Le Monde: "В 1989 году никто не был готов к этому потрясению"
Хотя Михаил Горбачев работал над тем, чтобы сделать падение Берлинской стены возможным, он, как и западные лидеры, был застигнут этим врасплох. В конечном итоге это привело к его собственному политическому падению и провалу его мечты о европейском "общем доме".
"9 ноября 1989 года падением стены в Берлине застигнуты врасплох были все. Начиная с самих берлинцев, которые с трудом могли поверить в исчезновение зловещего барьера, разделявшего с 1961 года их страну, их семьи, их судьбы", - говорится в статье.
"Что касается западных союзников, начиная с французов, англичан и даже американцев, их столь же сильно ошеломили картинки краха этого символа, связанного со множеством страхов", - отмечает автор публикации.
"Но даже советский лидер Михаил Горбачев, благодаря которому происходил этот исторический переворот, оказался ничуть не лучше подготовлен к зрелищу падения стены, добавившего еще больше беспокойства к уже и без того перегруженному списку реформ, которые ему предстояло осуществить. Торжественный прием, оказанный ему в июне 1989 года в Федеративной Республике Германия (ФРГ) в июне 1989 года он истолковал как восторженное одобрение его политики перестройки и гласности", - указывает Грачев.
"На встрече со своими советниками поздно вечером 9 ноября ему пришлось выслушать неудобную правду: "Михаил Сергеевич, поймите, для немцев вы прежде всего являетесь носителем обещания объединения их народа". Явно смущенный Горбачев импульсивно ответил: "Но они должны осознавать, что на данный момент это невозможно!" - передает бывший советник.
"Сам он все же не терял времени на подрыв фундамента стены. В декабре 1988 года в своей важнейшей речи с трибуны ООН Михаил Горбачев публично похоронил "доктрину Брежнева", заявив, что Советский Союз больше не будет использовать силу для вмешательства во внутренние дела других стран вне зависимости от их политических систем", - отмечает автор публикации.
"В доказательство своей серьезности в той же речи в ООН он объявил о выводе из Восточной Европы полумиллиона советских солдат с их оружием, тем самым оставив коммунистические режимы перед лицом их собственного населения. За этим односторонним выводом без какой-либо компенсации со стороны НАТО несколько месяцев спустя последовал вывод советских войск из Афганистана", - пишет журналист.
"В изменяющемся политическом ландшафте в Восточной Европе Берлинская стена вздымалась, словно архаичный пережиток, своего рода Колизей времен холодной войны. Не говоря уже о том, что восточногерманскими пограничникам был отдан приказ стрелять в нарушителей", - говорится в статье.
"Хотя для Горбачева Стена определенно являлась политическим бременем, поскольку он надеялся установить новые отношения с Западом, он не хотел действовать как "антихрущевец", давая категорическое приказание о ее разрушении. Еще меньше ему хотелось выглядеть как человек, подчинившийся предписанию, адресованному ему американским президентом Рональдом Рейганом во время его поездки в Берлин: "Господин Президент, снесите эту стену!". Он предпочел предоставить самим берлинцам выбор формы и момента, поставив тем самым перед восточногерманской властью дилемму: уступить или стрелять в толпу, как это сделали китайцы в июне этого же года на площади Тяньаньмэнь в Пекине", - отмечает Грачев.
"Горбачев, столкнувшийся с давлением Запада, а особенно после неоспоримого выбора населением ГДР объединения двух государств, выраженного во время выборов в марте 1990 года, наконец, дал Гельмуту Колю летом того же года свое согласие на вступление объединенной Германии в НАТО. Тем не менее, учитывая новые отношения между Советским Союзом и Западом после почти пятидесяти лет холодной войны, он все еще надеялся договориться о "правильной" взаимовыгодной политической цене столь радикального пересмотра Ялтинского послевоенного мирового порядка. Он предложил создать систему коллективной безопасности на европейском континенте, которая заменила бы противостояние двух блоков, сопровождаемую интеграцией его страны в европейские коллективные структуры под крышей "общего дома", - напоминает автор публикации.
"Но его мечте о том, чтобы Россия окончательно присоединилась к Европе, с целью содействия ее модернизации и демократизации, не суждено было сбыться. От него отступились страны Запада - на саммите G7 в июле 1991 года они отказались инвестировать в проект, который "больше не приносил прибыли" (по выражению Джорджа Буша) - его также предали российские консерваторы и генералы, в результате чего 25 декабря Михаил Горбачев вынужден был уйти в отставку. После роспуска Варшавского договора и распада СССР, забыв об обещаниях, данных Горбачеву, западные партнеры постсоветской России сделали выбор в пользу ускоренной "натоизации" Восточной Европы. Строительство европейского дома, расширение которого стало возможным благодаря исчезновению Берлинской стены, продолжилось без России. С обеих сторон появились новые правители - российские и западные - вложившие немало сил в восстановление разделительной линии между Россией и Европой", - анализирует автор публикации.
"Россия Владимира Путина, обращаясь к своему азиатскому компоненту и своему имперскому прошлому, руководимая президентом, который считает, что распад Советского Союза явился "величайшей геополитической катастрофой XX века", разрывает исторические и культурные связи со своей европейской семьей и продолжает стратегический и политический дрейф в сторону Китая. В то время как в "общем доме" с Россией, о котором мечтал Горбачев, Европа могла бы продвинуться вперед до Тихого океана, она вскоре рискует увидеть, как на ее восточной границе воздвигнется продолжение Великой китайской стены, которая займет место исчезнувшей Берлинской стены", - резюмирует Андрей Грачев.
