Полтора часа в аду: об украинской сказке "Адская хоругвь"
"Говорящее" название
Фильм "Адская хоругвь, или Рождество казацкое" Михаила Кострова снят по мотивам сказки (и по сценарию) Сашка Лирныка. И, как всякая уважающая себя сказка, уже в названии открывает большинство сюжетных козырей. В ленте есть запорожские казаки и ад, в который попадает бравый молодец Семен (Григорий Бакланов), а ее действие, само собой, происходит в канун Рождества.
Разве что с хоругвью связаны сюрпризы, да и то больше филологического свойства: слово имеет несколько значений (военный стяг, подразделение казачьего войска, полотнище с изображением святого) и какое именно из них предполагают авторы, заранее спрогнозировать нельзя - до тех пор пока хоругвь не появится на экране.
От театра - к кино, от трюка - к спецэффекту
Появляется на экране и Сашко Лирнык, само собой, с лирой наперевес, играя даже во время отпевания казаков, убитых в бою с татарами.
Кратко и по делу в Telegram
Битва с ними - в чистом поле, пеше и конно - и последующее восхождение убиенных героев на укрытое пушистыми белыми облаками небо, где Святой Петр пропускает их в рай без очереди (ни одного казака в аду никогда не было, категорически утверждают авторы "Адской хоругви"), в полной мере демонстрируют те приемы, которые определяют поэтику картины.
В ее основе лежат:
- живописные, прилизано отутюженные и поверхностно этнографические представления о запорожских казаках и традиционном украинском быте (зимней ночью в селе, к примеру, светлее, чем на новогоднем Крещатике),
- неестественная театральность (в жанре "театр в кино" "Адская хоругвь" оказывается вариацией "Сказки про деньги" Олеси Моргунец-Исаенко, только снятой за бОльшие деньги),
- каскадерские трюки и постановочные бои (кулачные, на палицах - словно в "Поводыре" Олеся Санина - и саблях), позволяющие выгодно представить персонажей,
- а также спецэффекты, должные выгодно преподнести уже картину в целом, приблизив ее к мировым стандартам развлекательного кино (украинский фильм существует не в вакууме и должен соответствовать также и им).
Когда традиция лучше новации...
Живописность и театральность, опирающиеся в равной мере на фольклорную украинскую и кинематографическую советскую традиции, удаются авторам "Адской хоругви", пожалуй, лучше всего - именно потому, что архаичная художественная форма и сказочное содержание находятся в пыльной гармонии друг с другом.
В полной мере выявляет она себя в экранных (так и хочется написать - сценических) образах персонажей - острохарактерных масках. Черт, стремящийся уничтожить Запорожскую сечь и обманом затягивающий казака Семена в пекло, собственно, такой маской и есть - столь густо гримируют Александра Пожарского, лепя ему на голову рога, привязывая шерстяной живот и обтягивая ноги кожаными лосинами.
Талантливый, все еще не реализовавший свой кинематографический потенциал, актер дает бенефис - парадно и, одновременно, со стойким привкусом дежавю. Того дежавю, которое - уже без парада и потенциала - характеризует игру остальных исполнителей (Константина Линартовича, Владимира Заднипровского, Олеси Самаевой, Арама Арзуманяна).
а бездействие лучше действия
Но настоящие испытания возникают у авторов "Адской хоругви" (а вместе с ними - у зрителей), когда от "театра в кино" картина старается перейти к "кино в кино", в основе которого лежит не слово, но действие.
Трюковые сцены, которые это профессиональное действие содержат, Михаил Костров решает с помощью максимально резвого монтажа, складывая секундные, крупно выхваченные фрагменты происходящего в динамичные сцены, главный недостаток которых заключается в том, что они лишь намекают на масштаб, но не могут полноценно вывести ленту за пределы "сцены".
Когда же без этого размаха просто никак (к примеру, во время "геополитической" осады чертовыми полчищами Запорожской сечи), в дело вступают визуальные эффекты, которые в наивном исполнении авторов "Адской хоругви", достойном, разве что, любительского кино, увы, лишь намекают на современные визуальные эффекты, рождая ощущение неловкости и, временами, стыда.
Такие разные, что даже одинаковые
В кинотеатрах все еще идет украинская сказка "Только чудо" Елены Каретник. "Адскую хоругвь" от нее отличает многое (к примеру, культу западноевропейской красоты авторы казацкого фильма предпочитают народный юмор о борще и выпивке, теще и перелюбе, Московии и смешных именах), и, в то же время, фильмы многое роднит. Настолько, что возникает подозрение, что их многочисленных создателей - словно в индийском кино - разлучили при рождении.
Авторы обоих картин считают, что уже сам по себе факт, что они снимают сказку (и сообщили об этом зрителям), является художественной индульгенцией, позволяющей раз за разом плевать на логику и связность повествования и не обращать внимания на его детали; когда же особо "припекает" - обращаются за помощью к христианским святым, рассчитывая на чудо.
Кроме чудесной божьей помощи, в эту игру в поддавки со здравым смыслом и, во многом, киноискусством им позволяет играть украинское государство: на производство "Адской хоругви" Госкино выделило 31,8 млн грн - 100% бюджета картины.
Сергей Васильев для delo.ua
