Началась игра до последнего украинца
Три года «вторым минским». С Украиной договориться невозможно. Закон о реинтеграции полностью перечеркивает минские соглашения. Переговоры стоит продолжать ради сохранения человеческих жизней. Реальный вариант - замораживание конфликта. Республикам надо дать возможность развиваться.
О том, как киевский режим собирается сохранять свою власть над страной, какие законы еще будут приняты для борьбы с инакомыслием и какие структуры созданы для подавления протестов, обозревателю "ПолитНавигатора" Валентину Филиппову рассказал представитель ЛНР в контактной группе Родион Мирошник.
Валентин Филиппов: Пользуясь, случаем, поздравляю с прошедшим днем рождения, здравствуй Родион, поздравляю.
Родион Мирошник: Спасибо, Валентин, очень приятно.
Валентин Филиппов: Родион, послушайте, у меня вопрос как у оккупанта к оккупанту. Согласно этому закону о реинтеграции, мы можем через какой-то суд требовать присвоения себе ранга муниципального или государственного служащего Российской Федерации, чтобы в дальнейшем получать пенсию государственного служащего РФ? Или же в России не признают суд европейский, который с удовольствием подтвердит нашу принадлежность?
Родион Мирошник: В данном случае, если говорить более серьезно, то Европа отреагировала однозначно. То есть, как в свое время выразился господин Лавров, они не могут признать то, что их, скажем так, выкормыш пошел совершенно по другой стезе и он болван, человек необразованный, глупый и ведущий совершенно несообразный образ жизни. И поэтому Европа отреагировала просто. Она сказала: «Ну это же внутреннее дело Украины. Ну подумаешь, внутри Украины они обозвали Россию государством-агрессором, де-факто существующие власти ДНР и ЛНР - оккупационной администрацией РФ. Это вот внутреннее дело Украины".
Валентин Филиппов: То есть ставки госслужащего нам будут платить в Киеве
Родион Мирошник: Только от Киева, да. Сказать о том, что мы требуем ввести в штатное расписание «оккупант», «агрессор», «оккупационная администрация» и далее со штатным расписанием...
Валентин Филиппов: 4-й категории, старший специалист по оккупации территории...
Родион Мирошник: Да, да. Можно развивать. Можно уже до маразма дойти. Хотя на мой взгляд в каких-то вопросах он на Украине уже процветает сегодня.
Валентин Филиппов: В какой-то мере.
Родион Мирошник: Я все-таки коснусь немного самого закона о реинтеграции. Я по образованию не юрист, но последние несколько лет занимаюсь международным правом, переговорами и поэтому могу однозначно сказать, что закон о реинтеграции, у него длинное достаточно название, достаточно бездарный. Этот закон сделан очень халатно и он абсолютно юридически неграмотный и убогий. У него есть только одна задача: это политический закон. Закон, который не уважает конституцию Украины, закон, который не уважает конвенции и хартии, закон, который растоптал целый список законов Украины. Но при этом Верховной Раде, как собственно и президенту Порошенко, это абсолютно все равно. Им в общем-то плевать на всю систему права, которая существует в том государстве, которое они еще недоразвалили.
Я могу сказать, что только в контексте минских соглашений, когда господин Порошенко появляется в Европе и заявляет о том, что закон о реинтеграции не противоречит комплексу мер, это, наверное, больше чем цинизм, я не могу придумать соответствующий синоним для этого, потому что закон о реинтеграции, в принципе, меняет сторону конфликта. В комплексе мер четко обозначено: есть Украина и есть отдельные районы. Нам не нравится это название, но сам факт - есть отдельные районы Донецкой и Луганской областей, что записано в комплексе мер, законе об особом статусе и так далее. А вот сегодня Украина предлагает, что сторона конфликта - это Российская Федерация, а на этих территориях находятся оккупационные администрации. Что само по себе уже ломает всю систему переговоров, всю вот эту Библию, под названием «комплекс мер», которая является Библией для минских переговоров.
Далее. Есть шестой пункт, который требует принятия закона об амнистии. Закон о реинтеграции напрямую запрещает амнистию и подводит под амнистию всех, кто участвовал в конфликте на Юго-Востоке со стороны Украины. Он же определяет не только тех, кто был задействован в этом конфликте и должен получить иммунитет с одной и с другой стороны, как это предполагает комплекс мер. Здесь же предусматривается наказание только для одной стороны, то бишь для Луганской и Донецкой народной республик.
Валентин Филиппов: Ну у нас же с майданом та же ситуация. После майдана объявили амнистию участникам.
Родион Мирошник: Четыре амнистии. Начиная с декабря по сентябрь.
Валентин Филиппов: Но при этом эта амнистия не распространяется на работников МВД, на тот же Беркут.
Родион Мирошник: Она распространялась только на парасюков, на всевозможных деятелей, которые реально должны сидеть и мотать, извините, абсолютно понятные сроки за хулиганство, за целый ряд иных статей. Но они были декриминализированы, они чудесно пришли в Верховную Раду и продолжают заниматься тем же самым, чем занимались на майдане. И собственно Украина и имеет вид, извините, парасюка и порошенко.
Валентин Филиппов: Я тоже не юрист и, наверное, такие вот массовые настроения в данном случае выскажу. Зачем же этот «Минск»? Украина не выполняет свою часть обязательств. Может прекратить всякие переговоры до момента, когда выполнит? Сказать: «Ребята, у вас есть задача. Мы свое выполнили. У вас есть задача, амнистию там провести, особый статус принять, еще что-то, в конце концов, пленных отдать. Вот вы этим занимайтесь - тогда и встретимся. Когда посчитаете что что-то выполнили - сообщите нам». Потому что получается, что вы туда едете, вы там сидите, подтверждаете легитимность тех переговоров, той чуши, которую они там говорят. Не надо с ними разговаривать. А вообще самые сговорчивые они, когда мы двигаемся вперед.
Родион Мирошник: Естественно, Валентин. Я собственно разделяю такое возмущение, народный гнев, с этой точки зрения я полный сторонник того, что вы говорите. Но система международного права и система переговоров международных и конфликтных, она, к сожалению, не настолько прямолинейна. В конфликтных переговорах победой является компромисс, когда две стороны несколько умерили себя в желаниях и договариваются на взаимоприемлемые варианты. Варианты сосуществования, варианты некой третьей цели. И третьей целью являются те сотни или даже тысячи жизней, которые были сохранены. И я считаю, что в подавляющем большинстве это результат минских соглашений и минских переговоров.
Валентин Филиппов: Но минские договоренности были. Люди съехались и договорились. Дальше надо выполнять. О чем еще можно договариваться? Обо всем же договорено. «Надо ехать договариваться». Подождите, а что же делали в сентябре 14-го? Что делали в марте 15-го?
Родион Мирошник: В феврале 15-го
Валентин Филиппов: В феврале 15-го. Вроде обо всем договорились. Четко все расписали по строчечкам. Что после чего, когда, сколько дней от чего до чего должно пройти. Там, вообще, нет простора для маневра или какой-то дополнительной договоренности. Там все расписано. О чем вы можете договариваться? Вы можете только отчитываться о выполнении или невыполнении.
Родион Мирошник: Опять же, Валентин, правда находится где-то между. Потому, что на самом деле... я беру работу политической подгруппы, ее касается 4-й, 9-й, 11-й пункт. Там записано «Принять закон об особом статусе», «принять закон о выборах», принять изменения в Конституции Украины, которые закрепят этот особый статус. И если украинская сторона напишет этот закон и примет, то там этот особый статус будет выглядеть в нахождении за решеткой или в подвалах СБУ.
Валентин Филиппов: Да, но там же сказано, что они должны прийти к вам и сказать «Вот ребята, посмотрите...»
Родион Мирошник: «В консультациях и по согласованию»... Вот собственно минские переговоры в этом и заключаются.
Валентин Филиппов: Они хоть раз принесли вам этот закон на согласование?
Родион Мирошник: В 15-м году были попытки обсуждать таким образом закон о выборах. Такое действительно было до тех пор, пока мы не стали выяснять что сначала: особый статус или выборы. И тогда появилась так называемая формула Штайнмаера, когда пришлось обращаться к четырем руководителям государств в нормандском формате потому что сговорчивость - это не сильная черта украинской стороны.
Валентин Филиппов: В России Явлинский выразил желание заниматься минскими переговорами. Вы мне скажите, вам легче будет разговаривать с Явлинским, чем с Кучмой?
Родион Мирошник: Валентин, это у вас уже третья трактовка. Насколько я помню, Явлинский все-таки гражданин Российской Федерации.
Валентин Филиппов: Ну, я его могу представить только на украинской стороне. Тем более он из Львова родом.
Родион Мирошник: Нет, наверное ментально это ему близко, но я не думаю, что таким образом это можно рассматривать. На мой взгляд, господин Явлинский понимая, что проиграет президентские выборы, на которые он с какой-то радости снова решил сходить, схватился хоть за какую-то тему, которую можно было бы, извините, пожевать в ходе предвыборной кампании. Вдруг он вспомнил в феврале что когда-то в ноябре у него была встреча с президентом Путиным и где-то вскользь об этом шла речь. Шла об этом речь, не шла об этом речь - это на самом деле неведомо. Но господин Явлинский решил напомнить просто в очередной раз о себе. Теперь вам смешно, мне смешно, я думаю целый ряд людей посмеялись и вспомнили его фамилию.
Валентин Филиппов: Я с вами не согласен насчет Явлинского. Это очень стабильный политик, его 3 процента никуда не деваются.
Родион Мирошник: Знаете, они наверное были под угрозой и поэтому он решил сунуться и в эти вопросы.
Валентин Филиппов: Собчак объявила, что она поедет агитировать в Крым исключительно с разрешения киевских властей. С одной стороны, вот мы все смеемся, да, а вот представьте что если по дурости украинские власти дадут ей это разрешение - это будет признание Крыма российским.
Родион Мирошник: И тут мы традиционно становимся перед выбором: «Вы либо трусики наденьте, либо крестик снимите»
Валентин Филиппов: Не-не, Собчак в трусиках может вообще ничего не набрать.
Родион Мирошник: Не про нее как бы, но фигурально так.
Валентин Филиппов: Украины касаясь. Все ждем, что она рухнет, а другие говорят, что может существовать вечно. Но меня испугали эти «народные жены» - в буквальном переводе. И у меня уже такое ощущение что под прикрытием... как в Германии, чего евреев было хорошо бить? У них же можно было что-то отобрать, магазинчик какой-то разграбить, еще что-то, с этого же начинается антисемитизм. Не кажется ли вам, что политическую целесообразность и патриотизм уже напрямую используют просто для грабежа открытого.
Родион Мирошник: С одной стороны, да, потому что эти национальные дружины надо каким-то образом кормить. Не только же из кармана очередного олигарха или министра внутренних дел или подшефных олигархов. Но иногда их нужно выпустить в поле покормиться и это «покормиться» и будет выглядеть, что они, то лавку разграбили, то в рэкете поучаствовали. Но на мой взгляд проблема гораздо глубже и гораздо серьезнее. Потому что сегодня, появлением этих национальных дружин, власть в лице Авакова стремится не допустить любое демократическое волеизъявление. Мы можем относиться к майдану, как угодно, но внешние хотя бы элементы участия в нем гражданского общества, гражданских людей, которые вышли высказать свое мнение, там были.
На мой взгляд это охлократия, но даже эту охлократию на Украине сегодня успешно искореняют. Потому что под контролем вот этих деятелей, они в разных странах имели разные названия... хунвэйбины, штурмовики и так далее и тому подобное. То есть это озверелый молодняк, который по команде соответствующих вождей выходит на улицы и бьет всех, кого попало, ему все равно, кого лупить, кто это будет - трехлетний ребенок, или восьмидесятилетний старик, или беременная женщина, ему все равно. То есть это люди, у которых крайне занижен порог любой социальной ответственности, перед ними ставят задачу, и они ее выполняют.
Особенно если эти люди накачаны националистической или нацистской идеологией, которая проповедует расчеловечивание. Вот это, наверное, одна из самых страшных вещей, когда в Киеве говорят... на Донбассе сегодня погибло 10 человек... «ну и че? Это же сепары». Это не «сепары», это люди, это мужчины и женщины, это люди, которые потеряли свою жизнь неведомо по какой причине. Потому что кому-то в Киеве захотелось поправить... придя к власти госпереворотом. Их не устраивало прийти нормально, по выборам и убрав президента с помощью импичмента. Нет, это их не устроило.
Валентин Филиппов: «Надо было дискутировать, а не Путина звать», как они сейчас говорят.
Родион Мирошник: Ну, конечно. С кем дискутировать? Каким образом? Тогда, когда господин Турчинов 14 апреля отправил сюда войска на Донбасс? Когда нужно было дискутировать? Или когда финансируемые американцами снайперы молотили по улице Грушевского и лупили всех подряд?
Валентин Филиппов: У меня прямолинейно. Если Украину не пришибут, надо бы по большому счету... Что же с ней будет дальше?
Родион Мирошник: Когда ты открываешь сайт Верховной Рады и находишь там проект закона о коллаборационизме, в котором чудеснейшим образом описаны не только мы, которые, как давно постановили, враги для Украины, но любой, возмутившийся на территории Украины действиями президента, действиями парламента, написавший не туда СМС, поставивший, не дай Бог, какой-то комментарий под каким-то постом в Фэйсбуке или, не дай Бог, в Контакте, то ему уже три года светит сразу.
То есть любое инакомыслие, любые действия, которые могут хотя бы дышать в сторону власти, которая считает себя священной и богом данной - это будет уже караться не условными, не административными, а реальными сроками. Вот ребята уже по 9 лет получили за Ютуб-канал. Так это еще без закона. А как только будет принят закон о коллаборантах, то там уже и мыслить будет не нужно. Вот только подумал - и уже все, за тобой пришли, наручники надели. Это тоталитарная диктатура. Диктатура, президенту которой даже номинально рисуют 3-5 процента рейтинга, а все остальные испытывают лютую ненависть к нему, он по другому держаться у власти не может. Поэтому он и идет на это.
Поэтому для меня это шарж напоминает, когда судят людей, которые сидят уже годами в тюрьмах за «диктаторский закон». Забудьте, Янукович - не диктатор и «диктаторские законы» - это либеральные законы по сравнению с тем, что принесли сегодня на Украину такие «либералы» как Порошенко, Яценюк и иже с ними. То, что сегодня происходит - это откровеннейшая диктатура причем военного характера.
Валентин Филиппов: Эта диктатура военного характера защищает демократию - а те законы были против демократии.
Родион Мирошник: Ну, естественно. То есть если я при власти - то все, я демократ. Давайте объединимся вокруг меня, защитим меня, а все, кто против - давайте их посадим, а лучше расстреляем.
Валентин Филиппов: Демократию нужно защищать. А иногда ее нужно защищать от избирателей
Родион Мирошник: Да, нельзя такую хрупкую вещь отдать в руки какому-то народу.
Валентин Филиппов: Так что, какой-то шанс у республик есть только когда Украина совсем издохнет? Ну потому что не уговорят же ее ни на что, все равно ведь она не способна ничего выполнить.
Родион Мирошник: Нет, Украина прекрасно выполняет все из-под палки. Вот когда находится эта палка, то ли это санкционная, то ли экономическая или еще какая, то принимаются решения очень быстро. Когда нужно было крайне неинтересный парламенту закон об особом статусе было продлить, то почему-то чудеснейшим образом нашлось большинство, чтобы продлить, при том что всех это жутко не устраивало и все так рьяно об этом высказывались. Эта ручная собачка только делает вид, что она готова броситься в неконтролируемую сторону. На самом деле там есть нормальные поводыри, которые ее дергают то в одну, то в другую сторону.
Есть пулы депутатов, расписанные между посольствами, есть кураторы, которые чудесно организовывают все процессы. Есть пул президента, есть пул Авакова, есть пул Яценюка и так далее, которые решив свои финансовые интересы уже выполняют, пусть даже это идет против их воли и желания и политической ориентации. Или даже сексуальной.
Валентин Филиппов: Ну такой звереныш в виде Украины будет все равно у нас под боком находиться в ближайшее время.
Родион Мирошник: Украина сегодня - это футбольное поле. Те же Соединенные Штаты ведут на Украине игру под названием «до последнего украинца». Потому, что украинцы - это расходный материал для Соединенных Штатов. Они ими могут делать все что угодно. Они ими могут топить печку, они их могут кидать в АТО. Они могут ими делать все, что им заблагорассудится. Договорившись с Петром Алексеевичем или с маленькой кучкой людей, которым они якобы пообещали иммунитет, возможность сохранения денег, некоторой комфортной жизни, а также возможность вовремя убежать если это все начнет валиться или кто-то придет с вилами и начнет задавать дурацкие вопросы «С какой радости вы продали Украину, с какой радости вы ее развалили и угробили все, что можно было угробить?».
Поэтому Украина существует. И она существует рядом с Российской Федерацией. Она существует рядом с линией разделения отделяя от Луганска и Донецка. И мы сегодня существуем рядом. И до тех пор, пока есть вот эта власть, которая не нужна Украине, которая по своей сути не украинцы и у которой, наверное, отсутствует инстинкт самосохранения, который бы гарантировал спасение тех людей, то с ними договариваться будет крайне сложно. Пока на ближайшую перспективу или среднесрочную перспективу можно говорить о замораживании. То есть никакого другого варианта пока не видно. Украина будет истошно пытаться проводить провокации.
Если эти провокации достигнут определенного градуса, это может вылиться в реальное противостояние, военное противостояние, серьезное противостояние с кровью, с гибелью людей. И должен сказать, что если мы очень боимся того, чтобы гибли люди на нашей стороне, гибли люди с той стороны, потому что такие же наши люди то американцам это все равно. То есть, это просто расходный материал, как с одной стороны, так и с другой стороны. Поэтому провокации возможны, обострение возможно, но наиболее реальный шанс - это замораживание конфликта. Мы в это время не будем ждать чего-то. Мы продолжаем строить свои государства Донецкую Народную Республику, Луганскую Народную Республику, потому что наши 4 миллиона человек, которые находятся там, они не могут сидеть и ждать пока вдруг Петр Алексеевич соблаговолит о чем-то договариваться.
А договариваться мы будем только на одном основании - это безопасность людей. Первое - это физическая безопасность,
