"Я фактически остался жить там", - интервью с Романом Зиненко, автором книг об Иловайске

В преддверии годовщины трагедии в Иловайске "Вести" связались с ветераном АТО, бойцом батальона "Днепр-1" Романом Зинченко, чтобы он в своем комментарии помог восстановить события, которым был свидетелем. Мы рассчитывали на небольшую реплику, но каждое слово, каждая деталь этого недолгого разговора оказалась настолько важной и веской, что из него получилось полноценное интервью с очевидцем тех страшных событий и автором книг "Иловайский дневник" и "Война, которой не было".

Расскажите, как вы заходили в Иловайск. Как и когда поняли, что беда и надо уходить, иначе погибнете?

Нужно понимать, что мое подразделение выходило далеко не первым. Мы вышли 18 числа, а до нас многие подразделения участвовали в этой операции. В тот день, когда у нас был первый бой, угрозы уже были, поступали сведения о том, что готовится вторжение российских войск, но нужно зачистить один из городов Донецкой области, чтобы обеспечить окружение Донецка, закончить войну. То, что мы окружены, стало известно еще 24-25 числа. Нам звонили родственники, многие узнавали через Интернет, что мы уже в окружении.

Правда, мы этого не ощущали в самом городе благодаря многочисленным войскам ВСУ, другим батальонам, подразделениям, которые удерживали подступы к городу. Мы окончательно убедились, что в окружении, когда стало невозможно вывозить раненых. Последняя помощь в Иловайск к нам приехала недавно, по-моему, в День Независимости Украины, после этого помощь к нам не приходила. Ситуация была сложная, но все равно, мы получаем приказ держать позиции, ждать помощи. Неважно, окружение - не окружение, но приказ не покидать позиции, помощь должна прийти, ничего критического нет.

И вот, вы в окружении, а в это время в Киеве парад, Вы злились, было обидно, может быть? Ваши раненые, которых невозможно вывезти, кто-то наверняка за это время погиб...

Знаете, мы тогда не чувствовали. Конкретно у меня телевизора не было, я не видел парада, проходящего в Киеве, тем более в этот день в городе осуществили очень удачную атаку, мы отбили вражеские позиции. У нас было праздничное настроение, поэтому не было обиды за кого-то. Мы понимали, в Киеве проходят свои вещи, у нас здесь свои, кто-то контролирует ситуацию, и помощь идет. Это я говорю за себя, за других говорить не буду. Мы не ощущали трагизма ситуации.

Окончательно я убедился в том, что мы окружены, когда принимали позиции в ночь с 26-о на 27-е, 28-е число в одном из пятиэтажных зданий. И ночью, когда мы наблюдали, что вокруг нас, вокруг города, далеко за городом летают зеленые ракеты по периметру. Мы поняли, что это вражеские войска между собой оповещают о своих позициях. Тогда появилось ощущение, что мы в кольце.

Фото - facebook.com/superalfatron

После осознания был страх? Отчаяние. Какое вообще было настроение в подразделениях? О чем в эти дни говорили и думали?

Были те, кто впадал в отчаяние. Кто-то предлагал осуществлять прорывы, рвался что-то делать, надеялся.

А вы?

Я обычный рядовой боец и понимал, что в окружение лично не попадал и сам из него никогда не выходил. Понимал, что у меня есть свой командир, знающий, что делать. Он отдаст приказ, и я его выполню. Потому что единственный способ у военного одержать победу - выполнить приказ.

У вас была связь с близкими? Вы могли семье позвонить, сообщить, что вы живы и здоровы, что с вами все хорошо?

Вообще мы звонили друзьям, нам говорили, что все волнуются. Лично я старался успокоить, что у нас все хорошо. Многие ребята также, как и я, не говорили правду где мы находимся. Для мамы, например, я был в Мариуполе, я был на пляже, у меня все было хорошо. Я на солнце, я далеко... Единственное что - в видеорепортаже случайно меня мама увидела по телевизору. Тогда только поняла, что я нахожусь в Иловайске.

Вы созвонились?

Она мне не звонила. К нам дозвониться вообще тяжело было.

Потом сердилась на вас за то, что вы ее обманули?

Не помню. Последний раз, по-моему, я 26 числа позвонил домой. После этого я не звонил, не сообщал. Потом только СМС отправил и то во время прорыва. Три дня, пока мы выходили из окружения, писал СМСки жене. Писал, что у меня все хорошо, целуй детей, я тебя люблю, все нормально. Я и те, кто был рядом со мной, пытались успокоить родственников, мол, все под контролем, все хорошо.

А бытовые условия какие были в окружении? С питанием, водой были проблемы?

Естественно. Мы, когда выдвигались в Иловайск, планировали пробыть там 3 дня, поэтому с собой запасов брали соответственно. С 18 числа и до 29, это фактически 11 дней ощущался дефицит продуктов.

А где вы брали еду? Может, население помогало?

Население само нуждалось в помощи. 24 числа к нам приехала последняя машина с помощью. Это лето было, август, на огородах что-то росло. Когда совсем критическая ситуация складывалась, то в жилых, явно заброшенных домах оставалась какая-то консервация. Насколько я помню, было несколько заброшенных магазинов, разбомбленных, вскрытых. Там оставались продукты, и чтоб они не портились, их раздавали.

Кстати, в детском саду, где базировалось мое подразделение, в подвале местные жители, дети в том числе, прятались от обстрелов. С ними мы тоже делились пайками, чем могли помогали. Сотрудники детского сада говорили, что нужно как-то кормить. Они готовы приготовить еду, но не из чего. И поэтому в заброшенных домах мы нашли пару газовых баллонов, принесли в детский сад, подключили печку и готовили еду как для местного населения, так и для себя из имеющихся продуктов или тех, которые находили. Опять-таки, проблема с едой не была основной. Особенный дефицит ощущался с водой. Никогда не думал, что отсутствие воды - это настолько большая проблема.

Фото - facebook.com/superalfatron

А воду откуда добывали?

Ребята ездили, находили воду в колонках. Вроде оставалось на тот момент немного бутилированной воды, но на момент выхода практически все запасы продуктовые были исчерпаны.

Когда был получен приказ покидать Иловайск и выходить оттуд, как этот процесс происходил? Как вывозили раненых? Как сами выходили? О чем думали, когда выходили из города?

О том, что боевые действия прекращаются, было в первый раз объявлено днем 28 августа. В 17:00 включился режим тишины. Действительно, очень необычно. Даже обычное стрелковое вооружение прекратило стрелять. Ни взрывов, ни стрельбы. Это было очень необычно.

Было ощущение затишья перед бурей? Или наоборот вы уверены были в том, что все пройдет спокойно?

Вначале было просто затишье. Поскольку со всех сторон выполнялось это условие, во всяком случае в Иловайске, значит руководство ведет переговоры, оно знает, что делать, дальше ждем приказа. И появились сообщения о том, что сейчас обсуждается возможность выйти из города по какому-то коридору. В общем, никаких деталей, ничего не уточнялось. В начале планировалось в ночь с 28 на 29 число, что мы должны выйти из города. Потом что-то изменилось и выход перенесли на утро 29 августа. Утром в районе 6-7 утра поступила команда на выход и организовано начали выдвигаться из Иловайска. Туда собирались со всех подразделений, которые были не только в городе, но и за его пределами. Туда стягивались все войска. Только там мы увидели, сколько в действительности нас было. 29-го мы двинулись по коридору, в котором, собственно, нас расстреляли.

Когда начали бомбить, когда теряли людей, о чем думали в эти минуты?

Я был водителем бронированного микроавтобуса. У меня был взвод, у меня был командир. Моя задача двигаться в колонне за впереди идущим и выполнять указания командира. Все. Как вы говорите, думать, спасать свою жизнь - это выскакивай из машины, беги куда хочешь.

Пока впереди идущий мог двигаться, командир не давал команду покинуть транспортное средство, и сесть на бронированную машину 51 бригады. Непонятно, как мы до сих пор живы, пройти постоянные обстрелы, засады, взрывы.

То есть, вы оказались среди тех машин, в которые не попало, или были повреждения?

Были пробиты все колеса, потом что-то с двигателем случилось, сцепление отказало, очень медленно двигались, невозможно было. Взрывались боевые машины, боевые танки, машины пехоты. Транспорт набит людьми, переполненный. Ехать было нереально, потому решили оставить машину и пересесть наверх, на броню.

Фото - facebook.com/superalfatron

Когда вы выходили, бывали случаи паники, когда приходилось кого-то приводить в чувство? Или, наоборот, максимальная консолидация сил?

Когда мы бегали за танком, по которому вели огонь, вокруг него происходили взрывы, и вдруг моя машина заглохла, ребята вышли из машины не для того, чтоб убежать, а чтоб толкнуть. Что касательно нашего состава, все было консолидировано. Мы продолжали выполнять приказы командира.

Ваше подразделение много людей потеряло во время выходов?

По результатам - 16 погибших, раненых - даже не знаю сколько, единицы вышли невредимыми.

Вы ушли без ранений?

Да, можно сказать, я отношусь к той группе счастливцев.

Как вы считаете, что помогло вам спастись? Ведь по сути это настоящее чудо выйти из котла без единой царапины.

Я до сих пор не могу найти ответ на этот вопрос... Для меня все благополучно закончилось, я вот сейчас разговариваю с вами. Я выходил из окружения с 13 бойцами. Десять из них получили ранения, двоих транспортировали на носилках, поскольку они не были в состоянии самостоятельно передвигаться, 1 вообще без ноги, полз. У еще одного были прострелены обе ноги, и он фактически на руках преодолел несколько километров.

Невредимыми остались трое, включая меня. У старшего в нашей группе Сергея Лейченко, прапорщика, было легкое ранение в руку, которое он впервые получил в Иловайске, а второе во время прорыва по коридору, по так называемому гуманитарному. Я был один из двух или трех, у кого вообще не было ранений.

Когда вас начали бомбить, какая первая эмоция: были ошарашены, удивлены, рассердились? Это же такое вероломство страшное...

Это же не бойцу какому-то давали обещание, что вас выпустят. Сначала надежда укрепилась, когда мы прошли первые российские позиции, за селом Агрономическое. Это первые российские позиции, которые мы встретили, и это укрепило веру, что все договоренности соблюдаются, мы сможем выйти. А потом, пройдя около 10 км до хутора Чумаки, начался расстрел колонны. И дальше на протяжении нескольких километров, потом и там окончательно добили все подразделения, которые рвались. Это было неожиданно, когда начался расстрел колонны, было ощущение что, кто-то пытается спровоцировать нас на стрельбу. Но когда начали взрываться танки, когда начала взрываться техника, тогда стало понятно, что нас просто расстреливают.

Спустя столько времени как вы думаете, зачем так с вами поступили? И кто в этой ситуации подлец и предатель?

Я не судья, и я не могу никого обвинять, рассчитывая на то, что когда-то расследование разберется в произошедшем. Это подлость со стороны врага, тактическая ловушка, чтобы словить нас, заманить и уничтожить. Кто давал такие гарантии, на каких условиях? До сих пор условия этих договоренностей - тайна. Я думаю, нас не должны были выпускать, поскольку у нас была трофейная русская техника, были пленные русские военнослужащие. Мне кажется, нас все равно не выпустили бы.

Как вы сейчас это вспоминаете? Многим снятся моменты с боев, как вы пережили это и как справляетесь?

Фактически я до сих пор живу теми воспоминаниями. Прошло 3 года, как я не принимаю участия в боевых действиях, я фактически остался жить там. Общаюсь с ребятами, ищу людей, которые принимали участие в этом, пытаюсь восстановить ход тех событий. Сохранить память. Особенно в эти августовские дни, когда это все происходило, в частности, 23 августа, ежегодно я фактически возвращаюсь туда, каждый день я переживаю заново. Почему переживаю, потому что все эти 5 лет не знаю, что там происходило. Уже слагают легенды, и нет определенности, что же это было. Поэтому меня не покидает это чувство. Кое-кто пытается это забыть, но это невозможно. Особенно те дни, когда наши бойцы гибли сотнями...