Бывшие узники тюрем «ДНР»: «Шпионами» всех записывали за разные «проступки», часто - по доносу. А в заключении жили только надеждой на обмен
В воскресенье, 29 декабря, состоялся второй большой обмен 2019 года - Украина сумела забрать из плена «Л/ДНР» семьдесят шесть своих граждан. После обмена бывших узников направили в столичную больницу «Феофания». УНИАН проведал их в клинике.
Пока соцсети обсуждают, насколько равным был обмен, состоявшийся накануне, 64 гражданских и 12 военнослужащих украинцев встретят Новый год не в холодных камерах пыток. Часть освобожденных узников «Л/ДНР» после обследования в столичной клинике «Феофания» уехали к родне. Но некоторым довелось задержаться в больничных палатах подольше. УНИАН встретился с ними, и «шпионы» рассказали, что им пришлось пережить за время плена, как патриотов расстреливали в тюрьмах и отправляли в психушку, как «шили» дела из-за телефонного звонка в справочную ж/д вокзала или разговора на блокпосте. «Кто-то написал на меня донос. Пришли с обыском, нашли детонатор»
Василию Деркачу в следующем году исполнится 80, но, несмотря на довольно преклонный возраст, его дважды отправляли за решетку в «ДНР».
«Я выходец из Запорожья, работал при Союзе шахтером на Шпицбергене, Таймыре, а потом вернулся на Донбасс, поселился в Зугресе», - начинает рассказ Василий Иванович.
Мужчина признается, что получал российскую пенсию, поскольку имеет российское гражданство: «Я же работал на Россию 30 лет так, пусть они мне платят! Чего я должен быть обузой для Украины?». Косвенно, именно это и стало основанием для его задержания боевиками. По словам Василия Деркача, летом 2014 он собрался ехать за пенсией в РФ. Путь лежал через станцию Иловайск. Пенсионер позвонил на вокзал, чтобы узнать, не отменили ли электричку до границы.
«И через недолгое время после звонка какие-то люди врываются в мою квартиру: «Звонил в Иловайск?» - «Звонил». Я и думать не думал о том, что там идут бои и меня сочтут шпионом. В общем, они ударили меня прикладом по голове, связали руки за спиной и погнали в одиночную камеру. Сидел в Харцызске, в Донецке. Потом отвезли рыть окопы», - рассказывает он.
Пенсионер признается, что за решеткой его практически не били. Но он насмотрелся на то, как пытали других.
«Выводят как-то в туалет. Смотрю, в коридоре стоят пленные: у одного ухо оторвано, на куске кожи держится, у другого вместо глаза - кровавое месиво. И рядом на носилках лежит синий от побоев парень с простреленной ногой. Они запросто могли из автомата выстрелить. При мне нашли у одного из пленных телефон в его лохмотьях, и за это пустили очередь из автомата», - рассказывает Деркач.
Примерно через год Василия Ивановича отпустили. Что поспособствовало - российское ли гражданство, или отсутствие состава «преступления» - никто ему не сообщал. Старик вернулся домой, но... в 2017-м его снова забрали в тюрьму.
«Соседи знали, что у меня проукраинские взгляды. Я с ними и про Крым говорил, и про многое другое. Кто-то написал на меня донос. Пришли с обыском, нашли детонатор. Как он у меня оказался? Я как-то возвращался домой с почты, смотрю, проводочки лежат у детской площадки. Думаю: «Возьму, помидоры буду на даче подвязывать». Тяну за провода, а к ним детонатор присоединен. Пошел выбрасывать к мусорному баку - два бомжа копошатся. Решил, что выброшу позже. Положил дома и забыл. Нашли его, «пришили» статью «Организованный бандитизм»», - рассказывает Деркач.
На момент «задержания» ему было 77 лет. В общей сложности, пенсионер провел три года в тюрьмах и девять месяцев на поселении в колонии. «Следователи долго не могли понять, почему я, дончанин, не хочу воевать, не поддерживаю их «республику»»
Бывшие пленные рассказывают о нечеловеческих условиях в тюрьмах.
«Если взять СИЗО Донецка, то питание там было отвратительное. Его там просто не было. Рыба тухлая, воняла на все СИЗО. Можно было запросто ложкой кусок грязи из борща выловить. А однажды я нашел в своей миске использованный предмет... Вы поняли, о чем я?», - говорит Яков Кривошеев.
Его задержали в 2016-м, в интернет клубе, и также обвинили в «шпионаже». Яков рассказывает, что в СИЗО его гоняли из камеры в камеру. В одной, кроме него, сидело еще одиннадцать человек, при том, что размеры комнатки были три на восемь метров. Когда шел слух, что в тюрьмы приезжал Красный крест, арестанты видели коробки с его эмблемой, но до них ничего из «гуманитарки» не доходило.
Не было речи и о правосудии: «Мне попались следователи, которые фанатично твердили: «Россия! Россия!». Они долго не могли понять, почему я, дончанин, не хочу воевать, не поддерживаю их «республику». В итоге, решили: «Наверное, в голове что-то не то», и отправили в психушку на окраине Донецка. Там завотделением мне сказала: «У меня, вот, только шпионов в отделении и не было». Зато с «ополченцами» у нее все «хорошо» было. У меня там 90% соседей были алкаши и наркоманы».
По словам Якова, местные врачи прописали ему «Галоперидол» и давали таблетки. Этот препарат применяют при шизофрении, маниакальных состояниях, и у него есть длинный список побочных эффектов - от депрессии до эпилептических приступов. Выписывать «шпиона» никто не собирался, и он мог бы пожизненно оставаться в психлечебнице. «Такие, как я, сидели вместе с убийцами, ворами, наркоманами, «ополченками»»
«В тюрьме мне через ночь снилась дочка, которую я во сне обнимала и говорила: «Все закончилось»», - вспоминает Лариса Багненко.
Она признается, что после обмена непрерывно общается по телефону с родными, но увидеть своего ребенка не может - девочка осталась в Донецке, живет с отцом. Теперь, главная задача - забрать ее в Киев.
Лариса попала в тюрьму в феврале 2019 года, также по обвинению в «шпионаже».
«Я не знаю, за что они меня взяли. Все мои преступления свелись к разговору на украинском блокпосте. У меня спросили: «Есть в Донецке воинская часть?», я ответила «Да». Но это же очевидный факт, все мимо нее ходили, об этом все знали», - рассказывает Лариса.
По ее словам, испытала такой стресс, что в первые дни в тюрьме практически полностью поседела. При этом ее не били - достаточно было оказаться в подвалах «тюрьмы МГБ», чтобы на несколько дней погрузится в кромешный ужас.
«Я пробыла за решеткой около 10 месяцев. По сравнению с другими, это - ничего. Я, наверное, единственная, кто отсидела так «мало» до обмена: восемь месяцев в «тюрьме МГБ», еще месяц в донецком СИЗО, около месяца в лагере в Снежном. Такие, как я, сидели вместе с убийцами, ворами, наркоманами, «ополченками». Нас пугали: «Людей с такой статьей не любят». А заключенные нам говорили: «Вы приятные люди. Не скандалите, с уважением ко всем относитесь». Но когда освобождалась, то услышала от уголовницы завистливое: «Надо было не воровать, а Родину продавать». Я не выдержала: «А где ты родилась? Не в Донецке? Не в Украине? Это вы, те, которые в РФ хотели, - предатели», - рассказывает Лариса.
Как и многие другие, она признается, что жила только надеждой на обмен.
«И когда на КПВВ «Майорск» я увидела ребят в военной форме, с украинским флагом на рукаве, то так в душе потеплело, я вам передать не могу. Я просто вернулась к жизни. Спустя два дня, кажется, что этого всего и не было, - признается женщина. - Я хочу уехать подальше от Донбасса, может, останусь в Киеве. После того, что я пережила, меня не пугают поиски работы и жилья. Я теперь нигде не пропаду».
Влад Абрамов
