Коалиция России с Западом против ИГИЛ под вопросом
Кремль открыто поддерживал режим Башара Асада с самого начала вооруженного конфликта в Сирии в 2011 году. Количество гражданских жертв войны резко возросло после того, как РФ начала операцию воздушно-космических сил для поддержки сирийских правительственных войск. До недавнего времени западные государства скептически относились к участию РФ в сирийских делах. Террористическая атака Исламского государства в Париже 13.11.2015 повысила шансы Путина быть услышанным в Брюсселе и Вашингтоне. О войне в Сирии и о ее последствиях для Украины Международная волонтерская группа InformNapalm общалась с заместителем директора Центра ближневосточных исследований Сергеем Даниловым.
Участники конфликта IN: Кто с кем воюет в Сирии? С. Данилов: Ситуация заметно изменилась с 2012 года, когда было только две стороны конфликта: оппозиция, представленная Свободной сирийской армией (ССА), костяк которой составляли перебежчики из Сирийской арабской армии (САА), и правительственные силы, собственно Сирийская арабская армия. Уже с лета 2012-го началась интернационализация конфликта. Правительство Асада сначала в ограниченных масштабах и эпизодически стало привлекать Хезболлу (шиитская военно-политическая группировка Ливана, подконтрольная Ирану – ).
После существенных потерь, понесенных ССА, быстро начали расти отряды исламистов. Перед российским вторжением в Сирии воевали, по некоторым сведениям, до сотни различных исламистских групп, ССА, отряды курдской самообороны на севере страны, САА, Хезболла и иранские подразделения КСИР (Корпуса стражей исламской революции – ). По крайней мере, последние полтора года устойчивой антиправительственной коалиции уже не существовало. Повстанческие отряды часто воевали не столько с правительственными силами, сколько между собой. Можно выделить три группы, которые, по крайней мере, создают определенные альянсы.
Российское вторжение активизировало консолидацию повстанцев. Часть умеренных исламистов, по некоторым сведениям, действующих при поддержке Турции и стран Персидского залива, начали координировать свои действия с теми отрядами ССА, которые остались боеспособными. На другом фланге остаются, по крайней мере, две заметные джихадистские группировки: ан-Нусра и Исламское государство (ИГ). Ан-Нусра на тактическом уровне пытается взаимодействовать с другими повстанческими группами в районах боевых действий, но не вступает в формальные союзы или объединения. ИГ ведет войну абсолютно против всех. Кроме того, есть разница даже внутри ССА: ее северная и южная части слабо коммуницируют, имеют разное видение будущего и имеют славу, соответственно, умеренной и жесткой. После того, как курдам удалось ценой невероятных усилий отстоять город Кобани, они стали восприниматься как отдельная сила, автономная от других оппозиционных групп и фракций.
Какие последние известия с фронтов? С. Данилов: Деблокирование силами САА аэропорта под Халебом (Алеппо) – главная новость последних дней. Правда, одновременно происходил артиллерийский обстрел Латакии (город, контролируемый Асадом, где развернута авиагруппа ВКС РФ – ), но об этом не сообщили в российских СМИ. Военные эксперты (которым я не являюсь) оценивают успехи за месяц боев с участием российской авиации, как довольно незначительные для САА.
Кого из участников сирийского конфликта поддерживает Запад? С. Данилов: Свободную сирийскую армию, часть исламистов и курдскую коалицию, которая формально включает представителей других этноконфессиональных групп Сирии. По исламистам есть достаточно большая таблица, где каждую организацию оценивают по многим критериям. Учитывая, что исламистских организаций сотни, кроме того, большинство из них существуют непродолжительное время, – это довольно сложная работа, требующая постоянного апдейта данных.
Каждую организацию тщательно классифицируют по многим критериям, в частности по степени вовлечения в те или иные сети, интенсивности контактов с ними, информации о случаях, когда решения принимались самостоятельно и т. д. Кроме того, имеются подразделения, которые создавались непосредственно ЦРУ или Пентагоном. Личный состав этих подразделений проходил соответствующую подготовку, обучение и слаживание; и если программа Пентагона потерпела крах, то ЦРУ смогло создать отдельные боеспособные части. Именно по ним российская авиация нанесла свои первые удары в Сирии. Следует отметить, что эти подразделения создавались исключительно для борьбы с ИГ.
Почему для Запада отдельные исламистские группировки более приемлемы, чем режим Башара Асада? С. Данилов: Асад четко ассоциирован с Хезболлой и Ираном. Собственно основную роль в войне уже довольно давно играют именно эти силы. Хезболла официально террористическая организация. Выступить на их стороне означает похоронить свои отношения с суннитскими государствами. Кроме того, именно политика Асада привела к цунами беженцев в Европу и к появлению ИГ на востоке Сирии. Он – источник проблем, а не их решение.
Исламское государство IN: В чем особенность ИГ среди других участников конфликта в Сирии? С. Данилов: Исламское государство, несомненно, новый этап в развитии крайних исламистских джихадистских движений. Их воспринимают как угрозу в связи с инновационной медийной кампанией, построенной на показе насилия и эстетизации насилия.
Крайнее беспокойство вызывает удачная рекрутинговая стратегия, как в регионе, так и в странах Запада. Способность мобилизовать и мотивировать бойцов – так, чтобы они использовали суицидальные атаки как едва ли не главный элемент военной тактики. Способность консолидировать, удерживать и управлять захваченными территориями, создавать что-то вроде гражданских администраций. В условиях кризиса государственных институтов в Сирии и Ираке, без внешнего вмешательства, ИГ вполне могла создать устойчивое территориальное образование, которое могло бы стало ориентиром для многих – ядром, из которого вполне возможна дальнейшая экспансия в соседние страны. Экспансионистская группировка, основанная на культе чистого насилия. ИГ – это пример, который может консолидировать различные группы и круги. ИГ одинаково опасн, а как для государств региона, так и для Запада, что продемонстрировали теракты в Париже.
Каков баланс гражданских жертв в Сирии от действий Асада, РФ, оппозиции и ИГ? С. Данилов: Здесь следует отметить несколько моментов. Во-первых, сбор достоверных сведений крайне затруднен. На первом этапе силы Асада начали использовать тяжелое вооружение; абсолютное большинство жертв были на совести режима. С потерей хотя бы видимости единого командования повстанцев, множество групп начали действовать по своему усмотрению, и количество жертв боевых действий возросла. Но уже труднее определять в результате действий кого именно погибли люди. И наконец, третьих, ИГ оперирует преимущественно в наименее заселенной части страны. Но именно ИГ практиковало массовые показательные казни, и эти акции, конечно, привлекали большое внимание. По данным правозащитных групп, большинство жертв является результатом ведения боевых действий правительственной армии и ее союзников, однако доля пострадавших от различных группировок и сторон менялась за время конфликта.
Существует ли угроза со стороны ИГ для Украины? С. Данилов: Прямой угрозы нет. В Украине не существует соответствующей среды. Если взглянуть на французские теракты то их совершило не какое-то абстрактное ИГ, а люди с определенного городского квартала – с устоявшимися взглядами, которые жили в окружении людей, ненавидевших свою страну, своих соседей. Это не означает, что в Украине нет людей связанных с ИГ. Известен, по крайней мере, один документированный случай вербовки смертника, совершившего теракт от имени ИГ в Ираке. Вербовали эту семью в Харькове граждане Азербайджана и России. Но опять же повторюсь: нападения во Франции совершались не потому, что ИГ имеет какую-то особую неприязнь к этой стране. Они были осуществлены там, где есть определенные позиции, люди, среда. Другое дело, что использование бренда ИГ сейчас будет достаточно распространенным способом закамуфлировать свое участие. Похоже, ИГ готово брать ответственность за все, даже за теракты, где связь с ИГ практически не прослеживается. В такой ситуации открывается широкое поле для манипуляций, в том числе со стороны российских спецслужб.
Как Вы прокомментируете заявление госсекретаря США Джона Керри о связи ИГ с режимом Башара Асада? С. Данилов: По крайней мере, на начальном этапе проникновения ИГ из Ирака в восточные районы Сирии, САА ни разу не вступила в боестолкновение с этой группировкой.
Асад, очевидно, использовал российский принцип, примененный в Чечне, когда первоочередному уничтожению подлежали умеренные силы, бывшие готовыми к компромиссам, и которые рассматривались внешним игроками в качестве полноценных партнеров. В свою очередь, власти РФ уничтожали в Чечне умеренные силы, расчищая поле для крайних экстремистов. Асад, кажется, использовал тот же принцип. На фоне зверств, регулярно транслировавшихся ИГ на своих каналах, Асад должен был выглядеть меньшим злом. Но для этого надо было дать возможность ИГ достичь, по крайней мере, частичных побед. Кроме того, с первых дней российского вмешательства наблюдатели заметили странную синхронность военных действий САА с союзниками и ИГ. Российские авиаудары были нанесены по силам ССА и исламистов не связанных с ИГ, в результате чего ИГ смогло расширить контролируемые территории, например, к северу от Алеппо. Костяк, особенно среднее звено, ИГ составляют бывшие кадровые иракские военные и сотрудники спецслужб, абсолютное большинство которых учились в вузах СССР. У Кремля в ИГ "есть позиции". Обозреватели все больше склоняются к
