Кузнецов
Но просто я помню хорошо вот это вот... уже 2-ю половину 80-х...
С. Бунтман
повторяли.
А. Кузнецов:
когда говорили, противопоставляли тухочевцев и первоконников.
С. Бунтман:
Да, да.
А. Кузнецов:
Там все сложнее было на самом деле.
С. Бунтман:
Это еще делали в первых книжках 50-60-х годов.
А. Кузнецов:
Ну, наверное. Да. Просто не застал. Вот. А говорили: «Вот Тухачевский был за танки, а Кулик был за лошадей...
С. Бунтман:
Да, да.
А. Кузнецов:
«... поэтому Тухачевский хороший». Будь то как Тухачевский. Да? А Кулик плохой. Не будь как Кулик. На самом деле, когда Кулик ратовал за артиллерию на конной тяге, он прямо при этом же говорил: «У нас такие дороги, что на механической тяге...» Но, видимо, это еще одно косвенное соображение в эту пользу - воевать собирались не очень-то по нашим дорогам, а в основном механическую тягу для других, так сказать, дорог готовили. Когда Тухачевский требовал 100 тысяч танков, это, в общем, тоже другой перегиб. Нет, понимаете, Кулик вовсе не такой пенек, каким его там часто изображают. И он действительно человек, видимо, в основном оставшийся как... как многие, не он же один такой, - да? - оставшийся во времена Гражданской войны с ее совершенно другой ситуацией, не только с техникой, но вообще с характером этой войны. Да? И с этой точки зрения он не своем месте на войне оказался. Но его ли это вина?
