Ученые выяснили, как появились "черепа пришельцев" у древних инков

Древние инки деформировали черепа своих детей особым образом для того, чтобы закрепить или повысить их текущий социальный статус, а также для укрепления связей между разнородными племенами во времена зарождения их империи, говорится в статье, опубликованной в журнале Current Anthropology.

"Женщины с сильно вытянутыми черепами, похоже, питались более разнообразной пищей и реже умирали от насилия. Таким образом, мы можем говорить о том, что форма черепа играла большую роль в зарождении системы социального неравенства в древнем Перу", - заявил Мэттью Веласко (Matthew Velasco) из Корнеллского университета в Итаке (США).

Многие древние народы мира обладали странными традициями, связывающими физический облик человека, его социальный статус и функцию в обществе. К примеру, в средневековом Китае знать особым образом деформировала ступни своих дочерей, не давая им расти, так как миниатюрные ноги считались признаком благородного происхождения.

В Японии примерно в это же время распространилась традиция красить зубы черной краской и не мешать развитию кариеса. Черные зубы считались символом богатства и супружеской верности, и в дальнейшем эта традиция распространилась на другие народы Азии.

Аналогичным образом, как рассказывает Веласко, ученые давно считали, что инки деформировали черепа своих детей, вытягивая их и превращая их владельцев в "пришельцев" по социальным причинам, однако их конкретные мотивы оставались загадкой, так как письменных описаний этой традиции почти не осталось.

Веласко и его команда раскрыли одну из возможных причин ее появления, изучив несколько тысяч подобных "черепов чужих" и тел древних индейцев, найденных в могильниках в долине Колка, одной из первых провинций империи инков, которая была мирно присоединена к ней в начале 14 века нашей эры.

В то время, если верить хроникам конкистадоров, на территории долины жило два крупных племени индейцев - коллагуа и кабанас, каждое из которых обладало своими собственными культурными традициями, в том числе и "черепостроения". К примеру, в могильниках коллагуа чаще всего встречаются длинные вытянутые черепа, а в усыпальницах кабанас - широкие и "плоские" черепные коробки.

Изучая то, как менялись эти традиции в разные эпохи, Веласко и его коллеги надеялись выяснить, что заставило индейцев изобрести подобную практику и какую роль она играла в их жизни. Дело в том, что некоторые археологи считают, что эта традиция могла быть "завезена" в регион инками, желавшими усилить вражду между кабанас и коллагуа и заставить их присоединиться к империи.

Археологи из США проверили, так ли это, сопоставив то, как менялась форма черепов знати и у того, и у другого племени на протяжении нескольких веков, начиная с 14 века и заканчивая эрой падения империи инков. Как оказалось, эта традиция была продуктом не "диверсии" спецслужб инков, а следствием растущего социального неравенства и расслоения общества, а также попытки кабанас и коллагуа объединиться перед лицом угрозы захвата их долины силами соседней империи.

Это, в частности, проявлялось в том, что количество "инопланетных" черепов постепенно росло - от 39% в начале 14 века и до 74% в тот момент, когда долина Колка стала частью империи инков. Вдобавок, и то, и другое племя выработало общий стандарт деформации черепов, и постепенно все различия в их практиках исчезли.

"Растущее сходство в форме головы говорит о том, что эта практика использовалась для создания новой коллективной общности, которая помогала элитам бороться с растущими социальными противоречиями. Форма черепа выступала своеобразным "паспортом", однозначно указывавшим на принадлежность к определенной группе людей, что могло сплачивать знать и заставлять ее членов сотрудничать в политическом плане", - продолжает ученый.

Что заставило индейцев долины Колка выбрать вытянутую форму черепа, пока не понятно, однако Веласко считает, что это может быть связано с их религией и мифами, указывающими на то, что они являются "детьми вулканов". В таком случае эта причудливая традиция будет не просто модой и инструментом социальной политики, но и религиозным феноменом, заключает археолог.